"Георгий Кубанский. Опасный свидетель" - читать интересную книгу автора

Олег взял газету. Всмотрелся в незнакомый текст. Прочитать удалось
всего два слова: "Воскресенск" и "Сан-Себастьяно". Но и этого было
достаточно. Робкие сомнения развеялись. В каюте стало душно, сумрачно.
- Капитан жив? - спросил Олег, с трудом шевеля жесткими губами.
- Шивой! - беспечно ответил Баттисто, поджигая газету. - Плохо ему
будет, но все-таки живой остался.
Олег не мог опомниться после обрушившегося на него удара. Он хотел
представить себе будущее, искал в нем какие-то проблески светлого и не
находил...
Баттисто понимал его состояние. Он кончил жечь газету. Собирая со
столика в кулек сморщенные ломкие листки пепла, он заговорил осторожно,
старательно подбирая слово к слову. Когда в море случается несчастье и
гибнут люди, принято кого-то карать. Нужно ли это? Самое страшное наказание
никогда еще не оживляло и не оживит погибших, не утешит их близких. И все же
матери, потерявшей сына, жене, ставшей вдовой, или осиротевшим детям любое
возмездие кажется малым. Был как-то Баттисто на таком суде, слышал плач и
проклятье в зале, видел, как женщины - молодые и старухи, - отталкивая
полицейских, рвались к осужденным, готовые растерзать их.
- Что же делать? - Впервые Олег произнес эти слова вслух. - Что делать?
Баттисто ответил без размышлений: надо держаться подальше от тюрьмы.
Зачем садиться за решетку? Земля велика! Пять континентов! Тысячи городов!
Молодой, сильный парень всегда найдет себе в них место. Почему бы Олегу пока
не остаться на "Святом Себастьяне"? Платят здесь хорошо. Плавают на пароходе
не только португальцы, но и испанцы, итальянцы. Есть даже два араба. Будет и
один русский. Куда он пойдет с судна, не имея в кармане ни гроша? А подкопит
за несколько рейсов на пароходе, тогда можно будет спокойно подумать, как
устроить свою жизнь. Деньги! Баттисто значительно поднял широкие плотные
брови. Когда они есть, мы их не ценим, разбрасываем по кабакам, тратим на
пустяки. А без денег?..
Слушая его, Олег растерялся. Все, что говорил Баттисто, вызывало в нем
бурный протест. Отрезать себя на всю жизнь от земли, где он получил жизнь,
от родных! Никогда не увидеть тех, с кем мальчишкой дружил и дрался, юношей
танцевал в городском саду... Но все они уже, в любом случае, отделены от
него непреодолимой преградой. Олег никогда не видел тюрьмы, но сейчас четко,
почти зримо представлял себе ее...
Взгляд Олега задержался на спокойном море. Зеленая вода теплого океана,
повисшие над ним в бескрайнем море розоватые перышки облачков, горячее
солнце... Сменять все это на тюремную камеру, где даже электрическая
лампочка и та заключена в железную решетку. Стоило подумать об этом, и
становилось зябко, появлялось желание оттянуть неизбежное наказание.
Больше Олег не заводил разговора о будущем. Не говорил об этом и
Баттисто.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Сменился Олег в.двадцать часов. Черное небо усеяли звезды, такие
крупные, тяжелые, что, казалось, дунь ветерок посильнее - и они посыплются в
море. Устало облокотись на планшир, Олег смотрел на черную лоснящуюся воду,
мерцающие в ней отражения звезд.