"Лев Куклин. Энцефалитный клещ" - читать интересную книгу автора

расплывчатые очертания изб, по этой песне его безошибочно узнавали рудничные
бабы и улыбались:
- Вон, покатил Карась, красно солнышко...

Дороги у нас оправдывали свое смысловое название только пять-шесть
месяцев в году. Когда дед-Мороз - этот стародавний и бессменный сапер -
наводил с помощью подручных средств и без лимитированных стройматериалов
устойчивые переправы, - по намертво скованным болотам начинали двигаться
тяжело груженые машины, со снятыми на всякий пожарный случай дверцами.
Большинство грузов старались забросить в поселок зимой. Так было и
выгодней, и надежней. Но существует железное поквартальное планирование. И
никто не знает наперед, - что еще потребуется в сложном рудничном хозяйстве?
От поселка геологоразведки до маленькой станции на краю великой
железнодорожной магистрали считалось пятьдесят семь километров. Зимой на эту
дорогу нормальный шофер тратил не больше часу, летом же - еле-еле
укладывался в три... Словно и впрямь таежные километры подчинялись школьным
физическим законам: от холода сжимались, а от тепла - расширялись... Именно
эта дорога и была выстлана рублями и обильно полита шоферским потом.
Хуже всего было в половодье. Отовсюду наступали на дорожное полотно
темные насупленные болота. Из жидкой снеговой каши вздымались осклизлые
набухшие жерди лежневок. Лес чавкал и пах застиранным бельем...
Весна, весна - большая вода... А у нас весна - бабья скука, шоферская
мука...
- Эх, дороги! - с выразительной расстановкой поминал слова песни
популярной, видимо, еще с пятнадцатого века, механик партии Смондарев,
тоскливо разглядывая треснувший в очередной раз карданный вал, задранный
цилиндр, лопнувшую рессору или иную какую железяку, без которой, как
известно, жить невозможно. Но пригодная к публикации часть цитаты на этом и
обрывалась...
Сдвинув на лоб кепку с замурзанным соляркой козырьком, он освежал
кровообращение в голове при помощи почесывания ее затылочной части и
добавлял длинную витиеватую фразу, - из тех русских выражений, что при
печати графически могли быть изображены только стыдливыми точками:
- Эх, дороги, маму вашу нехай с понедельника по вторник! - и
добавлял: - Машина-то сейчас не пройдет, лапоть лыковый только, да и то
навряд...
И усилив свои тылы завхозом, механик Смондарев, заранее, как говорится,
ломая шапку, шел к Карасю, тяжело храпевшему после двух ночных рейсов
подряд, и деликатно толкал того в плечо:
- Васенька, привези! Вася, друг, выручи!
И Карась выручал. И Карась, не считаясь со временем и сволочным
характером дороги бог весть какой категории проходимости, - привозил нужные
позарез обсадные трубы и коронки, дизельное масло и буровую дробь, рудничные
скобы и полетевший две недели назад торцовый подшипник. И буровики спокойно
уходили в ночную смену, зная, что на станцию поехал Васька.
- Этот не подведет, - переговаривались они. - Этот выплывет. Он слово
такое знает, петушиное...
А начальник геологоразведочной партии, затюканный неурядицами добряк
Иванищев подымал кверху палец и ронял многозначительно:
- О! Брыкин - это талант!