"Тени Ахерона 2. Черное солнце" - читать интересную книгу автора (Монро Керк, Локнит Олаф Бьорн)

Глава 5 Второй рассказ Гвайнарда ИГРА В ПРЯТКИ

1-2 дни третьей осенней луны 1296 г.

Арелата, Коринфия

— Вот, посмотрите! — едва мы закончили насущные дела и заперлись в комнате волшебника, Валент раскрыл толстую старинную книгу и ткнул пальцем в пожелтевший пергамент. — Это очень редкая копия с кхарийского трактата, датируемого последними годами существования Ахерона. Тогда уже вовсю бушевала Буря Перемен, но колдуны Пифона продолжали изыскания в области магии метаморфоз, надеялись создать неуязвимых и наделенных способностями к волшебству существ, которые помогут остановить хайборийское нашествие… Результатом стало появление тварей, одну из которых мы видели ночью.

На книжной странице красовалась чуда, в точности похожая на нашего недавнего противника. Летучие мозги со щупальцами и клювом.

— Что за книга? — полюбопытствовал Витарий, непонимающе рассматривая фолиант. — Я всегда полагал, что в библиотеке Хранителей Ночной Стражи в Бельверусе есть все до единого бестиарии, включая кхарийские… Но ни я, ни Гвайнард этого сочинения доселе не встречали.

Я, подтверждая слова Витария, молча кивнул. Трактат и впрямь мне был не знаком.

— Немудрено, — сказал волшебник. — Это вовсе не бестиарий, а книга с заклинаниями и подробными… э… рецептами по изготовлению монстров. Отыскал ее в коллекции древностей маркграфа Ройла и с его дозволения прихватил с собой — как чувствовал, что пригодится. Так вот друзья мои, спешу вас огорчить. Возле хутора Тарб мы повстречали самого натуральнейшего илитида, сиречь выведенного колдунами Кхарии монстра, являющегося исключительно сильным псиоником. Говоря проще, илитиды могут оказывать на жертву мысленное воздействие на расстоянии.

— Нас же было девятеро! — воскликнул граф Кертис. — Точнее, девять человек и каттакан! Как эта скотина умудрилась обездвижить всех?

— Псионическая волна, скорее всего, — пожал плечами Валент. — Я еще не до конца разобрался, книга написана на очень редком диалекте, расшифровка идет медленно. Но кое что я рассказать могу. Первое и главное: вы не могли знать о илитидах только потому, что они весьма недолговечны — живут не более года. Размножаться сами, как обычные животные, они не могут, являясь исключительно порождениями магии. Последнего живого илитида видели во время битвы при Хоттине, если не ошибаюсь почти ровно тысячу двести девяносто два года назад. Об этом сохранилась запись в «Хронике короля Алькоя», Хальк должен помнить… Какие выводы?

— Обыкновенные, — угрюмо бросил Витарий. — Какая-то скотина отыскала трактат, подобный твоему, досточтимый Валент, и начала плодить илилтидов и прочую мерзость. За последние полгода в горах появилось множество самых необычных монстров, по счастью большей частью безобидных. Но встречаются и хищники… И все до единого звери являются якобы давно вымершими чудовищами кхарийской эпохи! Хоть кол мне на голове тешите, но я уверен: кто-то нарочно разводит страшилищ.

— Скорее, экспериментирует, — сказал Валент. — Доморощенные колдуны Черного Солнца неопытны, а кхарийская магия требует серьезных знаний и очень длительного обучения. Вырастить зверюгу они, возможно, в состоянии, но вот наделить ее надлежащими качествами?..

— Допустим, несравненные способности илитида мы прочувствовали на своей шкуре, — скривился граф Кертис. — Больше не хочется…

— Илитид нас не убил, а только обездвижил, — напомнил Валент. — На большее, видимо, сил не хватило.

— А как же Рэльгонн? — напомнил я. — Упырь доселе без сознания и я начинаю за него беспокоиться!

— Месьор Рэль оказался ближе всего к чудищу и, скорее всего, получил самый мощный псионический удар, — недолго поразмыслив, сказал Валент. — Каттаканы сильно отличаются от людей, есть подозрения, что у них чувствительнее нас и куда более восприимчивы к псионической магии. Надеюсь, Рэльгонн отлежится и придет в себя…

— Мы все на это надеемся, — буркнул Кертис. — Рассказывай дальше.

— Про илитидов? Пожалуйста… Выращиваются в магических лабораториях, способны подчиняться приказам хозяина. Илитиды времен Кхарии использовались в качестве военной силы, на далеко не всегда удачно — псионическая волна поражает не только врагов, но и своих, если маг не поставил защиту.

— Значит, от воздействия илитида можно защититься? — подался вперед Витарий. — Чего же ты ночью ушами хлопал?

— Нет нужных заклинаний, — огорченно откликнулся Валент. — С псиониками люди не сталкивались много столетий, это искусство или позабыто, или окончательно утеряно. Попробую поискать нужные сведения в книге, но в положительных результатах я совершенно не уверен.

— Что же это получается? — задумчиво протянул граф Кертис. — Если вспомнить метаципленариев, которых выращивал этот, как его?.. Верно, барон Кулд. Вроде бы его замок находится неподалеку отсюда? Так вот, вам не кажется, что и птички, и появление древних чудищ, которых можно использовать в войне — звенья одной цепи? Представьте, что могут натворить два-три десятка таких вот илитидов! Сначала они обездвиживают конный отряд врага, а потом будет вполне достаточно подойти к упавшим с лошадей совершенно беззащитным всадникам и запросто их перерезать… Кстати, Валент, а разве илитиды способны действовать только ночью? И почему они питаются человеческими мозгами?

