"Владислав Ксионжек. Рыжий" - читать интересную книгу автора

его не решился: под шинелью у Рыжего заиграли, вздулись мускулы. Еще
мгновение - и офицер окончательно передумал сводить счеты. Он сам выбил
табуретку из-под ног мальчика.
У второго столба стояла девушка. Она копила слюну, чтобы плюнуть в
холеную офицерскую рожу. Из-под разорванной рубахи виднелась упругая,
незрелая грудь. Девушка была очень юна. Ее лицо за последние часы
заострилось, но не утратило выражения детской непосредственности.
Исключение составляли глаза: горящие словно угли, полные ненависти и
презрения к врагам.
Рыжему девушка приглянулась. Он любил таких, непокорных, кусучих. Эх,
если бы он мог забрать ее как военный трофей...
Офицер подошел ко второй табуретке. Вдруг переводчик, хмелея от
собственной наглости, на ломаном немецком произнес: - Герр официр, битте их
видь диезе цу махен.
Он просил офицера уступить ему почетное право...
- Битте! - усмехнулся офицер.
Переводчик мягкой кошачьей походкой подкрался к девушке, легонько
постучал носком ботинка по табуретке, ни дать ни взять - лесоруб, и вдруг,
осклабившись, о... знали бы вы, как долго мечтал он об этой минуте, пуская
слюни на школьных уроках,- засунул потную ладонь в разрез девичьей рубашки.
Девушка, казалось, готовая ко всему, этого не ждала. Она вскрикнула, в
испуге откинулась назад. Табуретка опрокинулась.
И тотчас переводчик был убит. Всю силу богатырского удара обрушил Рыжий
на его голову, лопнувшую словно гнилой орех.
Вместе с переводчиком приказал долго жить отработанный сценарий.
Рыжий перестал замечать каски и шинели. (Девушка - драгоценный трофей -
лежала у него на плече.) Площадь стала морем, помост - ладьей.
А уж на корабле порядок варяг наводить умел.
Охранный взвод редел на глазах. Окрестности огласились воплями
раздавленных, изуродованных фашистов. Офицер - с него разом слетела вся
спесь - уткнулся лицом в настил. А эсэсовцы оцепления, до которых Рыжий еще
не добрался, стрелять не решались. Они отчаянно трусили.
Вот Рыжий перевернул мотоцикл с коляской, придавив заодно зазевавшегося
пулеметчика, в два замаха вышиб дух из четырех не в меру ретивых солдат, и,
не встретив больше сопротивления, двинулся через площадь.
Жители деревни расхлынулись, образовав широкий проход. Рыжий прошел
мимо них и уже приближался к оцеплению. Еще немного, и загипнотизированные
эсэсовцы уступили бы ему дорогу...
Вдруг над притихшей площадью что-то гулко треснуло. Это офицер,
приподнявшись на локте и не спеша, словно в тире, прицелившись Рыжему в
затылок, выстрелил из парабеллума. Голова Рыжего дернулась, свесилась набок,
но он не сбавил шаг, продолжал мерно идти к цели - черным полушубкам.
Правда, теперь его немного покачивало, как моряка, сошедшего после шторма на
берег.
Чтобы не потерять равновесия, варяг понес девушку на руках.
Эсэсовцы расступились... и начали стрелять Рыжему в спину. Шинель
покрывалась рваными строчками, но Рыжий все шагал, словно пули были ему
нипочем. Ему, наверно, казалось - попутный ветер несет его в море.
И, переполненный отвагой и счастьем, он во всю мощь гаркнул победный
скандинавский клич.