"Алексей Николаевич Кулаковский. Расстаемся ненадолго (Роман) " - читать интересную книгу автора

сельские учителя, - шли, повинуясь своему священному воинскому долгу. И
Андрей готовился к армейской службе, хотя и не очень надеялся на свое
здоровье; улучшилось ли оно со времени первой комиссии? Как будто да... Но
твердой уверенности не было.
Повестки получили еще несколько учителей. Смотрел Андрей на свою
повестку и думал: забракуют. От этой мысли становилось грустно, жгучая обида
за свою неполноценность точила душу. А если примут? Жаль Веру, трудно ей
будет одной. В такие минуты он незаметно посматривал на жену. В глубине
Вериных глаз таились печаль, испуг. Все эти дни, пока повестка лежала на
столе, Вера старалась не говорить о ней, ни разу не заплакала, не
пожаловалась на свою судьбу. Только собирая Андрея в военкомат, будто между
прочим, с теплым сочувствием в голосе спросила:
- А как твоя нога, Андрей?
В голосе жены слышалось как будто только искреннее, дружеское
сочувствие, а в ясных глазах ее Андрей прочитал глубокую, сердцем желанную
надежду: хоть бы не разлучили нас так быстро, хоть бы на полгода отложить
призыв.
Больно было Андрею разбивать робкую эту надежду, а пришлось честно
сказать:
- Нога, Верочка, не болит. Я теперь, если сяду на велосипед, могу
километров двадцать без передышки отмахать. Да, я совершенно здоров.
В военкомате Сокольного признали годным к строевой службе, однако
определенно не сказали, когда направят в часть. То же объявили и другим
учителям Красноозерской школы. Приехали они домой остриженными и, когда на
следующий день появились в школе, некоторых из них трудно было отличить от
учеников старших классов.
Вера долго не могла привыкнуть к стриженой голове Андрея: ей казалось,
что это не его голова, а чья-то чужая, незнакомая. Сам он по привычке то и
дело приглаживал рукой несуществующие волосы, будто они вот-вот должны
рассыпаться, как прежде.
Однако и волосы начали отрастать, а в армию учителей все еще не брали.
В первые дни после комиссии Сокольный каждый день ждал вызова, звонка по
сельсоветскому телефону или какого-либо другого приказа из военкомата. А
потом, чем дальше, тем больше начинал беспокоиться: в чем дело, почему не
вызывают. Каждый день он приходил в школу. Его встречали радостно и в то же
время удивленно - еще не взяли! Остригли, а не призывают. Зачем же было
стричь?
Сокольный позвонил в военкомат. Оттуда, посмеиваясь, ответили, что
напрасно красноозерские учителя "порют горячку", все в порядке, и скоро они
будут отправлены в часть. Андрей не сказал об этом Вере, а сам тайком от нее
начал собираться. Закруглялся с темами на уроках, подгонял, приводил в
порядок домашние дела.
А Вера как будто не замечала ничего. С занятий приходила веселая,
жизнерадостная. Кончалась осень. Дни стояли погожие, но по ночам было
холодно, иногда брался морозец. Вера старательно готовилась к зиме, и в
каждом жесте ее, в каждом поступке чувствовалось, что все это она делает для
Андрея.
- Ты очень любишь яблоки, - говорила она. - Давай купим в колхозе пару
ящиков хороших антоновок и поставим на зиму в погреб.
- Давай, - соглашался Андрей.