"Сигизмунд Кржижановский. Салыр-Гюль" - читать интересную книгу автора

Ташкент уже позади. Стучат стыки. Луна светит ярко, точно солнце под
синим абажуром. Я вышел в тамбур на минуту-другую, чтобы после пополнить
запасы сна перед Самаркандом, но очень уж не хочется назад, в духоту вагона.
Тем более что за окном начинает вырастать <пейзаж>. Это неоспоримый пейзаж.
В нём бы не усумнился даже пассажир с боковой полки. Но он, вероятно, уже
спит.
Мы едем долиной Санзара. Слева и справа фантастически взгорбленные
холмы. Рельсовым путём пейзаж как бы разрезан на две продольных половины.
Слева раскрывается его лирическая часть: мягкие склоны, пригибающиеся порой
к водам Санзара; купы деревьев и выныривающие из воды островки; лёгкий
прыжок моста от берега к берегу. Правая часть пейзажа драматизирована:
Санзар отодвинулся от неё по ту сторону полотна; здесь только вертикальные
каменные стены, осыпи камней и прыгающая, как кривая температуры малярика
линия вершин.
Это здесь, на одном из этих склонов врезана древняя арабская надпись.


Вскоре поезд выходит сквозь широко раскрытые ворота ущелья на равнину.
Он идёт по выгибающейся гигантским луком насыпи. По склону её движется
вырезанное чёрными ножницами черное и плоское подобие поездной гусеницы.
Лунная модель сделана с такой точностью, что я вижу даже очертания буферных
тарелок нашего вагона и свесь цепи, качающейся меж них. В чёрном
схематическом упрощении я различаю деталь, ускользавшую от меня при свете
дня: два трущихся друг о друга буфера неодинаковы - один мягкой выгибью
выдаётся вперёд, другой - абсолютно плоск; и между обоими сглаживающий
толчки и сам взятый на цепь - зазор.
И кто знает, может быть, эту увеличенную лучом схему можно доувеличить
так: может, самое жизнеспособное соединение - это соединение выдающегося,
изрядовонного с плоским, вмещающимся целиком на своей же поверхности.
Разумеется, при условии некоторого зазора. Не в зазор мне будь сказано.
Ещё станция или две. Теперь уже поздно ложиться: скоро, город. Провожу
рукой по щеке: шестидневная щетина. Голая до того земля тоже начала
куститься. Кусты переходят в заросли. Вкруг зарослей здесь и там - белый
обвод стены. Это начались присамаркандские сады.



II


<ХАРИФ МЫСЛИ>

Поезд бросил меня в самую середину ночи и ушёл. В станционном зале
засиженная мухами скука. С дорожным мешком через плечо иду, как диктует
указка: выход в город.
Но до города семь километров. Как быть? Невдалеке, куда кое-как
дотягиваются лучи вокзальных огней, какой-то тёмный короб. Из-под короба
человечьи ноги. Починка захромавшего автобуса. Вскоре внутри его появляются:
гудение и свет.
Решаю ехать. На ночное свидание с Регистаном.