"Галина Куликова. Пенсне для слепой курицы" - читать интересную книгу автора

конспиративным способом, набрала записанный номер.
К телефону долго никто не подходил. Потом женский голос, до омерзения
визгливый, выкрикнул:
- Алло! Кто это? Кто говорит?!
Следуя указаниям, я четко выговорила: \ - Это Марина Александровна
Заботина.
Женщина на том конце провода ахнула и, кажется, впала в истерику.
- Это его жена! - рыдая, прокричала она кому-то и, по всей видимости,
швырнула трубку на стол.
Раздался звук удара обо что-то твердое, затем какое-то шуршание, шепот,
и другой женский голос, более спокойный, произнес:
- Алло! Вы жена Матвея?
- Да, - сказала я, чувствуя, что все тело покрывается гусиной кожей.
- Как вы узнали, что он здесь?
- Как я узнала? - глупо переспросила я. Что я могла ей сказать?
- Вы уже в курсе случившегося?
- Нет, а что случилось? - Если бы мой голос сейчас слышал доктор, он
прописал бы мне таблетки от ларингита. Я охрипла за одну секунду - Ваш
муж... Как бы это сказать... Знаете, он умер.
- Умер?! Матвей? Вы шутите?!
Но я уже знала, что моя собеседница не шутит. Она еще что-то говорила,
но я уже не слышала. Меня охватила странная слабость, исчезли все цвета,
кроме белого - перед глазами завертелись белые мушки, словно снег,
подхваченный ветром, белые стены надвигались на меня со всех сторон...
Кажется, и кричала. Кажется, кто-то стучал в дверь. Я, вероятно,
открыла, потому что помню лицо своей соседки - искаженное неподдельной
тревогой. Потом была машина, дорога, молодые небритые санитары с опухшими
глазами - то ли от недосыпа, то ли с перепоя. Меня несли на носилках по
бесконечным лестницам, и я тонула и выныривала из своего белого кошмара,
пока наконец не пришла в себя в больничной палате.
Рядом со мной на тумбочке лежал огромный букет роз, а на стуле сидела
серьезная Липа и держала меня за руку. Летнее солнце шествовало по небу
медленно и важно, милостиво бросая свои лучи в открытое окно.
- Привет, - сказала Липа обрадованно. - Очнулась? А Горчаков только что
ушел.
- Он меня видел? Вот такую? - руками я обрисовала в воздухе нечто
круглое.
- Конечно, видел. Не с завязанными же глазами он ходит. Ты имеешь
что-то против Горчакова?
- Наоборот.
- А! - воскликнула Липа. - Я поняла. Только это как-то не ко времени.
- Это всегда не ко времени, - пробормотала я. - Я что, попала под
самосвал?
- Значит, ты ничего не помнишь, - констатировала она, и я тут же
сжалась под казенным одеялом.
Матвей! Они убили Матвея! Только из-за того, что я не принесла чертову
бумажку к кассам Казанского вокзала. Если бы я не выбросила ее в урну, если
бы...
- Я даже не знаю, что с ним случилось, - тихо сказала я вслух.
Лучшего рассказчика, чем Липа, трудно найти. Чуждая всяким сантиментам,