"Алексей Николаевич Кулаковский. Хлеборез " - читать интересную книгу автора

наброситься на меня: в армии не положено делать замечания старшим по званию
и должности. "Может, еще и даст нагоняй?" - подумал я. В то же время я знал,
что по натуре командир - человек не злой и не мстительный, восхищение
властью еще не завладело им - не так давно пришел из запаса. До призыва
Сухомятка работал где-то за Уралом главным агрономом МТС и временно имел
бронь. Служба в запасном полку, да еще в такой роте, где до бога высоко, а
до начальства далеко, полностью импонировала ему. Жизнь тут шла, как в
колхозе: надо было заботиться, чтоб люди не голодали, имели жилье, чтобы не
мерзли, когда начнутся осенние, а потом и зимние холода. Относительную
дисциплину тут также нетрудно было поддерживать: кто из бойцов подленивался
на разных хозяйственных и заготовительных работах, кто допускал какое-то
своевольство, того - в маршевую роту и на передовую. А там - кто знает, что
кого ждет.
Строевые занятия также предусматривались здесь в распорядке дня, но они
проводились только с теми бойцами, которые в это время были свободны от
срочных хозяйственных работ, в том числе и на колхозных полях. Сухомятка как
бывший агроном правильно решил, что помощь местному колхозу - тоже боевая
обязанность запасной роты.
А что же с турником, из-за которого чуть не получил нагоняй ротный
командир? Перекладина действительно не была шершавой, и причину майоровой
придирки мы поняли правильно - человек хотел оправдать свой срыв. А вот что
не ладонями она была отглажена, а наждаком мастера, которому было поручено
сделать турник, это также было известно. К турнику кое-когда подходил сам
командир роты - после раздачи нарядов ему порой нечего было делать - да
некоторые командиры взводов, свободные от строевых и хозяйственных
обязанностей.
Уже возле самой штабной хатки командир роты сказал мне:
- Отрапортовал ты майору правильно!.. Хорошо отрапортовал! Я ожидал,
что про сухостой скажешь, который на себе таскаем... Для этого я и вызвал
тебя... Пойдешь снова в лес!.. Старшим команды!
Возле стареньких, но чисто подметенных ступенек Сухомятка остановился
и, будто оправдываясь передо мною, стал доказывать:
- А что я должен делать? Жаловаться каждый день на трудности? Так кто
любит эти жалобы? Пришлют другого, который будет молчать и тащить все на
своей спине. А раззявит рот, то пришлют третьего, четвертого... А тот
третий-четвертый замучит всех бойцов, чтоб только самого не отправили в
маршевую роту. Тут десятижильиым надо быть или даже сам не знаю каким.
Никакого транспорта в роте нет, ни коняги, ни колеса! Была одна кляча, так и
ту старшина запарил, загонял.
- Вон же всю улицу запылила кавалькада!.. - заметил я, вспомнив клубы
густой пыли, поднятой экскортом майора. - Шестерка жеребцов для одного!
- А попробуй заикнись! - подхватил командир роты. - Попробуй попроси!..
"А ты пробовал?" - хотелось мне спросить, но взяло верх убеждение, что,
конечно же, не пробовал, вряд ли и думал об этом. Легче выстроить бойцов и
приказать - одному взводу сюда, второму - туда!
- Так что ты еще сходи сегодня... - закруглил наш разговор Сухомятка. -
Сам понимаешь... Дрова нам нужны. Потом придумаем что-нибудь полегче для
тебя.