"Г.Ф.Кунгуров. Албазинская крепость." - читать интересную книгу автора

Мамтагир взял своего лучшего оленя, посадил на него Степаниду и
пустил по следу Калтамы в сторону русских.
Люди Мамтагира побросали оленей, чумы, имущество и разбежались по
тайге. Мамтагир с сыном, хоронясь и оглядываясь, бежали в долину Лисьи
норы.
В один день могущественный князь Мамтагир стал беднее болотной мыши,
трусливее зайца.
...Казаки Ярофея нашли Степаниду у старого стойбища эвенков, сбросил
ее олень на старом пепелище чума Мамтагира. Она замерзла, прильнув к
обгорелому пню.
Ярофей на руках снес Степаниду к зимовью, казаки, измученные
непомерными походами и схватками с эвенками, не преследовали Мамтагира.



ОЛЕНЬ-ГОРА

Зима уходила. Оживало становище Ярофея. Порыхлел снег. В таежные
походы казаки не ходили, но весна вновь горячила кровь, задорила казачьи
головы. В зимовьях коротали ночи, днем грелись на солнцепеке, готовили
походные доспехи.
У берега на крутом яру собрались казаки, те, что покалечились в
походах. Отсиживались они, гнали хворь. Веяло с реки весенней теплой
прелью, опахивали теплые ветры, опадал и рушился лед.
Вместе с весенней теплынью пришла и забота. Деловито ладили казаки
дощаники: сколачивали, чинили, смолили. Ярофей бродил по становищу
угрюмый, людей чуждался. Всем заправлял ловкий Пашка Минин.
Ярофей не однажды бросался одиночкой в тайгу, хотел поймать
эвенкийского князя Чапчагира, отбить полонянку Марфу.
Встала она наперекор сердцу, пуще занозы острой вонзилась в грудь. От
песен Марфы пьянел, бывало, атаман, как от хмельной браги. А Марфа
сторонилась атамана, косилась на Степаниду.
Казаки скулили в усы:
- Волком рыщет атаман!..
- Прилепилась к нему Марфа неотступно, пуще смолы кипучей!
Ярофей миновал черную избу, зашел в бревенчатый прируб. Пылал очаг
жарко, на скамье, разметавшись, лежала хворая Степанида. Камелек чадил,
мерцая желтой мутью. Скрип двери вспугнул Степаниду, поднялась она на
локоть, признала вошедшего, заулыбалась. Ярофей присел на лежанку, обнял
пылающую от хвори Степаниду, обласкал, растрепал. Она прошептала:
- Как наряден... От серебристой чешуи твоего куяки ослепну. Аль вновь
в тайгу наладился?
Кивнул головой.
- Ладное ли задумал, Ярофеюшка? Реки распалились, тайга в мокре
люта!..
Отвел глаза. Вновь осторожно заводил вчерашние речи: спрашивал об
эвенках, о полоне, о Марфе Яшкиной. О большом походе в Дауры, о Ваньке
Бояркине, что увел дощаники и почти сотню казаков, не вспоминал. Жаловался
на раннюю весну: ударила, мол, по рукам, сделала тайгу непролазной,
помогла поганцу Мамтагиру от смерти спастись, Марфу полонить. Степанида