"Сигизмунд Кржижановский. Разговор двух разговоров" - читать интересную книгу автора

идеи, объективное её бытие, а не шмыгание мысли в камере одиночного
заключения, под макушкой, в голове. Творчество новой жизни...
- Тварчество.
- Как?
- Я говорю: тварчество. Мысль должна идти на мышление, как рыба на
крючок. Вы хотите шутку Клеопатры, приказавшей привязать к удочке Антония, к
концу его лесы копчёную сельдь - превратить в архисерьёзную и массовую
систему рыболовства. Нет. Ум вправе рассчитывать на более остроумное с собой
обращение. Поезда ходят по расписаниям и пусть, но мысли, которым дано
расписание, только свистят, но не двигаются с места. Тварное, данное не
может быть творческим и созданным.
- Позвольте, вы совершенно не понимаете общественного смысла...
- Смыслов.
- Пусть так. Нам нужны не сшибающиеся лбами и тем, что под ними,
индивидуумы, а организованное коллективное мышление. Если каждый будет
тянуть врозь, то нашему возу не будет ходу. Ясно. Ведь стоит только хоть
одной образующей лечь под углом, и равнодействующая тотчас же укоротится.
Нам нужна равнодействующая предельного действия, и я боюсь, что произошло
некоторое запоздание на этом фронте: головы должны быть организованы в
первую голову. Единство нашего миросозерцания...
- Перебью: миросозерцание никогда не бывает _нашим_. Оно не может быть
продуктом массового потребления. Придумать философскую систему - это значит
зажечь новое солнце, по-новому освещающее мир. Даже при крайнем снижении цен
на солнце, это всё-таки не спички, которые будут вспыхивать от чиркания о
любую черепную коробку. Наше способно только занашивать, но не... Мне как-то
рассказывали (это было в давние годы) о чердачной студенческой коммуне, у
которой на всю братию имелась всего лишь одна пара штанов, так что на улицу
им приходилось по очереди. Штаны одни на дюжину ног - бедновато, хотя ещё
так-сяк, но дойти до нищеты философии, чтобы одно миросозерцание на всех,
согласитесь, что...
- Ну, эту карту, знаете, вы из рукава, хотя мы и оба голы. Когда я
говорил <миросозерцание>, я, конечно, укорачивал термину смысл, обрубал ему
хвост... но не голову, но, как там вы ни спорьте, солнца - и
философические, и вот это, что над нами, - действительно-таки, подешевели.
Сами же вы говорили, что жизнь, заставленная отовсюду стенками, убивает в
человеке чувство пространства, мира. Но теперь, когда все стены рухнули,
мир, в обесстенности и обестенении своём стал видим всем созерцаниям. Любой
мирской сход решает теперь не мирское, а мировое, и каждому, если он хочет
психически уцелеть, приходится вскарабкиваться почти по отвесным понятиям.
О, это поднятие не понятие; только связываясь друг с другом, как это делают
альпинисты, только объединившись в единое, коллективное мышление, можно
разминуться с бездной. Так мысль, ведя за собою массы, переходит через...
- Не через, а в: в свою противоположность. Конечно, одни и те же буквы
и в букваре и в поэме Броунинга, но в букварном своём возрасте, они лишь
учатся ходить, в то время, как... одним словом, степь под кротовьими
холмиками не требует альпенштоков и гвоздастых подошв. Мысль, превращённая в
рукопись и затем в сорокатысячный тираж, остаётся всё-таки мыслью в одном
экземпляре. Вы спутали вертикаль с горизонталью и оттого...
- Революция опрокинула пространство, и горизонтали стали вертикалями.
- Надо осторожнее обращаться с аналогиями. Восхождение вверх к точкам,