"Анатолий Кучеров. Трое " - читать интересную книгу авторамечтаю о мирной работе. И знаете, о чем? Хочу в транспортную авиацию.
Однажды, ребята, видел, как самолет привез зимой персики из Батуми. Вот запах был! Представляешь, как пахнут персики в самолете! А людей возить? Как это в рассказах пишут? Врач торопится к больному, зима, вьюга. Впереди отвратительная посадочная площадка. Иногда во сне вижу. Лечу, а мой пассажир спрашивает: "Нельзя ли, товарищ, скорее? Время дорого". Гляжу на спидометр - и просыпаюсь... Нет, ребята, кончится война, у меня, честное комсомольское, найдется работа. - У одного нашего Ивашенко неконкретная профессия, - заговорил Морозов. - Что такое художник? Так, ничего определенного: портретики, пейзажики. Предпочитаю, ребята, цветную фотографию. Вот у Липочкина было настоящее дело: расчеты. Космические расчеты это тоже, конечно, несерьезно. Очень нужно тебе знать, плавает ли звезда эн от Земли на расстоянии одного светового года или двух! А вот расчет кривизны арки моста, это, конечно, настоящая работа, и в ней Костя был гениальный парень. - Скучно ты рассказываешь, Булка, - сказал Борисов. - Давайте без прозвищ, - шепнул Морозов. - Скучно - не скучно, а девушкам я нравлюсь, и ладно. И если тебе надо все знать про звезды, если у тебя без этого нет аппетита, изучай сколько влезет и рисуй картинки. - И буду рисовать картинки, - с упрямством сказал Ивашенко. - Будь все люди, все без исключения, хоть немного художниками, на земле бы не было войн. - А, говорят, ваш Леонардо строил укрепления и катапульты, слышал об этом на одной лекции. - В те времена все было иначе! - взмолился Ивашенко. - Когда искусство искусством это почти то же самое, что любить жизнь, настоящую, во всем красивую. Понимаете, любить жизнь и воевать - бессмыслица, противоречие, как говорят философы. Искусство, конечно, победит войну! - сказал Ивашенко, холодея от восторга и волнения. - Искусство помогает жить при самых паршивых обстоятельствах. - Не орите, Ивашенко, вы не на митинге. - Я отлично знаю, что сижу в погребе и рядом немцы, - прошипел Ивашенко, - но это не доказательство. Но в будущем, до которого мы, быть может, не доживем, искусство станет сильнее войны. Каждый остался при своем мнении, только Юлька ничего не слышала и не знала, что свечка давно догорела, что она в темноте и ее голова лежит на плече у Ивашенко, и что он осторожно, боясь разбудить, поддерживает ее. И хотя Ивашенко совсем не сторонник аскетической жизни, но именно потому, что сейчас так легко ему прижать к себе это юное, только что пробудившееся существо, ему совестно, и он становится робким. Он старается не шевелиться, хотя руки и ноги у него затекли. И он думает о прекрасной силе искусства, оно будет столь же великим, как наука, и поможет освободить человечество от войн. За этими мыслями он забывает о немцах, которые совсем рядом, и прислушивается к дыханию Юльки, к ее вздохам и детскому легкому похрапыванию, а за стенами погреба проходит ночь. * * * Она проходит по небольшому польскому городку, где теперь с каждым днем |
|
|