"Первый из первых или Дорога с Лысой горы" - читать интересную книгу автора (Куликов Виктор)

ГЛАВА 22 ВОЕННЫЙ СОВЕТ

Электросилыч узнал Слюняева сразу же, с первого взгляда. И привычная робость, которая всегда охватывала его при встрече с Афранием, опалила Электроси-лыча изнутри и на сей раз.

А потому глава правительства чуть было не вскочил, чуть было не вытянулся по стойке „смирно“ перед занюханным тверским киноведом.

Но — не вскочил, не вытянулся.

Нынешняя тяжесть начальственного духа в нем оказалась сильнее памяти о прошлом и давних привычках.

Однако голос Макара Электросиловича слабовольно все-таки дрогнул, когда он спросил:

— Это… вы?

Неуверенно чувствовал себя и Слюняев. Его распирало сознание собственного превосходства. Киновед знал, что главный здесь он, и что он может приказывать Электросилычу, а тот обязан ему подчиняться и подчинится… Но в то же время Слюняев так давно никем не командовал, так страшно давно приказов не отдавал и настолько свыкся с мыслью, что он — всего лишь занюханный киновед, которого никто и нигде всерьез не воспринимает, что даже проснувшийся в нем Афраний, восставший начальник тайной стражи при прокураторе Иудеи, вот так вот сразу не смог взять свое, не сумел одолеть Слюняева-нынешнего.

И поэтому Слюняев ответил Электросилычу еще более слабо:

— Да, это… я.

Дальше они говорили на смеси русского и латыни. Порой прибегая и к арамейскому.

— Вот, значит, где встретились! — усмехнулся Электросилыч.

— Но вы, кажется, этому не рады? — в тихом голосе Афрания зазвенела натянутая тетива.

И Толмай все же поднялся. Он не смог не подняться, обожженный той молнией, что ослепила его, вспыхнув на миг в глазах начальника тайной стражи.

„Это — он,“ — понял Электросилыч, не зная, что делать со своими руками. Давненько он ни перед кем не стоял навытяжку.

— Я? Не рад?.. Вы ошибаетесь! — заторопился с оправданьем Толмай. — Я просто никак не могу пове рить… Здесь? Сейчас?.. Вот ведь судьба!

Заискивающий тон Электросилыча Слюняева приободрил. Сознание превосходства, сознание собственных власти и значимости просыпались в нем, как медведь по весне. Неотвратимо и клацая зубами от голода.

— Судьба, судьба, — согласился Афраний со своим помощником. — Значит, что-то мы не доделали там… тогда. Хотя мне-то казалось, все, что требовалось, мы выполнили. Но видите, он тоже здесь!

— Да, я видел его, в цирке. И по-моему, он почти не изменился.

Афраний вздохнул:

— Пожалуй… И это — самое странное. Ведь за вре мя, которое пролетело с тех пор, все изменилось. И даже те, кто идут за ним, уже не те, не такие, какими бы он сам хотел их видеть. Я уж не говорю о мире вообще!

Разговор происходил в просторном кабинете, освещенном по-казенному ярко, с длинным столом заседаний, стульями вокруг него и множеством телефонов на рабочем столе, за которым поначалу сидел, а теперь вот стоял Электросилыч.

Что это был за кабинет, как они в нем оказались, не знал ни тот, ни другой. Электросилыч стоял, не отрывая глаз от Слюняева, который прогуливался вдоль стола заседаний. Прогуливался важно, сложив на груди свои тощие руки…

— Я правильно понимаю, что перед нами задача поставлена прежняя? — обратился Толмай к спине ухо дившего от него Афрания.

Тот ответил, лишь повернув назад:

— Задача-то прежняя, только прежних возможностей у нас нет.

— Прежних возможностей нет, — хитро прищурился Электросилыч. — Но есть другие. На мой взгляд, не менее широкие.

Афраний плюхнулся в кресло у стола с телефонами и сказал:

— Да вы садитесь, садитесь, мой дорогой помощник! Я бы даже сказал, мой драгоценный… От последнего слова, от интонации, с которой было оно произнесено, у Толмая между лопатками похолодело. Он знал, что с такой интонацией начальник тайной стражи говорил обычно с теми, чью участь уже решил. И показалось Электросилычу, что за спиной у него замаячили трое солдат, один из которых нёс аккуратно свернутым просторный мешок из плотной материи, а коротенькие мечи двух других были отточены так, что вонзались в тело, почти не роняя крови.

— Что вы так побледнели? — немигающим взглядом смотрел на Толмая Афраний. — Надо было бледнеть там, в Антипартиде, бездарно упустив Вар-Раввана!..

