"Татьяна Кухта, Людмила Богданова. Сказка." - читать интересную книгу автора

шепчетесь. Во весь голос говорить разучились, еще не родившись! Правду
говорит Легенда - мужчины потеряли мужество.
- А женщины найдут, так? - подхватил Торас. - Кто-кто, а ты, дочка, этих
поисков не увидишь. И вряд ли кто увидит. Дева-Избавительница!
Золотоглазая! Сколько лет назад сгинули в Мертвом лесу те, кто ее
предсказал, а она все не приходит. Придет ли?
- Придет, - упрямо сказала Леська.
- Не верится что-то, - вздохнул Маст, почесав макушку. - Легенды, они
хороши, а жизнь потяжелее будет. Вот я слыхыл на торге...
Он не успел рассказать, что слыхал. Из темноты за Леськиной спиной
прозвучал незнакомый девичий голос:
- Вечер добрый!
Леська, вздрогнув, обернулась. Пастухи подняли головы. Девушка стояла
неясно освещенная вспышками пламени. Потом ступила ближе к свету.
Она оказалась немногим старше Леськи, в белом рубке до колен,
перехваченном плетеным пояском. Подол рубка и босые ноги были густо
забрызганы грязью, волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Лицо у нее
было простое и усталое.
Пастухи молча разглядывали ее. Первым опомнился Торас.
- Вечер добрый, - степенно, как и полагается старшему, отозвался он. -
Далек ли твой путь?
- Да, очень, - сказала девушка. - Можно мне погреться? Ночь холодная.
- Отчего же, грейся, - согласился Торас, остальные закивали. - Видно, ты
во тьме в болото забрела, вон как заляпалась. Ночью, в темноте, бродить
опасно.
Девушка присела у костра, прикрыв ноги подолом, протянула ладони к огню.
Пастухи вначале косилисьна нее, после неспешно заговорили о своем - о
дождях, больной скотине, предстоящем торге. Только Фарар молчал в глубоком
раздумье, не вмешиваясь в общий разговор, да Леська, присев на корточки
рядом с незнакомкой, глядела на нее в жадном изумлении. Та щурилась на
огонь, потом вдруг обернулась к Леське и улыбнулась. Леська засияла в
ответ, спросила шепотом:
- Есть хочешь?
Девушка кивнула. Леська ткнула локтем в бок темноволосого подпаска:
- Давай лепешку, Мартин. И молоко.
Торас мимолетно нахмурился, видя, что дочь угощает чужую, но выговаривать
не стал - скупости за пастухами не водилось.
Лысый Маст вертелся, будто на угольях. Ему не терпелось расспросить
гостью, но он не знал, как начать. На благородную она с виду непохожа, да
и не станет благородная по ночам и без свиты бродить. Может, непокорная
дочка, сбежавшая от отца? Маст невольно вздохнул. Его единственая дочь уже
неделю грозилась сбежать с соседским сыном, если отец не даст согласия на
замужество. По совести, ее бы выдрать, но сердце у Маста было мягкое... Он
не выдержал. Придвинулся ближе и нетерпеливо спросил:
- Издалека, видно, идешь? Устала?
Девушка отставила кувшин и посмотрела на Маста. И то ли почудилось ему, то
ли пламя сыграло шутку - но глаза чужой вспыхнули золотом.
- Да, - ответила она, - издалека.
Пастухи, враз замолчав, обернулись к ней. Подорожные издавна платили
рассказами за гостеприимство, иной платы у них чаще не было. Что-то