— Насчет мозгов ничего не скажу, просто не знаю… — сказал волшебник. — Может быть, каким-то образом черпают силу? А вот предыдущее соображение было вполне справедливым: илитид вовсе не является исключительно ночным существом, наподобие каттаканов. К нечистой силе он не относится, следовательно способен переносить солнечный свет и невосприимчив к серебру. Знаете что мне пришло в голову? Нашего знакомца ночами выпускают, так сказать, на выпас… У илитида есть хозяин! Витарий, в твоих запасах отыщется подробная карта полуночных и закатных областей Коринфии?

— Запросто, — кивнул охотник, встал, забрал валявшуюся у двери сумку, покопался в ней и извлек медный тубус в каких обычно хранят свитки. — Полагаю, нам надо взглянуть на окрестности Арелаты и замка Астер?

Склеенный из четырех больших листов пергамента план развернули, расстелили на столе и Витарий сразу указал на рассыпь красных и лазурных значков, усеявших карту:

— Я обозначаю все места, где появлялись чудовища особыми символами. Синие означают вполне обычных мантикоров, бальберитов и прочую всем известную пакость — это зло привычное, почти родное… А вот красным отмечены всякие странные зверюги, доселе в Коринфии не появлявшиеся. Странностей не замечаете?

— Еще как замечаем, — Кертис почесал подбородок. — На твоем месте, я бы давно сообщил Хранителям гильдии или в Пятый департамент о том, что монстры расхаживают исключительно вокруг четырех-пяти замков самых родовитых коринфских дворян… Вот это чьи владения?

— Его светлости герцога Амори Ибелена, — не раздумывая ответил охотник. Нарисованную на пергаменте крошечную крепость окружало плотное кольцо алых точек. — Мне тоже приходили в голову мысли, что это неспроста, но заподозрить герцога, отец которого был великим протектором Коринфии в том, что он плодит чудищ?.. Да меня в Вертрауэне на смех поднимут и выставят взашей!

— Оставим пока герцога Ибелена в покое и посмотрим на хорошо знакомый нам замок Астер и его окрестности, — перебил Витария Кертис. — Илитид всегда появляется со стороны полуночи, а все три деревни, где чудил наш монстр, находятся как раз полуденнее родового гнезда господина барона. Что вообще известно о бароне Астере?

— Ничего особенного, — развел руками охотник. — Дворянин как дворянин, не хуже и не лучше других. Между прочим, он племянник герцога Ибелена…

— Вот вам и еще одна ниточка, — с торжеством провозгласил Кертис подняв палец к потолку. — Если высшее дворянство Коринфии действительно замешано в некоем всеобъемлющем заговоре, ставящем цель восстановление в этой стране королевской власти и отделение от Немедии, то нет ничего удивительного в том, что столь близкие родственники занимаются одним делом. То есть, самостоятельно или при помощи магов конклава Черного Солнца, проводят некие опыты по выведению древних чудищ, каковых можно будет использовать против немедийской армии, когда она после начала открытого мятежа явится в Коринфию наводить порядок… Вы посчитаете меня безумцем, но я предлагаю нанести барону Астеру неожиданный визит.

— То есть? — насторожился я. — Ты хочешь залезть в замок?

— Именно. Семеро Ночных Стражей, маг и аквилонский конфидент представляют из себя серьезную силу…

— Только не против илитида, — оборвал я графа. — А если в замке обитает три десятка таких монстров? А взять в расчет дружину барона, призванную оберегать поместье своего господина от нежелательных гостей? Может быть, мы туда войдем, но вряд ли выйдем.

— Если правильно спланировать все действия и использовать магию, то шансов на успех прибавляется, — отмахнулся Кертис. — Гвайнард, ты ведь по молодости служил в Латеране, в отряде «Черный Беркут»? Вас должны были обучать молниеносному захвату небольших крепостей малыми силами… Валент, тебе сейчас все равно нечего делать! Возьми книгу и попытайся отыскать указания на то, как кхарийцы защищались от псионического воздействия илитидов! Витарий, марш в библиотеку протектора, тебе как Ночного Стража пропустят беспрепятственно — там наверняка отыщется план замка барона Астера! А я прогуляюсь по городским тавернам, пособираю слухи… Гвайнард, ты останешься дома, присматривать за Хальком и Рэльгонном.

— Раскомандовался, — беззлобно пробурчал Валент. — Сразу узнаю костолома из Латераны. Кертис, это ведь авантюра!

— Причем совершенно противозаконная, — мило улыбнулся граф. — Если я правильно помню уложения Немедийского королевства, действующие в том числе на землях протекторатов, нападение на дворянский замок с целью грабежа для простецов карается виселицей, а для благородных — вечным заключением в своем поместье. При тяжелых последствиях — двенадцатью годами каторги или отсечением головы «с соблюдением уважения к титулу», то есть казнь проводится позолоченным мечом и обязательно с застеленной белой траурной тканью плахой. В случае неудачи легко отделаемся: повесят только Витария и его охотников, да Валента — ты ведь не дворянин?

