"Когда научат предавать" - читать интересную книгу автора (Никонорова Татьяна Викторовна)

Глава 5

В Совете их уже поджидали. Высокое здание, казалось, состояло из одних воздушных арок. Каждая арка — маленький балкон, — представительства разных групп и сообществ города. Уже собрались представители учебных заведений и были заняты почти все балкончики торговых дистрибьютеров. Пустовало пока место арбитров Совета. Кин вспомнил, что Дагбир, арбитражный судья, болен уже несколько недель. Его собирались переизбрать, но не успели. Оставалось еще три недели до кремации судьи, потому никто особо не торопился.

Стоило Кину и процессии, замыкаемой Тэрри, приблизиться к Совету, как вперед, встречать их, вышла Палео, первая заместительница Дагбира. Она прослужила в Совете почти пять лет и заработала немалый авторитет. С ней считались даже старейшины — те, кто подошел вплотную к двадцатилетнему возрасту.

Палео лишь коротко кивнула Тэрри, предложив ему остаться на улице и проследить за горожанами в отсутствие Кина. Шериф будет занят, говорили ее мысли. И только пришельцы не услышали этих слов. Для города это было неслыханным — впервые на Совете присутствует незаседающий. Но Свободное Правительство посчитало, что именно Кин обладает правом высказываться. Его смерть стоит рядом с незваными гостями.

— Предлагаю заседание считать открытым! — провозгласил оратор, — Сэммол, — один из лучших друзей Кина.

Предусматривая все традиции и ритуалы, Палео зачитала приготовленный текст, в котором сообщались цели проходящего заседания. Кин слушал вполуха. Краем сознания он отметил, что весь город замер, стояли все индустрии, все слушали слова Палео. Сами же пришельцы были явно разочарованы тем, что увидели. Дети! Кин скривился, едва до его внутреннего слуха дошли отголоски этого слова. Мы не дети, со злостью думал он. И наше собрание отнюдь не фарс. Мы живем так, как живем! Почему они считают, что имеют право вмешаться, учить нас, как нам надо, по их мнению, жить.

— Дети, послушайте, — поднялся Михаил. В его голосе чувствовались повелительные, учительские нотки. Совет зашумел, не дал пришельцу договорить. Все повскакивали с мест и пытались что-то говорить одновременно. Эмоции, усмехнулся Кин. Ветвь подсказала, что если он начнет говорить, остальные сразу смолкнут. Шериф был неоспоримым авторитетом.

— Мы, однако, не дети! — Кин встал, засунув руки в карманы тесных джинс. И хотя по возрасту он действительно был, на взгляд пришельцев, молод, в его движениях и манере говорить не было ничего детского.

— Вы — заигравшиеся дети! — обличительно воскликнул Михаил.

— А вы на нашей территории. Кажется, у вас есть поговорка: в чужой монастырь со своим уставом не лезут!

— Но мы хотим лишь помочь! — заискивающий тон Тамары почти вывел Кина из себя. Почти!

— Помочь? — включилась в разговор Палео, — Чем?

— Новые технологии, упорядоченная власть, счастливое детство!

— Нет! — вскочил с места Велерми, представитель торгового сообщества. Кин его плохо знал. — Нам ничего от вас не нужно!

— Вам нечего нам предложить! — поддержал его Сэммол.

Кин думал. Чертовски неприглядная ситуация разложилась в его голове. Объяснить пришельцам, что мы давно перегнали их в технологическом плане — самоубийство. Тогда они не отвяжутся! Палео передернула плечами: выпроводить их и обновить барьер! Совет замолчал, диспуты продолжились на недоступном пришельцам уровне.

Но если мы ничего не объясним, они подумают, что мы что-то скрываем, возразил Дарв, — ответственный крематор. И все равно найдут способ вернуться, вновь усмехнулся Кин. Вообще, в последнее время шериф перестал улыбаться, размышлял Тэрри, стоя на улице. Только усмехается… Не твое дело, прервали ход мыслей предсказателя недовольные эмоции Кина.

Палео предложила вынести на голосование несколько предложений. Одно из них — отправить ответную делегацию по другую сторону портала. И после объявить, что наш мир ни в чем не нуждается!

— Кто против? — первый заместитель арбитражного судьи окинула всех строгим взглядом.

— Я против! — Кин вышел вперед, — Я не пойду!

— Тебе придется, шериф!

И в этот момент Кин почувствовал глухое отчаяние Дэлль. Она плакала. И хотя она знала о том, что в ближайшие пять-шесть дней, пока он будет находиться в Санкт-Петербурге, с ним ничего не произойдет, это было началом конца. Дэлль прощалась.