"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. "Некто"" - читать интересную книгу автора

очки, острая бородка, насмешливый профиль.
- Виноват.
- Забыли?
- Нет,- отвечал я, стараясь быть развязнее,- правда, года четыре как
не заглядывал к вам, под красный коленкор, но... помню. Вам что угодно?
- Да-да, - рассеянно, как бы не слыша моих слов, ронял "Некто", -
другие задачи... запросы... проблемы... Я понимаю, конечно.
Идя вслед за мной, спутник вышел из полосы света, и лица его уже
нельзя было рассмотреть. Мы шагали в молчании.
- Ну, что же вы теперь поделываете? - спросил я резко, стараясь
заглушить неприятное чувство.
- Я? По-старому, все по-старому. Делю капиталы, рою колодцы - помните?
- бассейны, там, странствую из города А в город Б, из Б в А помаленьку...
Ну а вы, конечно, молодой человек, любите, там... первую "единственную",
вторую "единственную", третью "единственную"... Которая сейчас? Религиозные
увлечения... как это у Мольера? "Верю, что 2X2=4, а 2X4=8". Тэк-с.
От тихого и четкого голоса спутника мне стало не по себе. Ускоряя
шаги, я бросил через плечо:
- Если бы даже и так, тут нет ничего смешного: сердце, господин
"Некто", не счетная костяшка, вдетая на стержень. Хочу - люблю, хочу - нет.
Ударом сердца счета не веду. И вообще, я не понимаю, зачем вы вторично...
- Тысяча извинений,- проговорил спутник, все не отставая. Голоса наши
гулко бились о каменные стены ночной улицы.- Тысяча извинений. Я очень и
очень считаюсь с вашим мнением и всегда ценил... Десять лет, два месяца и
четырнадцать дней тому назад я имел удовольствие уже беседовать с вами и
был чрезвычайно заинтересован уже тогда аматематичностью, если разрешите
так сказать, вашего высоколюбопытного мышления. Юность никогда не учитывает
ни лет, ни опыта, ни правил, ни трезвого расчета. И я был молод...
- Вы?
Мы обменялись взглядами.
- Не верите? Был. Но сложилось так: видите, если у звезд - орбиты, с
которых им - ни-ни, если счетная костяшка, которую вы чрезвычайно остроумно
изволили приравнять сердцу, и та вдета на железо стержня, то и... Вы
молчите, вы думаете, мне легко: тысячелетие к тысячелетию, век к веку, год
к году,- и в каждом, вы только подумайте, 525 600 минут, нет - 31 536 000
секунд, и все они одинаковы, понимаете, одинаковы и пусты. Один - меж
миллиардов пустот. Числа - числа - числа: и каждое притворилось дюймом,
метром, вехой, верстой, пространством, беспредельностью; работником; сыном,
братом, человеком; глубью, высью и ширью. Один, всегда один среди мириады
пустот!
- Кто вы? - спросил я, внезапно остановленный самым смыслом
прозвучавших слов.
Опять луч фонаря пополз, ощупывая желтым бликом серое, спрятавшее свои
глаза за стекла очков лицо. Он долго не отвечал.
- Меня нельзя называть "Кто", - сказал он наконец глухо, прислоняясь
спиною к горизонтальному стержню, выступившему впереди какой-то темной
витрины, внезапно заблиставшей в свете фонаря.- Меня нельзя называть "Кто",
я - "Некто". Одною лишь буквою отделен я от...- И, обхватив цепкими кистями
рук медный, цвета желчи, предвитринный стержень, точно пробуя нанизаться на
него, он закончил: - Есть одна задача... самая трудная из всех. Я решил: в