"Алексей Кошкин. Указка (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Снова заорал и упал на колени. Подхватил микрофон.
- Белый стих! - объявил он. Медленно поднимаясь, начал:

- Мама, почему
В детстве я был маленький?
А теперь такой большой
И круглый?
"Ромочка, но в детстве
Ты очень мало кушал.
А сейчас
Ты сидишь
У меня на шее.
И все время
ЖРЕШЬ, ЖРЕШЬ, ЖРЕШЬ!"

- Но это не Ромкина автобиография, - посмеиваясь, сказал организатор
Концов.
Роман Буйный вновь поднялся с колен.
- Да уж... Я много работаю. Пишу стихи... Никто не обвинит меня, что я
сижу у кого-то на шее... Напоследок прочитаю лирическое четверостишие:

- Пали прозрачные пряди,
В лунном играя свете.
Рыжеволосые б...ди
Практиковались в минете.

После этого иссяк Роман. Зал сидел с закрытыми глазами. Сенечка ждал,
когда непристойность будет разоблачена.
К нему нагнулись справа, и он услышал деликатный шепот:
- Простите, мне показалось, вам требуется объяснение происходящего.
Роман Буйный в нашем кругу всегда воспринимается, как весельчак. Ему многое
прощают. Хотя, если слушать внимательно, то можно заметить элемент
разоблачения грубости в самих стихах, начиная с первой строчки. Это
называется "самоирония".
- Как вас зовут? - спросил Сенечка.
- Поэтесса Галина Опахалова. Что вы делаете после елок?
- Вероятно, ужинаю с вами в ресторане "Гармония", - ответил Сенечка.
Руку Сенечки нащупали и сжали.
Организатор Концов вновь выступил вперед.
- Сейчас... Не побоюсь этого слова: один из самых умных поэтов. Серж
Нелюдимов! Давай, Серж!
Длинный юноша в пиджаке до колен с мрачным видом разворачивал свои
листки. Потом что-то сказал.
- Громче, громче! - закричали из зала.
- Я говорю, что мои стихи все равно никому не интересны, - огрызнулся
Нелюдимов. - Но это неважно.

- Мой дом стоит на дне колодца,
Закрыт на внутренний засов.