"Владимир Кунин. Кыся" - читать интересную книгу автора

песком? Что не посрамил чести нормального и самостоятельного Кота, выросшего в
интеллигентном окружении!
Разве не счастье, что мне сегодня удалось уберечь Котенка, помочь спастись
Бродяге, дать возможность разбежаться Собакам, да и чего скромничать, и самому
довольно эффектно избежать соприкосновения с Наукой в том виде, в котором мне
это предлагали сделать Пилипенко и Васька!..
Нет, Счастье -- это очень многогранная штука! И если вот, например, мне сейчас
еще удастся раздобыть пожрать...
И я отправился на поиски "своего" грузовика.
Еще издалека я услышал голос своего нового знакомого:
-- Кыся!.. Кыся!.. Кыся!.. Кыся...
Честно говоря, я никогда ни на какие "кис-кис" не откликаюсь. Это
безликое "кис-кис" мне до лампочки. Те, кто меня знает, может
назвать меня по имени, а я уже решу сам -- имеет мне смысл подходить к этому
Человеку или нет. Незнакомые мне Люди, которые вдруг начинают мне
"кискать", -- всегда вызывают у меня подозрение. Не то, что я
кого-то там боюсь. Нет. Я знаю, что всегда сумею за себя постоять или вовремя
смыться, но просто неохота ввязываться в лишние неприятности. А за последние
несколько лет, особенно с того момента, как из магазинов исчезли обычные
недорогие зимние шапки из крашеных кроликов, а на рынках и в ларьках стали
появляться кустарные уродливые шапки из Котов и Кошек, неприятностей можно
ждать от кого угодно.
Шура Плоткин как-то говорил, что этим занимается даже один его бывший знакомый
-- доктор наук. Я сознательно подчеркиваю -- "бывший знакомый".
Потому что, как только Шура узнал, чем промышляет теперь этот доктор
искусствоведения, он сразу же прекратил с ним какие бы то ни было отношения.
Так что, если мы не знакомы, вы можете "кискать" до упоения. Я и
головы не поверну.
Но на это неумелое "Кыся! Кыся!.." хозяина того грузовика, я
побежал без малейшего опасения. Что-то в нем мне было симпатично. Даже то, как
монотонно и беспомощно он кричал это свое безграмотное "Кыся!..
Кыся!.." Уже на бегу я успел подумать, что он вполне может не знать о
кокаине в его фургоне! Сравните -- девятнадцать миллионов нервных окончаний в
моем носу и всего пять миллионов в его.
А, может, я и ошибался. Несмотря на всю мою жесткость характера и бойцовские
качества, счастливо воспитанные во мне улицей, нашим пустырем, чердаками и
подвалами, постоянной борьбой за выживание, за обладание, за первенство -- мне,
как и любому существу, выросшему все-таки в интеллектуальной среде, была
свойственна некоторая идеализация симпатичных нам персонажей и событий.
Шура как-то заметил, что революция семнадцатого и события девяностых в очень
большой степени обязаны этому интеллигентскому заблуждению.
Я, правда, ни черта не понял, что Шура хотел этим сказать, но по привычке
поверил ему на слово.

Когда я подбежал у "своему" грузовику, я увидел, что дверцы его
кабины распахнуты, а рядом стоит двухметровый хозяин "моего"
грузовика и низкорослый, квадратненький и совершенно лысый мужичишко. Несмотря
на то, что оба они были абсолютно разными людьми, -- сходство между ними было,
тем не менее поразительным! То ли джинсовыми курточками, то ли разноцветными
тренировочными штанами (мечта Шуры Плоткина!) то ли возрастом -- сорок, сорок