"Все еще здесь. Приятие перемен, старения и смерти" - читать интересную книгу автора (Дасс Рам)

Старческое слабоумие

Помню, как я навещал в больнице свою 86-летнюю тетю. Общались мы примерно так.

— Как тебя зовут?

— Ричард.

— Кто твой отец?

— Ваш брат Джордж.

— А, да, да. (Долгая пауза.) Мы ровесники?

— Нет.

— Я старше?

— Да, вы на тридцать лет старше меня.

— На тридцать лет? Но ведь ты седой!

— И вы тоже!

(Долгая пауза.) — Так как, ты говоришь, тебя зовут?

И диалог повторялся. Моя тетушка витала в облаках, будучи почти не связанной временем и межличностными взаимодействиями. Чаще я просто держал её за руку и мы смотрели друг другу в глаза. Для меня не имело никакого значения, что она меня не помнит, и, похоже, её это тоже не особенно волновало. Мы были просто двумя душами, которые встретились, и, как только я избавился от привычки разговаривать о ней на уровне эго, оба мы стали получать от наших встреч огромное удовольствие.

Из-за того что мы прочно отождествились со своими мыслями и чувствами, и потому, что они, и только они говорят нам, кем мы являемся, нам очень трудно не запаниковать, когда наш ум начинает ускользать от нас. И всё же есть случаи, показывающие, что старческое слабоумие вовсе не является таким уж страшным процессом.

Франческа, обитательница дома престарелых, говорит: «Из-за физической слабости я не активна и часто молчу. Они называют меня слабоумной, но «старческое слабоумие» — просто ярлык, который навешивают на не таких, как все. На самом же деле появляются новые возможности. Сейчас я, как никогда раньше, сознаю, сколь прекрасна наша вращающаяся планета и небеса над ней. Старость обостряет моё восприятие». Другими словами, то, что кажется потерей, в действительности может быть фактом преображения — если мы бесстрашно позволим уму трансформироваться.

Есть фильм (получивший много кинематографических наград), который называется «Жалобы послушной дочери». Я люблю его за правдивость и способность пробуждать сознание. Автор описывает симптомы развивающейся у её материи болезни Альцгеймера и параллельно фиксирует собственную реакцию на это заболевание. Болезнь прогрессирует, пока мать вообще не перестаёт узнавать дочь. В конце концов, поскольку больной женщине становится опасно оставаться одной в своей квартире, дочь перевозит её в интернат для страдающих синдромом Альцгеймера. Главврач требует, чтобы дочь не оставляла матери ничего из её прошлого — даже одежды. Поначалу это требование кажется жестоким, но дочь подчиняется. Приехав в интернат на следующий день, она застала мать одетой в мужской спортивный костюм и с плоской дамской сумочкой, в которой лежит одноцентовая монета. И дочь вдруг поняла, что её мать совершенно счастлива, потому что вокруг никто не напоминал ей о том, что она забыла. Дочери становится понятно, что её привязанность (к той маме, какой она её знала) лишь усиливала страдания матери. Со временем она избавилась от этой привязанности и научилась танцевать вместе с сознанием матери, куда бы оно ни улетало. Заканчивается фильм следующей сценой — мать идёт по коридору, размахивая сумочкой и напевая: «Я свободна, свободна!»

Рассматривая содержание своего ума, мы обычно находим в нём толпу демонов (которых я называю «обычными страхами»). Когда мы начинаем стареть, эти демоны принимаются терзать нас. Первым из этих демонов является «старческое слабоумие» — страх потери умственных способностей.

Как-то я получил открытку от старой подруги, которая с юмором описывает свою потерю памяти:

Ну что сказать? Да что всё о болячках я!

Пока жива;Хотела написать

я здесь, а не в могиле. о том,

Но беспорядок в головечто я тебя люблю,

такой же, как в квартире.

о том, что буду ждать,

Порой на лестнице стою, что без тебя лекарства мне —

стараюсь догадаться: как мёртвому примочки…

собралась подниматься я, Но скоро почту повезут

а может, вниз спускаться?и надо ставить точку.

У дверцы холодильникаУ ящика почтового

не в силах я понять: себе не изменила:

поставила я что-то внутрьзабыла опустить письмо —

или хотела взять?наоборот, открыла!

И в сумерках, держа чепец, Вставные челюсти не жмут,

себе я ужаснулась: очкам я доверяю,

не знаю — спать ли я ложусьдля слуха аппарат — хорош,

иль только что проснулась?но, Боже,

ум теряю!

Многим из нас всё это знакомо, и, хотя мы посмеиваемся над юмористичным описанием старческой рассеянности, я знаю, что многие пожилые люди чуть ли не больше всего боятся потерять память. Ничто так не страшит, как перспектива старческого слабоумия. До инсульта перечень моих личных опасений возглавлял именно страх притупления ментальных способностей. И даже сегодня, несмотря на многолетние занятия медитацией и способности пребывать в духовном сознании, мысль о том, что я могу потерять свет разума и безнадёжно провалиться во мрак, чрезвычайно мне неприятна.

Конечно, потеря ума далеко не всегда забавная вещь. У многих людей разрушение структуры эго приводит к таким психическим нарушениям, как перевозбуждение, беспричинные вспышки гнева и даже насилие. Очень ответственная женщина, с любовью заботившаяся о своём 54-летнем супруге, страдающем от болезни Альцгеймера, написала мне, что в конце концов сдала его в интернат.

Её мужа одолела мания сексуального преследования. Ему показалось, что он находится в публичном доме, а жену он принял за хозяйку заведения, которая якобы заставляет его заниматься сексом сразу с двумя дюжинами девиц. Когда он бросился бежать через окно (квартира находилась далеко не на первом этаже), жена пыталась его удержать, но он, видя в ней держательницу притона, ударил её. А неделей раньше он сбросил её с кровати, заявив, что мужчине не следует спать с сестрой.

Хотя этой женщине не хотелось расставаться с мужем, его психическое состояние и поведение приняли такую форму, что она уже не могла с ними справиться. Тем не менее для большинства из нас первоочередной проблемой является не нарушение работы мозга, а страх потери умственных способностей. Однако в этом страхе (как и во всех психических затруднениях) скрыт ключ к избавлению от него. Медитация показывает, что болезненные страхи — это не непреодолимое препятствие, а скорее мысль (или ряд мыслей), сопровождающаяся физическими ощущениями.

Обычно страхи проявляются из-за нашей склонности мысленно пребывать в прошлом или убегать в будущее. Мы беспокоимся: «Если случится такая же неприятность, как когда-то, что я буду делать?» Поскольку будущее всегда неизвестно, ум может свободно рисовать себе грядущие катастрофы. Цепь таких опасений, нарастая, как снежный ком, создаёт паническое настроение. Лавине страхов нет конца: по мере того как мы стареем и чувствуем себя более уязвимыми, страх в его мириадах форм может стать нашим постоянным спутником, превращающим старость в сущий ад.

Однако, избрав духовный путь, мы учимся работать с этими страхами, а не становиться их жертвой. Говоря «работать со страхами», я не имею в виду, что эго должно им сопротивляться. Нужно просто быть бдительным, замечая признаки присутствия страхов в уме. Осознание присутствия страха само по себе уже несколько успокаивает, ибо проясняет, какие мысли страшат нас (например, о подорожании продуктов или о физических проблемах) и к чему мы привязаны. Уму свойственно цепляться за то, что порождает беспокойство, страдания и страх. Опознав объект своей привязанности — скажем, тот или иной образ жизни или нестарое тело, — мы, независимо от характера затруднения, получаем возможность сделать первый шаг к освобождению от него.