"Алан Кубатиев. Цитата из Гумбольдта" - читать интересную книгу автора

можно, и отрываемся. Батареи садятся, глушитель может сдохнуть в любой
момент, и пойдет их аварийный сигнал.
- Да он сам сдохнет! Гляди, как из него хлещет!
- Дурак, что ли? Его в ихней клинике в два счета возбудят, вытащат из
него наши рожи, систему закладки фугасов и весь расклад и на третий счет
найдут!.. Быстрей, ты, козел! В автобусе непременно Посредник грохнулся.
Смотри, видишь, как из-под дверей течет? Дарума говорил, критический срок
семь минут, и потом обязательно на кого-то накатывает, кто рядом!.. Сними с
него куртку и шлем. Живо!..
- Разорался!.. - Сквозь дурноту и полубеспамятство Богомил различил
знакомое двойное цоканье предохранителя. Значит, научились аповским
сканнером снимать личные индексы... у чужого пистолет не сработал бы...
Дарума? Смешно, меньше всего он думал умереть с его помощью... Ведь на
следующей акции их группы должны были работать вместе... проклятая Аренда...
проклятое подполье...
- Смотри!..
Автобус уцелел после дикого сальто и жестокого удара о землю, даже
стекла не высыпались, и ни одной вмятины в боках, несмотря на град бетонных
обломков; он просто перевернулся и упал на крышу. По борту медленно
извивался лиловый иероглиф.
Теперь гигантская коробка медленно вытягивала телескопические штанги с
захватами на концах, и когти "якорей" разворачивались, чтобы как можно
прочнее вцепиться в землю и, сократившись снова, перевернуть автобус.
Серводвигатели работали, значит, был цел и основной движок. Сержант вдруг
понял, что, несмотря на дикую боль, сам напрягает мышцы, словно акушер,
тужащийся вместе с роженицей. Это было противоестественно, и все же он почти
радовался тому, что автобус цел и сопротивляется...
Гул и скрежет перекрыл новый голос, жестокий и уверенный:
- Не бздеть, салаги! Морган, Чила, Ведьма! Стоять всем! Еще почти сто
сорок секунд!... - Затрещал динамик рации. Hyp, машину с "трубами" сюда,
мухой!..
- Командир, надо уходить!.. Скорее!...
- Стоять! Пристрелю!
Визжа по асфальту, затормозила тяжелая машина; Богомилу хлестнуло в
лицо пылью и мелким щебнем.
- Разобрать "трубы", живо!.. Заряжай!
Металл громыхал о металл, щелкали растянутые половинки гранатометов:
- По моей команде все разом - огонь по днищу!.. Поняли? Наводи!..
Богомил вдруг почувствовал, как сокращается, слабеет и исчезает боль. Вот
она исчезла совсем. Не веря себе, он сел и провел рукой но лицу, размазывая
липкую кровь. Что-то новое происходило с ним. Он видел все сразу, будто
одновременно сидел на сухой степной земле и парил высоко над шоссе,
развороченном двумя мощными безоболочечными фугасами. Ноги легко и быстро
подняли его, руки беспрепятственно нащупали и выдернули из тайника за
голенищем никелированную зажигалку, пальцы мгновенно отжали стопор и навели
торец, как дуло. Лицо улыбалось, он чувствовал. Террористы удобно стояли к
нему спинами, целясь из гранатометов в переворачивающийся автобус и готовясь
выжечь его вместе с теми, кто в нем оставался, и он сумеет положить всех
четверых прежде, чем они обернутся. Богомил ощущал холодную радость оттого,
что станет обновленным и сильным...