"Анатолий Кучеров. Трое " - читать интересную книгу автора

вонзить ее раз-другой в землю и посмотреть, как горит солнце на ее лезвии.
Но он остерегся. Он не знал ни немецкого, ни польского, он вообще не знал
языков, кроме родного. И был немым в этом городке. И сейчас, один, без
товарищей, он испытывал чувство одиночества.
Надо было добраться до Краковской, семь.
Он узнал домик сразу, так подробно его описала Юлька. Одноэтажный дом с
мезонином, три окна на улицу, зеленая дверь с большой трещиной, на окнах
цветы и занавески. Перед домом палисадник с тремя кустами.
Улица молчала, словно вымерла.
Он постоял у дверей, в нем шевелилось неприятное чувство, но ведь он
сам говорил, что должен шагать как победитель, ведь он один из миллионов
победивших. Он поднял голову и позвонил.
На Морозове были ботинки, штаны и суконная рубашка, которые обычно
носили сельские рабочие в этих местах. Комсомольский билет и офицерское
удостоверение он спрятал в ботинок, и они жали ему ногу. Ничего, как-нибудь
донесет. На плече у него было что-то вроде дорожной сумки с куском хлеба и
колбасой. Карты и планшет он выбросил, но компаса ему было жаль, и он сунул
его в нагрудный кармашек. На руке остались часы, пистолет он положил в
карман.
У дверей послышались слабые шаги, дверь отворила старушка. Морозов
сказал одно слово:
- Ганьского.
Старушка что-то ответила по-польски. Он продолжал стоять, силясь
уразуметь смысл ее слов.
Тогда она замахала рукой, давая понять, что ему следует поскорее уйти.
И в это время из-за ее спины появились два человека, в штатском и военном.
Штатский в тирольской шапочке с петушиным пером дернул Морозова за
руку, и он невольно сделал шаг в дом, а тот, который был в военном,
захлопнул дверь.
- Идите вперед, - по-польски приказал тот, что был в тирольской шапке.
Морозов не понял. Тогда тот заговорил по-украински.
Морозов продолжал молча стоять, сердце его яростно стучало. Выстрелить
и бежать... Но в это мгновение тот, что был в военном, припал к нему,
скользнул ладонями по его рубахе, штанам и стремительно вытащил из его
кармана пистолет.
- А, подлец! - крикнул Морозов и изо всей силы опустил кулак на голову
этого человека. Но было уже поздно. Из соседней комнаты выскочили двое
здоровенных солдат, связали ему руки, вытолкнули на улицу и повели.
- Теперь будешь знать, партизанская морда! - сказал по-польски человек
с куриным пером за ленточкой шляпы.
Его вели четверо. Впереди и позади него шли солдаты с автоматами.
"Вот и влип, как кур в ощип, - подумал Морозов. - Бежать? Пристрелят
при первой же попытке". Он шел по мостовой, ему давали дорогу. Какая-то
девушка посмотрела ему в лицо и отвернулась.
Его вывели на рыночную площадь и повели мимо бульвара, на котором он
должен был встретиться с Борисовым и Ивашенко.
Зачем он пошел? Но он командир, он должен был пойти. Он еще выпутается
из этой истории и вернется, как возвращался из труднейших полетов. Он стал
вспоминать полеты, это успокаивало. К нему возвращалось мужество, и все же
где-то там, в глубине сознания трезвая и прямая мысль говорила ему: "Для