"Александр Петрович Кулешов. Сыскное агентство " - читать интересную книгу автора

оно и было? Мелькали деревушки, пальмовые рощи, уходили за горизонт рисовые
поля, встречные волы, испуганные клаксоном, медленно отворачивали в сторону,
а голые малыши провожали машину задумчивым взглядом. Они приехали к
коричневым развалинам древнего храма, где и сейчас, по военной поре, в узких
приделах возле статуй будд курились ароматические палочки и молча сидели
калеки, протянувшие за подаянием увечные руки.
Огромное дерево с серым стволом роняло смешные, похожие на ушастую
заячью голову не то листья, не то зачатки будущих плодов. Они уселись в тени
его гигантской кроны, вытащили припасы, которыми можно было, наверное,
накормить полдюжины деревень, пили пиво, хохотали, бросали объедки не
решавшимся приблизиться детишкам. Те смотрели огромными печальными глазами.
Покорность, безнадежность, тоска застыли в этих глазах.
Следующий привал устроили на берегу гигантской реки, катившей свои
желтовато-бурые воды не одну тысячу километров.
По реке плыли длинные лодки с полукруглым навесом - жилища рыбаков.
Здесь жили, добывали рыбу, рождались и умирали.
Одинокий гребец в широкополой соломенной шляпе, стоя, ловко гнал свою
лодку веслом. У берегов плескались в мелкой воде мальчишки, что-то кричали.
Вдоль берега росли невысокие редкие заросли. Чего? А черт его знает!
Кар так и не узнал за долгие месяцы пребывания в этом краю ни названия
здешних деревьев, кустов, трав, цветов, животных, ни названия городов и
деревень. Да и истории страны он не узнал. А зачем? Все эти маленькие
желтокожие люди, их детишки, вообще их жизнь были отделены от него словно
стеклянной стеной. Как они жили и жили ли вообще, его интересовало так же
мало, как судьба вечно мотавшихся по столу в столовой муравьев. Нет,
муравьев, пожалуй, больше - еще залезут в тарелку... Кар убивал порой этих
людей - что ж поделаешь, он приехал сюда воевать. Но во время операций,
когда приходилось стрелять из своих автоматов по зарослям, забрасывать их
гранатами и минами, он же не видел тех, кого эти мины убивали. А что
касается пленных, то, как уже говорилось, он не любил смотреть, что с ними
делают. Ну, а сейчас, на берегу реки, где легкий ветерок скрадывал жару, он,
глядя вдаль на зеленые поля, изящные пальмы, слегка пьяный, довольный,
просто радовался жизни, ни о чем не задумываясь. Вот рядом Papa, такая
нежная и покорная, чуть поодаль Лор, надежный и верный друг, друг навеки,
впереди веселый вечер. Их часть на отдыхе, а значит, в ближайшую неделю нет
опасности, дома его ждет в банке приличный капиталец и каждый день капают
новые монеты, расходов же нет.
Скоро кончится эта дурацкая война, он вернется... Впрочем, пусть еще
немного продлится, пусть капиталец подрастет. Да, честно говоря, и работать
не очень хочется, здесь-то разве это работа! А дома придется, там без
дураков. Он, правда, давно оторвался от родины и не очень представляет, что
и как, но все же он достаточно знал свою страну, ее порядки и законы и
понимал, что таким, как он, если хочешь жить, надо работать. Впрочем, чего
сейчас об этом думать?
Тогда-то и произошел этот знаменательный разговор.
Лор со своей подругой пошли к берегу реки, а Кар притянул к себе Рару.
Она послушно села возле него по-турецки, стала опахивать банановым листом,
смеяться. Но ему вдруг захотелось поговорить, эдак пофилософствовать, что
случалось с ним не часто.
- Вот ты, Papa, ты зачем живешь?