"Владимир Кунин. Кыся" - читать интересную книгу автора

три тысячи баксов...
То есть Бармен чуть ли не слово в слово повторил то, что сказала Дженни! Только
Дженни чисто по-дамски в сто раз преувеличила возможности бывшего хозяина этой
зажигалки. А может быть, она была права, а Бармен, наоборот, недооценил Хозяина
Дженни...
-- Ладно вам, -- сказал Водила. -- Утро вечера мудренее. Посчитай-ка, браток,
сколько с нас...
-- Нисколько, -- прервал его Бармен. -- Имею право угостить старого знакомого и
его друга?
-- Ну, спасибо тебе, -- просто сказал Водила. -- Ежели, что нужно из Мюнхена --
не стесняйся. Привезу в лучшем виде. Айда, Кыся, в сумку. Прощайся с Рудольфом.

Но попрощаться с Рудиком мне так и не удалось. Он уже минут десять как дрых без
задних ног.
Поэтому я в последнюю секунду подцепил лапой здоровенный кусок этой самой...
Ну, как ее?.. -- "осетрины"! -- и захватил его с собой в сумку.
Гостинец для Дженни.
Остаток ночи я провел в серебристом "мерседесе" с Дженни, которая
клялась мне в любви, и в подтверждении искренности своих клятв, ублажала меня
столь изощренно, что я было сильно засомневался в ее утверждении, будто с ней
это происходит впервые, и я у нее самый что ни есть -- Первый.
Но вот уж на это мне было совершенно наплевать. Важно, что с ней мне неожиданно
было очень и очень неплохо.
Осетрину, которую я приволок для Дженни, пришлось сожрать самому. Оказалось,
что ей всякие такие натуральные штуки есть категорически запрещено. Кормят ее
обычно разными там "Гефлюгель-Крекс", или "Кляйне
Либлингскнохен", или, на худой конец, "Крафтфолле
Фольнарунг". И строго по часам! Что все это значило -- я так и не смог
понять. Хотя Дженни искренне пыталась мне объяснить преимущества той еды перед
тем, что обычно жру я. Она перечисляли количество витаминов, лекарственных
добавок, сухих овощей, и еще черт знает чего, о чем я вообще слышал впервые.
Я же с печалью думал, что эта маленькая утонченная бедняжка, объездившая весь
мир, так никогда и не пробовала нашего российского хека, замороженного,
наверное, еще во времена ледникового периода, -- и не менее искренне сожалел по
поводу ее столь примитивных представлений "о вкусной и здоровой
пище". Это у нас с Шурой Плоткиным такая книга есть. Шура очень дорожит
ею. Он всегда говорит, что эта книга -- образец полиграфического и
идеологического искусства Сталинского периода. Что это за период, я не знаю, но
полагаю, что он слегка позже ледникового. А может быть, и раньше. Понятия не
имею.
-- Вполне вероятно, что завтра Твой Мудак снова станет обладателем своей
собственной зажигалки, -- сказал я Дженни.
И рассказал ей все, что заявил по этому поводу мой Водила. Назвал даже
стоимость зажигалки -- три тысячи долларов.
-- Очень жаль... -- вздохнула Дженни. -- Мне так хотелось, чтобы наш Хам был
хоть чем-то наказан! Зажигалка эта, действительно, от "Картье".
Он ее при мне покупал. Но стоила она не три тысячи долларов, а семь тысяч
марок. Что в переводе на доллары по курсу того времени -- четыре тысячи
шестьсот шестьдесят шесть долларов с мелочью. А сегодня доллар упал, и поэтому
теперь зажигалка стоит еще дороже -- тысяч пять с половиной долларов...