"Анатолий Кучеров. Трое " - читать интересную книгу автораподнималось, как ртуть в градуснике на солнечной стороне, и только Ивашенко,
осмотрев и проверив с оружейником пулемет, сидел на земле, подставив лицо ветру, и, положив голову на бомбу, разогретую утренним теплом, грыз коротенькую травинку. Рядом лежал его шлемофон, а у ног свернулась Муха и наблюдала за новым членом экипажа. Прошла радистка с командного, Таня. Ивашенко ее сразу узнал и окликнул. - Чего тебе, стрелок? - С тобой связь держать в полете? - Со мной. - С тобой и на земле готов держать связь. - Очень ты мне нужен, - презрительно сказала Таня и пошла дальше своей легкой походкой. "Не теряется стрелок", - подумал Морозов и вспомнил робость Кости Липочкина. И вот наконец взлетела ракета. "За Костю", - сказал про себя Морозов, садясь в самолет. Весь экипаж был теперь на своих местах, только на месте Липочкина сидел этот художник и теперь у его ног лежала Муха. * * * Они летели всей эскадрильей. Морозов вел первое звено. Над ними купались истребители прикрытия. Все земные воспоминания на время будто растворились в гуле моторов. Одна страсть, одно желание овладевали людьми. Они ушли на север и на высоте трех тысяч метров стали почти невидимы. устремятся к порту, причалам и кораблям. Когда они повернули на юг, открылась земля - волнистая, коричнево-серая линия берега с нежным зеленоватым блеском, но им некогда и невозможно было видеть ее краски, ее весенний свет, прелесть мира, красоту его теней - все это сейчас было не для них. Внизу у берега, серебристо-серые с высоты, стояли корабли, прижавшись к причалу, как листья к ветке. Звено Морозова обрушилось первым, и когда оно вошло в пике, земля, камень, пыль, огонь, гладь чистой воды, блики солнца на ней, транспорты под парами - все это рванулось с оглушающей стремительностью навстречу. Лицо Морозова покрылось потом. Высота сокращалась, она сжималась, казалось, что густеющий, все более упругий воздух вот сейчас раздавит, что его нельзя вдохнуть, что он превращается в камень и останавливает сердце. Может быть, сильнее всех это чувствовал Ивашенко. Его сплющивала скорость падения. Кровь стремилась разорвать тело. Но он знал, что сейчас оторвутся бомбы и он сможет дышать и видеть мир. Когда самолет выскользнул из пике, Ивашенко увидел под собой ниточки дорог, причалы, волнорез с маяком. Все это было освещено солнцем, а сейчас пряталось в туман дымовой завесы и уходило на север. А под крылья все быстрее стремилась незнакомая земля. - Не попали, - тяжело дыша, сказал Морозов в переговорную. - Не хотел бы я быть у причалов, - успокаивая, сказал Борисов, - если не наши бомбы, то эскадрильи. - Попробуем еще раз. - В порту пожар, товарищ командир, - доложил Ивашенко. |
|
|