— Где уж нам, сиволапым, — фыркнул волшебник. — Отец был аргосским рыбаком, мать, простите, прачкой. По несчастью мои способности к магии заметил жрец единственного в нашей деревне митрианского храма и отослал учиться в Мессантию. Между прочим, на деньги общины, собранные от приношений прихожан.

— А говорят, что все митрианцы скупердяи и стяжатели! Какой трогательный пример покровительства бедному, но талантливому юноше! — ханжеским голосом сказал граф Кертис и тут же продолжил совершенно серьезно: — Почтенные месьоры, хватит чесать языками! Начинаем заниматься делом! Встречаемся в моей комнате после четвертого полуденного колокола!

Разумеется, мы самым наглым образом нарушаем строжайший приказ барона Гленнора и Мораддина, гласящий, что мы не должны вмешиваться в местные дела, не мозолить глаза, не встревать в истории, а только наблюдать и ждать. Но бездействие и скука еще хуже, мозги превращаются в студень, а руки отказываются держать клинок. Я даже рад, что нам повстречался отряд Валента и начали происходить хоть какие-то события. Ибо обстановка в Арелате угнетающая — душно, будто перед грозой.

После того, как окончательно спятивший Кертис разогнал всю компанию и сам ушел в город — коллекционировать арелатские сплетни — я принялся за исполнение своих невеликих обязанностей. Сначала отправился на второй этаж «Горного орла», проведать его милость барона Юсдаля. Время подходило к полудню, а Хальк доселе не спустился из своих комнат. Заглянувший к нам Джигг сообщил, что господин барон доселе изволят почивать и отбыл в направлении кухни — надо полагать, заказывать завтрак для хозяина и следить за его приготовлением.

…Ранним утром, нам на удачу, хозяин и посетители «Горного орла» еще не проснулись, только возле конюшни обозначалось невнятное шевеление — конюхи лениво поили и чистили лошадей, да таскали воду в поилки. Я вытребовал у полусонной экономки ключи от хозяйственного подвала (отдала, и даже не спросила, когда верну — провинция!), мы вместе с Кертисом перенесли туда Рэльгонна, развернули попоны и спрятали упыря за наваленной у дальней стены горой старой изломанной мебели. Поскольку глубокий, выложенный валунами темный подпол в отличие, например, от винного погреба, посещался крайне редко, то у меня была надежда, что сюда никто не наведается (по крайней мере до завтра) и мы будем избавлены от неприятностей. Не думаю, что обычный человек посчитает мирно спящего на старой, поеденной жучком кровати зубастого вампира неприятной наружности самой естественной деталью интерьера. Вой поднимется до небес!

Мирно спящего… В том то и дело, что Рэльгонн не спал, а был лишен сознания. Зная упыря полтора с лишним десятилетия, я немного научился разбираться в особенностях организма каттаканов. Я не говорю об их пристрастии к крови — родичи Рэльгонна все-таки самые настоящие вампиры, пускай и предпочитают употреблять в случае необходимости кровь диких животных, но не человека. Тело каттакана устроено совершенно по другому принципу нежели человеческое и отличается прямо-таки фантастической способностью к самовосстановлению. Кроме того, у них нет органов, при повреждении которых человек моментально умирает, то есть сердца и мозга.

Если представителю людской расы в лоб попадет арбалетный болт и хоть немного повредит мозг, то смерть неизбежна. А вот каттакану можно запросто отрубить голову и с ним ничего особо страшного не случится — раны моментально затянутся, а сама голова отрастет обратно через несколько дней. Само собой, упырь в это время будет вынужден отлеживаться в своем логове, но потом снова обретет свой привычный облик. Дело в том, что у каттакана по всему телу разбросано несколько своего рода «запасных мозгов», если погибает один, то его функции моментально берет на себя другой, а уж потом тело начинает быстро восстанавливаться.

Убить каттакана привычным человеку оружием практически невозможно. Рэльгонн как-то рассказывал, будто его дядюшку, Ритагонна, много лет назад случайно (по его собственной неосторожности) изловили бритунийские кметы, оттяпали топорами все конечности и голову, грудь проткнули колом, швырнули в яму и засыпали таковую жгучей известью. Конечно, Ритагонну это было очень неприятно, но он полностью восстановился за четыре седмицы без каких-либо видимых для себя последствий, если не считать смертной обиды на безграмотных крестьян, не умеющих отличить нормального вампира, от вампира действительно опасного. Стрелы, мечи и открытое пламя каттаканов тоже не брали и только из-за воздействия солнечных лучей они могли получить смертельные ожоги, а под прямым ярким солнцем — попросту сгореть.

Я не могу припомнить ни единого случая, когда Рэльгонн или другие представители его небольшой семьи, застрявшей по воле нелепого случая в нашем мире, оказывались бы в столь беспомощном положении. Врожденная магия каттаканов если не совершенна, то по крайней мере исключительно действенна и надежно защищает упырей от любых неприятностей. В случае реальной угрозы они всегда могут прыгнуть через Ничто в безопасное место, тем самым становясь недоступными для противника.

Никаких сколь-нибудь серьезных врагов у каттаканов в Универсуме людей попросту нет. Точнее, не было. До времени, пока Рэльгонн не повстречался с илитидом, обладающим весьма непонятными и опасными способностями. Да, каттакан более чувствителен к мысленному воздействию, чем человек — насколько мне известно, Рэльгонн, подобно оборотням Пограничья, способен ощущать «запах мысли» и сам обладает нешуточной способностью к внушению. Может быть в этом все дело?

