"Алексей Иванович Кудашев. Ледяной остров (в сокращении) " - читать интересную книгу автора

на душе.
Он многое хотел сказать Ольге. Но сейчас не находил нужных слов. Да
они и не были нужны. Улыбаясь, он смотрел на бледное, с еле заметным
румянцем лицо Ольги, милее которого не было на свете. Девушка слабо
отвечала, когда Трофимов сжимал ее руку.
Заглянула сестра и напомнила, что время свидания истекло и он, Алексей
Петрович, находится здесь уже лишних двадцать минут.
- Не может быть! Я только что вошел.
Сестра понимающе улыбнулась.
Алексей Петрович, проводив взглядом сестру, порывисто поцеловал Ольге
руку и, не оглядываясь, направился к двери.
Ольга задумчиво посмотрела на руку, положила ее под щеку, улыбнулась и
закрыла глаза, счастливая и успокоенная.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Письмо Родионова, как и всякая кляуза, отняло у людей много времени и
изрядно попортило им нервы.
Когда комиссия потребовала от Трофимова письменного объяснения, он
искренне возмутился:
- Вы что, серьезно?
- А что же, по-вашему, мы приехали сюда в бирюльки играть? - резко
ответил ему председатель комиссии.
- У меня нет времени писать объяснения по поводу всяких глупых
заявлений!-вспыхнул Алексей Петрович.
Это заметно настроило членов комиссии против него. Они придирчиво
расспрашивали его, по-своему истолковав его резкость.
А у Алексея Петровича и в самом деле не было времени. К тому же
покушение на Ольгу вывело его из душевного равновесия. Но объяснение
написать все-таки пришлось. "Ну и подлец!"-думал Алексей Петрович, сидя
поздно ночью у себя на веранде и пункт за пунктом отвечая скрепя сердце на
кляузу Родионова.-"Надо отдать ему справедливость: ловко он накрутил эти
обвинения, посторонний человек не сразу разберется."
Успех атомных холодильников в Белых камнях облегчил и ускорил работу
комиссии. Обводненные промыслы один за другим переводились на новый режим
эксплуатации и давали все больше и больше нефти. А это делало
безосновательными обвинения Родионова: ни о каком авантюризме, а тем более
вредительстве, не могло быть и речи.
Самому Родионову его просчет был совершенно ясен. Он донял, что
слишком далеко зашел, но сдаваться не собирался, надеясь выгородить себя.
Перед членами комиссии, в присутствии Трофимова, Воронина и других
инженеров, Родионов, блудливо пряча взгляд, говорил:
- Кое в чем я действительно был неправ, ошибался. И это я признаю.
Может быть, кое-кому не нравится слово авантюризм. Но мне кажется, что дело
не в том или ином слове. Тут объективный подход нужен. Я думаю, члены
комиссии понимают, что если бы не атомные холодильники, которые явились
счастливым случаем, то многие промыслы мы довели бы до полного обводнения,
до гибели. Я не мог молчать, понимая, к чему это ведет. Так должен был бы
поступить каждый честный человек. Но, конечно, в новых условиях мой сигнал
уже потерял свое значение... А если я в чем-то ошибся, ну так что ж! Не