"Виктор Крюков. Свет любви " - читать интересную книгу автора

По дорожке, обложенной с боков выбеленными кирпичами, к Пучкову шел
долговязый, узкоплечий сержант.
- Товарищ техник-лейтенант, - отрапортовал он, - из штаба сообщили, что
ожидается приезд комиссии. Дежурный по эскадрилье сержант Еремин.
- Знаю. Запасные блоки привезли?
- Никак нет, товарищ техник!
- А где старшина Громов?
- Уехал на склад за табаком и мылом и Мишу Пахомова взял с собой...
Пучков чертыхнулся и двинулся к палатке, чтобы позвонить в технический
отдел: когда же в конце концов привезут запасные блоки? Пока сработает их
снабженческая машина, эскадрилье не на чем будет летать: ведь блоки и
цилиндры моторов выходят из строя чуть ли не каждый день.
Пучков вошел в палатку. Там было душно, как в бане. Выгоревший добела
брезент не давал тени. Солнечные лучи проникали сквозь плотную материю, как
через сито. Сержант Еремин приподнял нижние края брезента с четырех сторон,
но сквозняка не было.
- Жарынь у вас тут, - сказал лейтенант.
"И на стоянке не слаще", - подумал Еремин, но высказать это вслух не
решился. Он получал денежное довольствие механика, но почти не работал на
самолете, а ходил через день в наряды, что было куда легче. Еремин опасался,
как бы Пучков, оставшийся за инженера эскадрильи, не написал на него плохую
аттестацию и не перевел на другую должность.
Вышли на воздух. Пучков сощурил голубые глаза, надел фуражку. Тень от
глянцевого козырька легла на загорелые до черноты лоб и нос.
- Как появится комиссия, пришлите дневального.
- Слушаюсь, товарищ лейтенант! - весело произнес Еремин и козырнул так
резко, что ноготь указательного пальца коснулся виска. Но вид у него был
утомленный, белки глаз покраснели.
- Когда устанешь, скажи: дам замену, - напомнил ему Пучков. Он знал,
что дежурный по эскадрилье не сменялся уже двое суток.
- Если обстановка потребует, целый месяц могу дежурить без смены, -
сказал Еремин так, будто вызывался что-то выполнить с риском для жизни.
Офицера-новичка действительно могла бы удивить такая готовность (легко
ли нести наряд целый месяц без смены?), но Пучкова эти слова нимало не
тронули.
Принято считать, что наряд труднее обыкновенного рабочего дня. Поэтому
перед нарядом и полагался отдых. Теперь же обстановка была такой, что
механики ходили в наряд с радостью, чтобы отдохнуть. Еремин был молодым
механиком, и с работой на самолете у него что-то не клеилось. Готовя машину
к вылету, он метался от хвоста к шасси, от кабины стрелка-радиста к
мотогондоле, от крыла к верстаку. Время проходило, а самолет к вылету в срок
не был готов. Пучкову давно стало ясно, что хорошего механика из Еремина не
выйдет, но все-таки он обязал старшего механика Корнева приучить юношу к
выдержке и хладнокровной последовательности. Корнев ревностно принялся за
дело, но оно окончилось безуспешно; пришлось прекратить занятия и объявить
Еремину взыскание за оставленные им в кабине летчика плоскогубцы: они могли
заклинить тяги управления и привести к катастрофе или аварии.
И стали с тех пор посылать Еремина в наряд. Как только Еремин надевал
сумку противогаза и пристегивал к ремню пистолет дежурного по стоянке или по
эскадрилье (он ходил преимущественно на эти два дежурства), то сразу делался