Так или иначе, пока Валент или другие маги Равновесия не отыщут способа нейтрализовывать испускаемые илитидами псионические волны (или как минимум создавать действенную защиту), каттаканы нам не союзники. Людям кстати, тоже приходится несладко — голова у меня доселе побаливает.

…Хальк, изнеженный паркетный шаркун аквилонского двора, снял в «Горном орле» самые лучшие и дорогие комнаты — шикарные покои в мансарде, включающие трапезную, спальную с пышной постелью под балдахином и туранскими коврами и даже кабинет с небольшой библиотекой, в основном составленной из развлекательных сочинений Гая Петрониуса и Стефана Короля Историй. Комнатка для прислуги, в которой поселился Джигг, находилась рядом. Туда я и постучался, поскольку входить без стука в обиталище самого величественного и куртуазного камердинера обитаемой вселенной я не решился. Этикет прежде всего!

— Я немедленно осведомлюсь у господина барона, сможет ли он принять вас, месьор Гвайнард, — предупреждая вопросы пропел Джигг, едва завидев меня на пороге. — Но я бы не стал беспокоить его милость во время завтрака, поскольку известный целитель Афраний Цесиенский в своих трактатах утверждает, будто разговоры в момент употребления пищи ведут к…

— Джигг! — взмолился я, но камердинер уже канул в пустоту.

Я без позволения камердинера прошел в спальню Халька. Умилительная картина: господин барон сидит в постели, на его коленях возлежит тяжеленный поднос потемневшего серебра уставленный тарелочками и соусницами. Отдельно возвышается бокал с разведенным целебной водой вином (Джигговский рецепт). Я мимолетно пожалел, что Хальк не участвовал в нашей ночной экспедиции в хутору Тарн — аппетита бы поубавилось.

— Вы можете быть свободны, Джигг, — сказал барон Юсдаль недовольно покосившемуся на меня камердинеру. — Гвай, доброе утро! Судя по твоему сияющему виду, удачно поохотились?

Не знаю, с чего вдруг Хальк взял, что вид у меня «сияющий». Вовсе наоборот, я не успел ни побриться, ни переодеться после неприятного ночного приключения.

— У тебя все было спокойно? — немедленно осведомился я. Библиотекарь уныло кивнул — даже его начало тяготить бездействие последних дней. — А вот у нас прямо наоборот. Рэльгонна едва не убило, валяется без чувств в подвале постоялого двора…

Услышав это, Хальк подавился кусочком горячей булочки и пролил вино.

— Как? — пискнул он, откашлявшись. — Где? В подвале?

— Скажи спасибо, что не у тебя под кроватью, — без всякой жалости сказал я. — Слушай…

И я без лишних украшательств, но не особо скупясь на краски, описал барону Юсдалю все, что произошло во владениях барона Астера минувшей ночью, поведал о нашем утреннем разговоре и планах его светлости графа Кертиса, который явно решил подвести всю компанию под топор палача или что похуже. К финалу моего рассказа Хальк начал икать — обожрался. Неужели умный Джигг никогда не говорил хозяину, что переедать по утрам — вредно?

— И дальше что будет? — слабо пролепетал Хальк. — Ведь барон Гленнор настрого запретил…

— Ночная Стража аквилонской тайной службе не подчиняется, — оскалился я, желая окончательно добить королевского библиотекаря. — Кертис, возможно, получит нагоняй, но только не мы… Кодекс охотников ясно гласит: помогай чем можешь, не взирая на препятствия! Если, как мы предполагаем, илитид приходит из баронского замка и представляет серьезную угрозу для жизни людей, то гильдия обязана действовать — об этом тоже четко написано в Кодексе. На нашей стороне здешние власти, по крайней мере немедийский протектор — гильдия еще лет восемьсот назад заключила торжественный договор с Троном Дракона: все меры по противодействию черной магии и по охране подданных короны Бельверуса от чудовищ, какими бы они не были, заранее одобрены королем и Дворянским советом королевства. Конечно, если мы не представим доказательств, возникнут осложнения, но доказательства найдутся, это ясно как день. А тогда уже в спектакле примут участие Пятый департамент и митрианский храмовый суд, которые разбирают дела о черной магии.

— Храмовый суд? — невольно хохотнул барон Юсдаль. — Здесь? Где само слово «Митра» является чуть ли не запрещенным? Гвай, ты безумен!

— Безумен тот, кто играет с огнем и выпускает илитидов разгуливать по окрестностям, дабы оголодавшая домашняя скотинка подкрепилась, — разозлился я. — Ты ведь блюдешь древние законы дворянской чести, верно? А я — не только дворянин, пусть и самый захудалый, но и Ночной Страж, обязанный исполнять все положения Кодекса. Если есть опасное людям чудовище — убей его. Вот и весь сказ.

Только Хальк собрался обидеться и набрал в грудь воздуха, чтобы ответить мне длинной отповедью в стиле «нельзя, опасно, невыполнимо», как на пороге спальни показался невозмутимый Джигг и доложил:

— Письмо для господина барона Халька Юсдаля-младшего!

— Для кого? — изумился Хальк, которого в «Горном орле» знали исключительно под именем месьора Омсы Лингена из Гандерланда.

— Для вас, господин барон. Передавший депешу человек назвал ваше настоящее имя.

Джигг передал Хальку конверт, украшенный обычной печатью дворянского перстня без всяких надписей. Библиотекарь сорвал воск, развернул пергамент, быстро пробежался глазами по строчкам и резко повернулся ко мне.