Или — не бездарно? Или — намеренно?.. Мне ведь потом донесли, что Галликан получил от вас какие-то секретные указания. Вы шептались с ним, после чего десятник и организовал охрану Вар-Раввана так легко мысленно. О чем вы шептались?

Бледный, ссутулившийся Электросилыч с трудом разжал губы:

— Но вы меня спрашивали об этом… И Галликана Допрашивали…

Афраний зло рассмеялся:

— Вы думаете, я поверил тому, что вы мне тогда рас сказали?! Не принимайте меня за безмозглого раба-ассирийца!.. А Галликан был вам слишком предан. Он твер дил лишь одно, как его не пытали, что будто бы вы при казали ему лично стеречь пленника всю ночь. Он и остался рядом с Вар-Равваном, отпустив остальных сол дат. Но на рассвете уснул. Чем Вар-Равван и воспользо вался… Так что, мой драгоценный помощник, я еще не решил, бездарно ли вы упустили Вар-Раввана или способ ствовали его побегу. Все теперь будет зависеть от вас.

Посмотрим, как вы здесь себя покажете.

Электросилыч, опустившийся с разрешения начальника стражи в кресло, снова вскочил:

— Я сделаю все, что могу! Афраний махнул рукой и улыбнулся.

— Сидите. Не надо таких церемоний. Толмай продолжал стоять:

— Приказывайте, мой господин! Я заверяю, что имею сейчас возможности невиданные. Мы достанем Вар-Раввана из-под земли!

— Да сядьте же вы! — поморщился киновед. Хотя сам он уже о своем киноведчестве и не помнил.

И после того, как Электросилыч нехотя втиснулся в кресло, Слюняев сказал:

— Да. я знаю, что ваши возможности нынче, ну, скажем так, весьма и весьма обширны. И нам не составит никакого труда Вар-Раввана схватить, выкрасть и сделать с ним, что угодно, — он задумчиво улыбнулся. — Но дело в том, что сейчас нам приказано самого Вар-Раввана пока не трогать, а лишь похитить кольцо с руки. То самое, помните? С одной насечкою.

— Помню, — кивнул Толмай. — Это кольцо я надел на палец Иешуа, распятого на кресте, которого мы потом тайно и погребли. Каким образом кольцо попало к Вар-Раввану, я в толк взять не могу. Вы не знаете?

Лицо Афрания посуровело, сделалось серым:

— Нет, — резко ответил он, — не знаю и знать не хочу. Пусть над этим ломают голову почитатели и того, и другого. Я знаю только, что это кольцо значит для них, и для самого Вар-Раввана чрезвычайно много! И поэтому я намерен выполнить приказ во что бы то ни стало…

Еще одной неудачи, подобной случившемуся в Антипартиде, я не потерплю. А если она все-таки, боюсь это даже выговорить, произойдет, то повинные в ней будут незамедлительно отданы в руки, знаете, чьи? Толмай не знал и угадать не попытался.

— В руки Марка по-прозвищу Крысобой. Вы помните такого центуриона?

Еще бы Толмай да и не помнил Марка! А потому из побледневшего Электросилыч в мгновенье сделался прозрачным.

— Вот так-то, мой драгоценный помощник, — Афраний был доволен переменою на лице Толмая. — Я здесь не для шуток. Хватит с меня и былого позора! Я не легат Станий-младший, терпевший насмешки и сплетни. Мне их не надо.

Афраний помолчал и, покосившись на телефоны, спросил:

— Так может кто-нибудь нам раздобыть кольцо?

— Сейчас распоряжусь, — Электросилыч поднял трубку телефона пепельного цвета и распорядился: — Стоеросова немедленно!

Минуты не прошло, как по селектору секретарь сообщила:

— Макар Электросилыч, к вам Стоеросов.

— Пусть войдет.

Начальник охраны Электросилыча дважды генерал Арсений Стоеросов был невысок, широк в плечах, пузат, а круглое лицо заканчивалось острым подбородком. Вместо лба — три продольных морщины.

— Я прибыл! — доложил Стоеросов, прилипнув взглядом к Электросилычу. Киноведа он, кажется, не замечал.

— Вижу, — хмурился Электросилыч, вновь обретя начальственную важность. — Садись, Арсений.

— Я постою.

— Как знаешь… — набычившись, Электросилыч заговорил помедленнее, чтобы до дважды генерала смысл его слов дошел без изменений. — Такое дело… Есть у нас люди, которые сумели б снять с пальца человека кольцо, да так, что он этого и не заметит? Это задание государственной важности, Арсений. Поэтому подумай хорошо.

