"Алексей Николаевич Кулаковский. Белый Сокол " - читать интересную книгу автора

- Гимнастерка та самая, кавалерийская... И сапоги как на той
фотографии, что как-то прислал со шпорами!
- Шпор нет, а сапоги те самые...
Проводила Галя мужа почти до самой вот этой лесничовки. Они
остановились, когда послышался настороженный собачий лай. Назад шла чуть ли
не до самой темноты: удивлялась, как легко и незаметно шла рядом с Виктором
и как не идут ноги, как медленно тянется время на обратном пути.
В свою комнатушку с одним окном заходить не хотелось, сердце сжималось
от сознания, что Виктора там уже нет и неизвестно, когда он будет... А
может, и совсем не будет...
...Усталая и истомленная разлукой, свалилась на тот самый диван возле
печи, где недавно сидела с Виктором. Представилось, что еще не остыло его
тепло, слышится его дыхание... Уже стемнело, оконце, выходившее в сад,
выделялось на белой стене неподвижным черным квадратом. И не хотелось
зажигать лампу, а потом завешивать это единственное оконце и сидеть одной,
как в погребе, не видеть даже того света, что еще сохранился в маленьком
приусадебном садике. Главное же, исчезнет тогда представление, что Виктор
еще тут, что, возможно, стоит возле окошка и вслушивается, откуда доносится
тяжелый и зловещий гул вражеских самолетов да время от времени долетает эхо
мощных взрывов.
"Снова Хреновое бомбят", - подумала тогда Галя...


...До Саратова добрались чуть ли не с первыми заморозками: Виктор и
теперь не понимает, кто мог разрешить в то время так долго вести пополнение.
Скорее всего это была одна из тех неувязок, которые часто случались в первые
месяцы войны: батальон сформировали, а потом, видимо, забыли о нем. Это была
не то воинская часть, не то обозно-гражданская. Никаких аттестатов на
обеспечение, ни прав на заготовку продуктов батальон не имел. Держались в
дороге только тем народным патриотизмом, который неизменно ощущался всюду.
Приходили в колхоз, размещались по хатам, и командир батальона шел к
председателю колхоза, писал ему разные требования и расписки на получение
продуктов. А если же случалось, что председатель колхоза колебался, то за
дело брался Виктор - являлся в военной форме, вынимал из планшетки, которую
приобрел еще на довоенной службе, документы старшего сержанта - и все
становилось на свои места.
В Анне батальон задержался на лишние сутки, потому что надо было
организовать выпечку хлеба. Это был самый обидный момент для Виктора: если
бы знал, что выйдет задержка, то побыл бы еще дома, с Галей.
Печеный хлеб несли с собой. Когда съедалось все - организовывали новую
выпечку. Направлялись будто бы самым коротким путем, а порой выходило, что
одолевали за день какой-то десяток километров.
Этот поход всегда вспоминал Виктор с болью в душе. Сама фронтовая
служба позднейшего времени не представлялась такой нескладной. Почему бы не
подать полэшелона и не доставить запасников на место за один-два дня?
Командир батальона сначала и слушать об этом не хотел, и тут нетрудно
было его понять: на фронте вряд ли нашлась бы для него такая служба. А тут
он будто бы и при своих воинских обязанностях, и опасности для жизни
никакой, и власть над людьми все-таки имеет. До этого назначения у него был
только один подчиненный - инкассатор сберегательной кассы, а тут вон сколько