— Гвай, нам надо немедленно ехать. Тут недалеко, в городе! Это месьор Лерэ!

— Подожди, я схожу предупредить Валента — кто-то ведь должен присматривать за входом в подвал, где мы спрятали Рэльгонна…

Я будто бы снова попал на страницы душещипательного сочинения Гая Петрониуса наподобие какой-нибудь «Тайны старого замка» или «Ужасной истории о герцоге-детоубийце». Таинственный (а другого слова и не подберешь!) посланец оказался закутан по самые уши в черный плащ, круглая суконная шапка надвинута на брови, движения порывистые, глаза бегают… Судя по всему, очень молод — нравится парнишке игра в секреты, да только ему никто не объяснил, что оные секреты таким образом не оберегаются, а раскрываются, причем довольно быстро. По-настоящему опасные люди не выглядят опасными. Вы можете оказаться в одной комнате с ними и не обратить на них никакого внимания.

— Мне приказано проводить к господину только барона Юсдаля, — недовольно проворчал он, явно пытаясь изменить голос. — Ваш сопровождающий должен остаться здесь!

— Это не «сопровождающий», а мой… гм… оруженосец, — высокомерно бросил Хальк. — И без месьора Гвайнарда я никуда не пойду. Так можешь и передать.

Неужели боится? Впрочем, осторожность еще никому не вредила. Я бы на месте Халька тоже отказался идти неизвестно куда в одиночестве.

— Хорошо, — не слишком уверенно отозвался незнакомец. — У меня повозка возле ворот таверны, идемте.

Мы с Хальком забрались в запряженную двумя каурыми лошадьми крытую карету, провожатый взобрался на козлы, свистнул бичом и коняшки ретиво повлекли экипаж вверх по улице, в сторону замка протектора. Некоторое время мы кружили по городу, миновали украшенное знаменами и вымпелами торговых гильдий здание магистрата, обогнули резиденцию наместника и наконец оказались в самой старой части Арелаты — повозка едва протискивалась по узким улочкам, заставляя прохожих прижиматься к стенам домов или прятаться под арками.

— Пожалуйста, выходите и следуйте за мной, — лаковая дверца распахнулась и мы услышали тихий голос молодого человека. — Только поспешайте…

Он нырнул в узкий проход между домами, мы миновали дворик, уставленный бесчисленными горшочками с цветами, потом вошли в коридор, спустились и снова поднялись по лестнице и очутились на совершенно другой улочке, в другом квартале. Тут нас ожидала еще одна повозка, на сей раз менее приметная.

— Боги, какая таинственность, — недовольно высказался Хальк, когда деревянные колеса загрохотали по камням мостовой. — Жаль, графа Кертиса нет, по роду ремесла ему ужасно нравятся такие игры. Эй, любезный, скоро мы приедем?!

— Задерните шторки, — последовал ответ. — И не разговаривайте громко…

Высадили нас на дальней окраине Арелаты, застроенной окруженными садами виллами богатых горожан. Провожатый провел нас через калитку, ведущую в запущенный, но красивый парк с неработающими фонтанами и прудом. Попетляв по тропинкам мы подошли к старинному деревянному дому в два этажа. Кроме нас троих здесь не было ни единой живой души — птицы и развалившаяся на крыльце кошка не в счет.

— Идите на верхний этаж, вас ждут… Я буду сторожить у входа, если появятся чужие — дам сигнал.

Под подошвами сапог заскрипели ступеньки рассохшейся лестницы. Я, на всякий случай обогнал Халька и проверил, насколько удобно ложатся в ладонь рукояти метательных ножей, висящих не поясе. Мало ли, что нас ждет…

— Барон Юсдаль, вы сошли с ума! — громыхнуло в большой пыльной гостиной, едва мы вошли. — Зачем вы приехали в Коринфию? Кто вас об этом просил? И каким образом преодолели две с лишним тысячи лиг за несколько дней? Это же просто невозможно, если, конечно, не была использована магия!

Возле резного букового стола стоял величественный господин в темной дворянской одежде и с узким эстоком на богатой перевязи. На голове бархатная шапочка-феска, традиционная для офирцев и коринфийцев, лицо, как я и предполагал, скрыто шелковой маской.

— Вы не слишком вежливы, месьор Лерэ, — Хальк нисколько не растерялся и мгновенно бросился в атаку. — Король Конан уполномочил меня и… кстати, познакомьтесь, это Гвайнард, барон Кетт-младший из Гандерланда, мой помощник. Он в курсе всех дел. Так вот, государь Аквилонии уполномочил меня вести дела непосредственно в Арелате и быть его личным представителем со всеми надлежащими полномочиями. Полагаю, вам доложили, что король принял ваши предложения.

— Это очень хорошо, — уже более спокойно сказал человек в маске. — Но вы даже не представляете, какой опасности подвергаетесь. Вашей компанией уже заинтересовались весьма серьезные люди, хотя раскрыть ваши истинные имена еще не удалось. Черное Солнце вынуждено наблюдать за всеми чужестранцами прибывающими в нашу столицу, поскольку нами заинтересовались практически все тайные службы Заката!

— Значит теперь Арелата — столица Черного Солнца? — поддел собеседника Хальк.

