"Анатолий Кучеров. Трое " - читать интересную книгу авторавонзить ее раз-другой в землю и посмотреть, как горит солнце на ее лезвии.
Но он остерегся. Он не знал ни немецкого, ни польского, он вообще не знал языков, кроме родного. И был немым в этом городке. И сейчас, один, без товарищей, он испытывал чувство одиночества. Надо было добраться до Краковской, семь. Он узнал домик сразу, так подробно его описала Юлька. Одноэтажный дом с мезонином, три окна на улицу, зеленая дверь с большой трещиной, на окнах цветы и занавески. Перед домом палисадник с тремя кустами. Улица молчала, словно вымерла. Он постоял у дверей, в нем шевелилось неприятное чувство, но ведь он сам говорил, что должен шагать как победитель, ведь он один из миллионов победивших. Он поднял голову и позвонил. На Морозове были ботинки, штаны и суконная рубашка, которые обычно носили сельские рабочие в этих местах. Комсомольский билет и офицерское удостоверение он спрятал в ботинок, и они жали ему ногу. Ничего, как-нибудь донесет. На плече у него было что-то вроде дорожной сумки с куском хлеба и колбасой. Карты и планшет он выбросил, но компаса ему было жаль, и он сунул его в нагрудный кармашек. На руке остались часы, пистолет он положил в карман. У дверей послышались слабые шаги, дверь отворила старушка. Морозов сказал одно слово: - Ганьского. Старушка что-то ответила по-польски. Он продолжал стоять, силясь уразуметь смысл ее слов. Тогда она замахала рукой, давая понять, что ему следует поскорее уйти. Штатский в тирольской шапочке с петушиным пером дернул Морозова за руку, и он невольно сделал шаг в дом, а тот, который был в военном, захлопнул дверь. - Идите вперед, - по-польски приказал тот, что был в тирольской шапке. Морозов не понял. Тогда тот заговорил по-украински. Морозов продолжал молча стоять, сердце его яростно стучало. Выстрелить и бежать... Но в это мгновение тот, что был в военном, припал к нему, скользнул ладонями по его рубахе, штанам и стремительно вытащил из его кармана пистолет. - А, подлец! - крикнул Морозов и изо всей силы опустил кулак на голову этого человека. Но было уже поздно. Из соседней комнаты выскочили двое здоровенных солдат, связали ему руки, вытолкнули на улицу и повели. - Теперь будешь знать, партизанская морда! - сказал по-польски человек с куриным пером за ленточкой шляпы. Его вели четверо. Впереди и позади него шли солдаты с автоматами. "Вот и влип, как кур в ощип, - подумал Морозов. - Бежать? Пристрелят при первой же попытке". Он шел по мостовой, ему давали дорогу. Какая-то девушка посмотрела ему в лицо и отвернулась. Его вывели на рыночную площадь и повели мимо бульвара, на котором он должен был встретиться с Борисовым и Ивашенко. Зачем он пошел? Но он командир, он должен был пойти. Он еще выпутается из этой истории и вернется, как возвращался из труднейших полетов. Он стал вспоминать полеты, это успокаивало. К нему возвращалось мужество, и все же где-то там, в глубине сознания трезвая и прямая мысль говорила ему: "Для |
|
|