"Сигизмунд Кржижановский. Хорошее море" - читать интересную книгу автора

- В чём там дело?
- Представьте себе вот этот самый порт. Отодвиньте время на тридцать
лет вспять. Вот сюда, к левой пристани причаливает старый пароход
<Тургенев>. На нём старые и новые люди, а самая эпоха - та, когда новое
причаливает к старому.
- Витиевато.
- Как та жизнь. Ведь вас тогда ещё и на свете не было. И свет, хоть с
трудом, а обходился без вас. Среди пассажиров парохода десятилетний Петя. Он
видит мир десятилетне. В этом прелесть романа. Предупреждаю, я не умею
рассказывать.
- Вижу без предупреждений. Дальше.
- Но революция пятого года тоже юна, тоже почти ровесница Пети. И они
понимают друг друга, они...
- Они понимают, а я не понимаю. Я ещё допускаю, что у людей из глаз
слёзы, но чтобы из-под ресниц капал гуммиарабик, которым человек
склеивает...
- Я не склеиваю. Так у Катаева. Между прочим, у Катаева...
- Остерегайтесь <между прочим>: это тоже одессизм.
- Да. Основной недостаток очень хорошей повести Катаева в наличии клея.
Когда он говорит о приморских камешках, то вы видите перед собой ящик с
минералогической коллекцией. Рыбы у него не плавают тоже в одиночку. Дан
сразу целый аквариум причудливо подобранных особей. Впрочем, нет приёмов
плохих или хороших. Есть хорошо или плохо применённые приёмы. Так Катаеву
удалось с блеском оправдать этот же приём коллекционирования сходных
объектов в главе, описывающей мальчишескую игру в пуговицы. Сотни пуговиц,

отрезанных и оторванных от вицмундиров, сюртуков, форменных тужурок,
образуют довольно жуткое собрание. Создаётся образ тогдашней России,
застёгнутой на многое множество пуговиц - чинной, бездушной и
бюрократической.
- Знаете, а не свернуть ли нам в этот ваш <Парус>.
- Если вам скучно, извольте.
- Мне всегда скучно, когда пробуют пересказывать художественные
произведения. Вообще у нас три вида оскучнения вещей, три типа критики и
истолковательства.
- Первый?
- Первый: критика без руля и ветрил. Второй: с ветрилом, но без руля.
Как вот ваша. И наконец: с рулём, но без ветрил.

XI

Сижу на берегу, под чёрной тенью запрокинутой и подоткнутой веслом
шаландой. У ног спутанные космы водорослей и мелкая дохлая рыбёшка. В море
на торчащих из воды склизлых камнях стоят рыболовы. Они замахиваются на
волны длинными кнутовищами удочек и изредка выдёргивают из рыжей
взбаламученной воды рыжих бычков. Английские рыбаки называют их thuneb>, <большим пальцем мельника>, и действительно, голова бычка
напоминает приплюснутый большой палец руки. Сейчас я вижу, как ближайший
охотник за рыбьими черепами нанизывает на нить очередного бычка и затем
бросает нить в воду. Таким образом, изловленному пучеглазому с круглыми