— Нет, отчего же… Просто вы не представляете, сколь много коринфийских дворян, в том числе и занимающих высокие должности при Совете Нобилей и во дворце великого протектора, сочувствуют нашей организации или состоят в ней! Кроме того, наши маги тоже не сидят без дела — они заметили всплеск магического поля. Кто-то использовал волшебство Равновесия, а это значит, что в городе или поблизости от него объявился волшебник из враждебного конклава, враждующего с Черным Солнцем. Ваша работа?

— Наша, — признался барон Юсдаль. — Вместе со мной в Арелату прибыл глава Ордена Алого Пламени. Хочет изучить обстановку на месте.

— Валент Мессантийский? — изумился месьор Лерэ. — Здесь? Я полагал, что он безвылазно сидит в маркграфстве Ройл и помогает светлейшему в изысканиях… До того, как я обратился за помощью к вам, я хотел привлечь к уничтожению магов Черного Солнца именно Орден Равновесия и месьора Валента в частности…

— Ах, вот оно что! — библиотекарь хлопнул себя ладонью по лбу. — Теперь все встало на свои места… ваша светлость. Хватит играть в таинственность, герцог. Валент рассказал мне и королю Конану Канах о вашем предложении, а уж сделать выводы я сумел самостоятельно. Вы вовсе не «месьор Пустота», а герцог Амори Ибелен. Я прав?

Его светлость медленно снял маску, под которой скрывалось узкое лицо сорокалетнего мужчины с тяжеловатым подбородком и спокойными серыми глазами.

— Соображаете вы неплохо, — признал Амори. — Впрочем, задачка не сложная. Я-то надеялся, что Валент будет более скромен — я просил мага никому не говорить о письме.

— Он сразу заподозрил неладное, ваша светлость, — пожал плечами Хальк. — И рассказал нам, поскольку король Конан покровительствует Ордену, хоть магию и недолюбливает. Теперь, если позволите, я выскажу некоторые другие догадки, а вы подтвердите или опровергнете их. Вы готовите мятеж против властей Немедии, собираетесь разорвать договор о протекторате и объявить Коринфию независимым королевством?

— Да, — после некоторой заминки ответил герцог Ибелен.

— Королем— вы?

— Это еще не решено…

— В планы Черного Солнца входит объединение Коринфии и полуденных областей Аквилонии и Немедии в единое государство под одним скипетром? Контроль за всеми торговыми путями? Эти вопросы задаю не я, а король Конан!

— Это только один из планов. Полагаю, самый честолюбивый, но, по многим причинам, почти неосуществимый. На совете Черного Солнца я выступал против него, но меня поддержала лишь малая часть дворян и магов. Многие бароны Пуантена и примыкающих с полудня к Тайбору земель Немедии на нашей стороне, они приняли фатаренскую веру и ничего не хотят слышать о подчинении Тронам Льва и Дракона, поддерживающих митрианство.

— А почему именно «Черное Солнце»? — не удержался я от вопроса. — Кто придумал такое название?

Герцог посмотрел на меня недовольно, но ответил:

— Дурацкая шутка одного из наших последователей… Мол, если у развратных и жадных митрианских монахов символом является Золотое Солнце, то мы должны именоваться прямо противоположно. Как ни странно, название прижилось. Другие вопросы, месьоры? Я пытаюсь быть честным, хотя, по большому счету, обязан дать приказ о вашем незамедлительному уничтожении — вы знаете так много, что становитесь смертельно опасны для дела, которому я отдал много лет жизни.

— Все что знаем мы, знают и в Тарантии, — ничуть не смущаясь сказал Хальк. — Наши смерти уже ничего не изменят. Ваша светлость, вы же отлично понимаете, что в нашей тайной службой и в Пятым департаментом Немедии руководят отнюдь не круглые идиоты! Достаточно было пристально взглянуть на события, объединить их в единую цепь и сделать логические выводы… Единственно, пока мы только предполагали, что за заговором стоят высшие дворяне Коринфии, но теперь есть и доказательства.

— Вернемся к делу, — ледяным тоном прервал Халька герцог. — теперь настало мое время спрашивать. Аквилония вмешается в возможную войну между Коринфией и Немедией?

— Если не будут затронуты интересы Трона Льва — нет, не вмешается, — не моргнув глазом солгал барон Юсдаль, хотя отлично знал о крепких союзнических отношениях между Конаном и Нимедом-младшим. — Мы лишь собираемся поддерживать порядок в пределах своего королевства. Уж не обессудьте, но если ваши проповедники продолжат деятельность на полудне Пуантена и Великого герцогства Шамар, король Конан примет самые решительные меры, вплоть до военного похода против еретиков. Дрязги между Коринфией и Немедией нас мало интересуют. А если вы поможете нам избавиться от этой заразы в Аквилонии, Конан попробует уговорить Нимеда II даровать Коринфии независимость и не вводить сюда армию.

— Любопытное решение, — нейтрально сказал Амори Ибелен. — Это уже серьезно. Что с магами?

— Подготовка к полному уничтожению вашего конклава уже началась. Нам требуются точные сведения. Особенно, что касается чудовищ, которых плодят колдуны Черного Солнца. Гильдия Ночной Стражи и Орден Равновесия весьма обеспокоены появлением созданных путем колдовства монстров, которых можно использовать в войне.

