"Виктор Крюков. Свет любви " - читать интересную книгу автора

части. Я поощряю механика за отличную работу, а ты вычеркиваешь его из
списка. Нельзя же судить о человеке не по его труду, а по порядку в его
квартире.
Громов, как говорится, "закусил удила":
- Вы покушаетесь на армейский порядок, внедряете в Советской Армии
либерализм. А это жестоко вам отомстит. Сперва плохо заправленная койка,
потом плохо законтренные краны и, следовательно, аварии, катастрофы.
- За них отвечаете не вы! Благоволите выполнять мои требования! -
осадил Пучков старшину.
- Слушаюсь! - язвительно козырнул Громов и с достоинством удалился.
Но старшина и поныне упорно держится за свое. Видно, трудно ему терять
свою власть...
- Если не разрешит, передайте, чтобы немедленно шел сюда, - сказал
Пучков, отдавая записку Комаристову.
- Есть! - отчеканил электрик и побежал. Выглянув из люка, Пучков видел,
как мелькают над дорогой металлические скобки на его каблуках.
- Разрешите войти? - через минуту у входа в палатку старшины раздался
голос Комаристова.
Громов привстал.
Войдя, младший сержант протянул ему записку.
- Хорошо, - сказал Громов. - Ваша девушка живет, кажется, в Литвиновке?
Комаристов кивнул.
- Если так, то пойдете по личному знаку.
- Товарищ старшина... - умоляюще посмотрел на него младший сержант. -
Но...
- Наивный вы человек, Комаристов. Если пойдете по увольнительной, то в
следующее воскресенье будете сидеть дома. А если сходите по личному знаку и
если будете поддерживать в палатке образцовый порядок, имеете шанс и на
следующее воскресенье. А какая вам разница - вы же не в театр. Можете прийти
и к вечерней перекличке...
- Ясно, товарищ старшина! Разрешите идти?
- Идите! Вот личный знак. И без замечаний!
Разошлись оба довольные: Комаристов потому, что через час увидит Аню,
Громов оттого, что, несмотря на препятствия, чинимые Пучковым, все же
показал свою власть. Отпустив Комаристова, Громов с облегчением вздохнул.
Немного теперь осталось. Утром ему сообщили, что его докладная с просьбой
послать на учебу уже подписана инженером части и начальником штаба полка
майором Шаговым. Ее осталось подписать только начальнику училища.
В конце действительной службы фортуна наконец повернулась к Громову
лицом.
Когда гремит стоянка, клокочет разорванный винтами воздух и юлой
крутятся у самолетов его подчиненные, он, Громов, мог спокойно, со смаком
выкурить папиросу. "Не большая удача - быть старшиной", - подумал он.
Механик может стать техником, инженером, штурманом, летчиком, а старшине
только две дороги: на сверхсрочную или в запас. Но ни в запас, ни на
сверхсрочную не хотелось Евгению. Он не из таких, кто бросает службу в чине
старшины. Нет, он будет офицером. Да еще каким! Не чета какому-нибудь
Пучкову. По технической линии он, старшина, не пойдет: какой прок ковыряться
в шплинтах? Другое дело - служба в штабе, в военной комендатуре или в
политотделе училища. Там он был бы на месте.