"Георгий Кубанский. Опасный свидетель" - читать интересную книгу автора

и поднялся на полубак. Пробираясь в темноте между сложенными досками для
трюмных чердаков, бочками и рыборазделочными столами, вышел на небольшую
площадку у брашпиля, где сгорбился промерзший Антон Сваха.
- Беги, беги, старик! - Олег надвинул шапку поглубже. - В каюте
оттаешь.
Нелегко вести наблюдение, когда судно окружено снежной мглой.
Утомительно смотреть и смотреть в однообразно колышущуюся белую завесу,
время от времени вытирая мокрое от растаявшего снега лицо. Разнообразил
томительное дежурство ревевший за спиной через ровные промежутки гудок
траулера да голоса с каких-то судов. В густом снегопаде они звучали
обманчиво: чаще приглушенно, будто издалека. А то вдруг прорвется вместе с
порывом ветра чужой гудок. Впередсмотрящий замрет, не отрывая взгляда от
клубящейся мглы, а гудок уже отошел в сторону, заглох.
Время тянулось медленно. На высоком, открытом ветру полубаке было
холоднее, чем на палубе. Олег достал сигареты. Укрываясь от порывистого
ветра, зашел за брашпиль. Вспыхнула спичка и погасла. Скорчившись в
заветерке, Олег прикурил и зажмурился, настолько ярок показался в темноте
огонек спички. А когда он выпрямился и открыл глаза, из клубящейся белесой
мглы на полубак надвинулась темная масса. Это было невероятно, страшно так,
что руки окостенели. Олег сломил короткое оцепенение. Уже понимая, что
несчастье неотвратимо, вскинул к губам свисток. Тревожную трель оборвал
удар. Железный грохот. Треск. Олега подбросило...
Очнулся он в чужой каюте. Снова и снова возвращалась мысль все к тому
же: как он попал сюда? Неужели его вытащили из невидной под колышущимся
снегом воды? Невероятно! Возможно, сняли с гибнущего траулера?.. Гибнущего!
Слово это обожгло сознание. "Воскресенск" потонул! По вине впередсмотрящего,
который на минуту отвлекся от фарватера. Откуда вывернулось навстречу чужое
судно? Как не заметили?.. Что теперь рассуждать - откуда и как? Удар-то был.
Столкновение было. Лежит Олег в чужой каюте, на чужой койке...
Растущая тревога пересилила слабость. Надо было сейчас же, немедленно
выяснить, где он и что с "Воскресенском". Должен же кто-то объяснить, что
произошло в проливе.
Время шло. Никто не приходил. Не слышно за дверью ни голоса, ни шагов.
Лишь мерный стук машины под палубой. Если б не он, можно было подумать, что
судно безлюдное.
Лежать больше Олег не мог. Он поднялся с постели. Преодолевая
головокружение, постоял с закрытыми глазами. Осторожно, придерживаясь руками
за стойку коек, за стену, подошел к двери. Нажал на ручку. Дверь не
поддалась. Нажал сильнее и почувствовал, как лоб его покрылся потом.
Он был заперт! Заперт, хотя в рейсе запирать двери кают запрещено.
Заперт или арестован? Да. Арестован впередсмотрящий, по вине которого
произошло столкновение, возможно даже, погиб траулер. Вот как оказался он в
чужой каюте, под замком...
Ноги ослабели. Койки, иллюминатор со столиком, улыбающаяся купальщица
пошли кругом. К горлу подступила тошнота. С трудом добрался Олег до постели.
Его трясло. Не помогло и натянутое до подбородка одеяло. Снова и снова в
замкнутом к, ругу скользили одни и те же мысли: Нестерюк, "не засни там",
яркое до боли в глазах пламя спички, удар и снова Нестерюк, "не засни
там"...
В скважине лязгнул ключ. Дверь открылась. Вошел матрос. Сухощавый и