— Что бы вы не говорили, но военного столкновения с Немедией не избежать, — тихо проговорил герцог. — У короля Нимеда и дворян с Полуночи слишком много личных интересов в протекторатах Коринфии и Заморы. Золотые рудники в Карпашских горах ныне принадлежат короне, добавим сюда Дорогу Королей, водный путь к Полуденному океану, перевалы, по которым проложены торговые тропы в Офир, Коф и шемитские земли! Нимед никогда не выпустит из рук такое сокровище добровольно.

— Понимаю, — согласился барон Юсдаль. — Противостоять огромной и отлично вооруженной армии Немедии своими силами вы не сможете. Наша тайная служба предполагает, что Коринфия в состоянии собрать не более полутора тысяч конных дворян и до тридцати пяти или сорока тысяч пеших. И то, если заберете в войско почти всех мужланов из деревень. Нимеду будет достаточно ввести в Коринфию пять тяжелых легионов и гвардейскую кавалерию. Личные дружины немедийских дворян можно даже не упоминать — ринутся сюда пограбить и захватить новые земли, поскольку по закону владения мятежных дворян конфискуются… И все равно: вы выбрали порочный путь.

— В соответствии с кордавским договором между королями Заката от 1296 года использование боевых животных в войне не возбраняется, — грустно усмехнулся герцог. — Любого, кто начнет возмущаться, ткнем носом в соответствующий параграф соглашения.

— Илитиды — вовсе не боевые животные, — не преминул заметить я. — Да и ваши метаципленарии…

— Боги милостивые, вы и об этом знаете? — поразился Амори, немедленно меня перебив. — Хотя, после визита головорезов из Вертрауэна в замок барона Кулда мы и не надеялись на сохранение тайны… Хальк, передайте королю Конану, что мы не собираемся бросать в бой порождения магии кхарийцев, хотя колдуны нашего конклава настаивают на этом. Метаципленарии — другое дело. Птицы являются живыми существами, ничуть не хуже и не лучше обыкновенных боевых слонов, а вот толку от них гораздо больше…

— Откуда вы их раздобыли? — спросил я.

— Прочитал о метаципленариях в старинной книге, нанял в Зингаре корабль и отправил на Огненные острова своих людей, которые должны были привезти десяток-другой птенцов разного пола. Заодно удалось пленить нескольких дикарей, умеющих обучать птиц. Так что мы с Нимедом еще повоюем… Достойные месьоры, времени у меня уже не осталось, будем прощаться. Запомните: если вам будет угрожать опасность, немедленно покиньте Арелату и скрытно переберитесь в замок Бокер, это в горах, к полуденному закату от города. Каштелян и стража будут предупреждены. А уж я найду способ переправить вас оттуда обратно в Аквилонию.

— Думаю, ваша помощь не понадобится, — самонадеянно сказал Хальк. — Но все равно спасибо.

— И, очень прошу, поменьше балуйтесь магией. Наш конклав в полном составе находится в Коринфии, колдуны следят за всеми проявлениями волшебства, а уж если они вами всерьез заинтересуются и вы окажетесь в руках этих неприятных месьоров, я не смогу вас вытащить.

— Когда ждать обещанных сведений? — напомнил барон Юсдаль.

— Через два-три дня к вам придет посланник. Тот самый юноша, которого вы сегодня видели.

— Скажите ему, чтобы одевался попроще, — как бы невзначай заметил я. — Выглядит будто злодей-отравитель из балаганного спектакля. Внимание привлекает.

— Хорошо, — кивнул герцог. — Идите, вас отвезут домой. И умоляю — будьте тише воды, ниже травы!

Перед моим взором на мгновение встал образ ухмыляющегося графа Кертиса, но я решительно отогнал это видение и шагнул к лестнице, потянув Халька за рукав.

— Постойте! — воскликнул вдруг библиотекарь. Направившийся к противоположной двери Ибелен запнулся на полушаге. — Ваша светлость, как вы нашли нас в Арелате?

— Магия. Та же самая магия, при помощи которой я посетил вас в Тарантии. Не беспокойтесь, мой личный волшебник — верный человек…

— Очень на это надеюсь, — беззвучно шепнул Хальк, но собой надежды в его глазах я не увидел.

Я еще издалека приметил появившихся возле коновязи «Горного орла» лошадей под одинаковыми седлами, украшенными гербами Арелаты — серебряный барс на пересеченном черно-зеленом геральдическом щите. Над щитом красовался меч оплетенный лавровыми листьями. Так и есть — эмблема стражи городского магистрата. Неужто за нас взялись всерьез?

— Хальк, никакой паники, — тихо сказал я библиотекарю. — Все бумаги у нас в полном порядке, не подкопаешься… Главное — вести себя естественно.

Окликнув тоже заподозрившего неладное возницу, я приказал остановиться в полуквартале от постоялого двора и экипаж немедленно исчез в одной из боковых улочек. До ворот «Горного орла» мы шли пешком, стараясь выглядеть праздными отдыхающими.

Едва мы вошли в главную гостевую, она же обеденная, залу таверны, как к нам устремился слегка напуганный хозяин и, указывая сидевших за дальним столом господ в зеленоватой с серебром форме уведомил:

— Месьору, тут к вам пришли… Говорят, будто по поручению протектора Арелаты. Уже допросили лекаря господина барона, но он отказался говорить, пока не прибудет сам месьор Линген…

— Ясно, — зло бросил Хальк. — Гвай, пошли разбираться.