Стоеросов кивнул, однако, ответил сразу:

— Докладываю: такие специалисты есть. Они с кого угодно и что угодно снимут так, что тот и глазом не морг нет. Проверено, испытано, доказано!.. Рубашку снимут, брюки, ботинки. Хоть голову. А он будет идти себе без головы и не знать об этом. Ну а кольцо… Раз плюнуть! Тут в разговор вступил Слюняев:

— А если нам надо снять это кольцо не завтра, не через час, но… в прошлом?

Дважды генерал зыркнул на Слюняева, запомнил навечно все его приметы и снова обратил глаза к Электросилычу. Взгляд был вопрошающим.

Тот понял генерала и кивнул. Мол, здесь все свои и можешь говорить.

— Конечно, если в прошлом, то это задачу усложняет. В какой-то степени. Хотя… работать в прошлом легче, чем в будущем. Там в ресторанах такую водку подают примерзкую! Изжога от нее… Сплошная химия! А в прошлом, там продукты натуральные, никаких вам искусственных волокон…

— Ты отвлекаешься, — остановил Стоеросова Электросилыч.

— Прошу прощенья, — откашлялся генерал. — Мы в прошлом работаем. Так что говорите: кто, где, когда…

— Недалеко, — Слюняев был доволен ответом дв жды генерала. — Минувшим утром…

— То есть, сегодняшним, — уточнил Стоеросов Электросилыч.

Начальник охраны закивал:

— Ага, ага, я понял!

— Сегодня утром здесь, в Твери, из фестивально гостиницы вышел человек, на правой руке, на указатель ном пальце которого есть… было?., есть кольцо. О направлялся к „Волге“, — неторопливо давал вводну^-Слюняев. — Нам надо, чтобы за эти одну — две минуть пока он шел от гостиницы к машине, кольцо с его ру исчезло. Сумеете?

Стоеросов щелкнул каблуками:

— Так точно! Будет исполнено!

— Если сумеете, то получите награду, — пообещ; ему Слюняев и обратился к Электросилычу: — Пять окладов?

Макар Электросилыч был щедрее:

— Шесть!

— Е-е-есть! — подавился Стоеросов.

— Ну, действуйте! — Электросилыч шлепнул ладонью по крышке стола. — Вам хватит тридцати минут?

— Так точно! И двадцати достаточно!

И дважды генерал ушел.

— А мы пока по рюмочке? — спросил с надеждой Электросилыч.

Слюняев снизошел:

— Ну разве что по маленькой…

Ни за столом с английской королевой, ни на банкете в парижской Гранд-опера, ни на ужине после охоты с главою государства в завидовских лесах Электросилыч не чувствовал себя таким счастливым, как наливая стопку холодной водки Афранию. Мечта сбылась! Ведь раньше: он и думать не смел о том, что будет чокаться с человеком, столь близким к прокуратору…

Пока Афраний и Толмай закусывали пшеничную, Стоеросов организовал все как следует.

То есть, в тот миг, когда Дикообразцев вышел из „Полноводной“, направляясь к машине, чтобы ехать в управу, его нагнал какой-то малый в синей униформе и с огромной сумкой на животе.

— Товарищ Дикообразцев! — окликнул он Александра Александровича. — Вы не подскажете, кому мне передать вот это письмо?

Дикообразцев взял протянутый конверт и прочитал на нем: „Штаб фестиваля. Епихиной В. К.“.

— А, это? — он повернулся к гостинице. — Вам следует подняться на второй этаж и в самом конце коридора найдете комнату номер двести семнадцать. Там и работает Вия Константиновна Епихина.

— Спасибо вам огромное! Спасибо! Не знаю, как бы я без вас! — униформист затряс Дикообразцеву руку. Да так, что Александр Александрович едва вырвался.

Малый нырнул в гостиницу. Дикообразцев пошел к машине. На указательном пальце его кольца уже не было… Афраний и Толмай выпили по третьей и зажевали бутерброды с черной икрой, когда селектор сообщил, что прибыл Стоеросов.

— Сюда его, сюда! — потребовал Электросилыч.

Дважды генерал вошел, чеканя шаг. Прошествовал к столу и молча положил перед Электросилычем кольцо. С одной насечкой. Не глядя на генерала, Электросилыч сказал:

— Вы свободны. Благодарю за службу! Приказ о премировании уже написан.

Стоеросов ушел.

Афраний и Толмай склонились над кольцом.

— Оно, — Афраний осторожно взял кольцо и положил на ладонь.

— Да, это оно, я хорошо его запомнил, — сопел Толмай.

— Холодное, — заметил Афраний. — Как взгляд мертвеца.

— А если его… надеть?!

Афраний даже передернул плечами:

— Нет, спасибо… Его наденешь, а потом не снять. Оно как приговор. Мне кажется, что тот, кто носит его, он обречен. Поскольку оно предназначалось только одному…