"Иван Андреевич Крылов. ПСС, Том 1. Проза " - читать интересную книгу автора

будут думать, что ты не богат, но с первейшими богачами не то ли же
случается? Они и сами иногда почитают себя бедными, а философы почитают их
нищими, и эти люди умнее тех, которые им приписывают название богачей; все
богатство Креза не могло уверить Солона, что Крез был богат*; а Солона бы и
ныне не посадили в бешеный дом, хотя бы, может быть, и заставили его быть
помолчаливее. Итак, ты видишь, что истинное состояние человека не потому
называется богатым или бедным, как другие о нем думают, но по тому, как он
сам почитает".
"Так поэтому, - отвечал я, - должен я питаться пустою мыслию, что я
богат, между тем как, может быть, стою здесь по колени в грязи, в пустых
покоях и мерзну от стужи и от ветров".
"Чувствуешь ли ты это?" - спросил он меня.
"Нет", - отвечал я.
"Так поэтому, - продолжал он, - ты глупо сделаешь, когда это будешь
воображать, а как ты боишься бедности, то вот тебе деньги", - сказал он,
выдвигая большой из стола ящик с самыми полновесными червонцами".
"О теперь-то я богат", - говорил я с восхищением, принимая деньги.
"Да знаешь ли, что они такое? - говорил он: - это изрезанные кружками
бумажные обои".
"Господни волшебник! - сказал я с сердцем, - не этою ли негодною
монетою даешь ты своим секретарям жалованье? Я сойду с ума прежде, нежели
соглашусь принять твои бумажные вырезки за наличное золото".
"Не опасайся, - отвечал он, - я с тобою только пошутил: я ненавижу
обманов и не буду тебе платить обоями, вместо денег; в этом доме тебе в них
и нужды не будет, старайся только реже из него выходить, ибо, как скоро ты
выдешь на улицу, то очарование в глазах твоих исчезнет".
После сего нам собрали на стол; мы очень хорошо обедали, и я, но
привычке спать после обеда, лег на самую мягкую постель, какою бы и самая
богатая духовная особа не погнушалась, а Маликульмульк пошел в свой
пребогатый кабинет, который за час казался мне разломанным курятником.
Прежде, нежели заснул, делал я тысячу разных рассуждений, остаться ли
мне в новом моем звании, которого еще не знал должности, и быть ли довольну
мнимым своим богатством? "Что, - думал я сам в себе, - если я ел только
черствые корки гнилого хлеба, тогда, когда казалось мне, что утолял свой
голод вкуснейшими пищами, и почитал Маликульмулькова повара искуснее всякого
француза? И что, если в самую сию минуту лежу я на голых и на мокрых досках,
между тем как воображаю, что лежу на мягких пуховиках, которые бы могли
сделать честь кровати и богатейших восточных государей? Не смешно ли будет,
когда за это буду я отправлять тяжелую секретарскую должность? Но надобно и
в том признаться, что я совершенно доволен. Пусть люди будут меня почитать
бедным, что мне до того за нужда! Довольно, если я для себя кажусь богатым.
Правда, всякий станет такому мнению смеяться: но смешно ли ни было, когда бы
меня посадили в великолепную тюрьму и называли бы меня свободным, но не
позволяли бы мне выходить из комнаты ни на три шага, а, между тем, весь бы
свет думал, что я счастливейший смертный, - был ли бы я иного в подлинну
счастлив? Нет, конечно; поэтому и ныне я не буду беден оттого, когда меня
почитать таким будут". Итак, я решился остаться в сем доме; а, сверх того,
название секретаря льстило меня новыми доходами, ибо я слыхал, что оно очень
прибыльно и что все секретари истинно богаты, не выключая из того числа и
секретарей академий.