Блюстителей было семеро. Сервент и полдюжины обычных стражей. Причем молодой сервент (ему, наверное, и двадцати пяти не исполнилось) дворянином не является — в Коринфии все благородные носят золотые пояса с личным гербом. У него же ремень обычный, кожаный, с дешевыми бронзовыми бляшками. Смотрит нагловато, прыщи на роже.

— Я — барон Омса Лингенский, из Гандерланда, Аквилонское королевство, — напустив на себя надменность, присущую всякому захолустному дворянину, вопросил Хальк. — Вы хотели меня видеть? Чем могу помочь доблестной страже Арелаты?

Сервент даже не встать не соизволил. Простолицые стражи последовали его примеру, но немного смутились — знали, что с дворянами связываться не стоит, пусть даже и с заграничными.

— Эй, Тагерт, приведи ихнего лекаря, — лениво сказал сервент одному из своих и стражник мигом исчез. — А вы месьоры покажите-ка подорожные.

— Подорожные, — цедя слова сквозь презрительно искривленные губы сказал барон Юсдаль, — мы показывали в дорожной управы Арелаты, куда наведались немедля после прибытия в ваш замечательный городок. И я не вижу смысла предъявлять их по первому требованию занюханного городского стража, призванного следить за тем, чтобы честных людей не обвешивали на рынках или ловить карманных воров.

За соседним столом восседали четверо пожилых офирских дворян (они тоже приехали в Арелату рассеяться и потребить свою долю целебных вод). Последнюю фразу Халька, произнесенную достаточно громко, они явно одобрили, а толстый барон с блестящей лысиной даже сделал провокационный жест — мол, что вы канителитесь, ваша милость? Дайте хаму по роже и дело с концом!

— Вот предписание, — сервент выложил на стол пергамент с гербом магистрата. — В Арелате и окрестностях промышляет шайка грабителей, выдающих себя за аквилонцев. Мы проверяем всех… ваша милость.

Идиотическое объяснение. Ну сами подумайте, какие нормальные разбойники будут представляться жертвам «аквилонскими дворянами»? Все понятно, нас впервые решили испытать на прочность.

Хальк, выкроив на лице такое выражение, что скисло бы даже парное молоко, вытащил из спорана подорожную, дворянскую грамоту и водрузил их на столешницу перед сервентом. Сверкнули красные печати со вздыбившимся львом Аквилонии в пятизубой короне. Я сделал то же самое. Как раз в этот момент стражник привел совершенно невозмутимого Валента, тоже сжимавшего в руках торжественные свитки, выданные нам Латераной.

— Черной магией не промышляете? — сервент, мельком окинув взглядом документы, начал задавать совершенно идиотские вопросы. Впрочем, всегда и во все времена вопросы блюстителей порядка к потенциальным подозреваемым изяществом и остроумием не отличаются. — Запрещенные товары с собой не везете? Исповедания какого?

— Иштарийского, — сказал Хальк, будто сплюнул. — Что, запрещено?

— Отчего сразу — запрещено? — протянул сервент, наблюдая за ладонью барона Юсдаля, удобно устроившейся на эфесе клинка. — Почему при оружии? У нас город мирный…

Подобная наглость перехлестывала через край. Даже старички-офирцы дружно и возмущенно загудели.

— О, прошу не беспокоиться, месьоры, — Хальк послал в адрес толстенького барона лучезарную улыбку и тотчас одарил обнаглевшего сервента взглядом изголодавшегося василиска. — Немытым мужланам наверняка неизвестно, что ношение меча является древнейшей, неоспоримой и неоднократно подтвержденной всеми суверенами Заката и Восхода привилегией благородного сословия. Бумаги посмотрел, морда? Тогда — избавь меня и моих друзей от своего присутствия! А если магистрату вновь будет угодно проверить нашу благонадежность, пусть пришлют человека, обученного куртуазии. Вот тебе за труды…

На стол пала монетка, извлеченная Хальком из пояса — медный пул, составляющий одну двухсотую от полновесного золотого аурея Трона Дракона. Одна из самых мелких и неуважаемых даже нищими монет Заката. Пристально следившие за нами офирцы расхохотались в голос, а стражники стиснули зубы, чтоб не рассмеяться — поняли шутку.

Сервент оказался в затруднительном положении, даже прыщи из фиолетовых стали красными. Понимал, что если не возьмет монету, то разъяренный аквилонский барон при всех надерет ему холку и будет прав — прочие дворяне перед любым судом подтвердят, что простец (хоть и в сервентском чине) в лицо хамил благородному, являя неуважение к титулу. А коли возьмет — свои же насмерть засмеют и задразнят, пусть даже и не в глаза, а за спиной.

Стало ясно, что сервенту была дороже голова, чем добрая слава. Жалкая монетка исчезла в его кулаке. Не прощаясь господа охранитель городского благочиния ушли, а напоследок прыщавый бросил на нас такой взгляд, что им можно было крепостную стену насквозь прожечь.

— …Хуже другое, — послышался за моей спиной вкрадчивый голос. — Они пытались обыскать подвалы таверны. Хозяин не позволил, поскольку стражи не предъявили надлежащую бумагу. Это значит, что за нами пристально наблюдают и кое-кто заметил, что мы упрятали в хозяйственном погребе некий подозрительный сверток.

Конечно, это граф Кертис! Не возьму в толк, как он ухитряется оставаться никем не замеченным! Просто сидел неподалеку и наблюдал.

— Пойдемте в комнаты, — предложил граф. — Я распорядился, чтобы обед принесли наверх. Есть о чем поговорить…