"Сергей Крускоп. Оседлать чародея" - читать интересную книгу автора

несостоявшейся чудо-печи, - останавливался на постой прохожий воин-наемник.
Виан, тогда еще маленький, был в числе ребятни, собравшейся послушать
наемничьи байки. Помимо прочего, старый воин продвигал бесхитростную мысль,
что возглавлять любое скопище людей - род ли, волость или страну - должен
лучший из этого скопища. Мудрейший старейшина или искуснейший из
военачальников - по ситуации. Виан тогда про себя кивал, полагая, что да,
так и должно быть, так - справедливо.
Однако еще на примере деревенских старост он довольно скоро убедился,
что до идеального общественного устройства Нижняя Угория слегка
недотягивает. Обитатели же Тищебора и окрестностей, более или менее часто
сталкивавшиеся с царем-надежей, были в общественном несовершенстве абсолютно
уверены. Впрочем, не роптали: во-первых, царь на то и царь, чтобы быть
правым, а во-вторых, еще неизвестно, кто придет после - наследников-то у
государя не было. Глядишь, такой явится, что нынешний покажется образцом
великодушия и справедливости.
Образец справедливости явился на торг самолично, не побрезговал. Был
он, как обнаружил Виан, невысок, стар и лыс, обладал недлинной седой бородой
клином, цепким взглядом и холеными, но все равно узловатыми руками. Царь
кутался в мантию из неизвестного Виану меха - густого, рыжевато-желтого,
раскрашенного округлыми черными пятнышками.
Позади самодержца выступали двое молодых жилистых парней из личной
государевой охраны. Оба не скрывали ни кольчуг, ни висящих на поясах мечей и
кинжалов. В руках же оба охранника сжимали короткие самострелы, очень
заинтересовавшие Виана: маленькие, зато многозарядные, стреляющие как
короткими стрелами в половину обычной длины, так и свинцовыми шариками.
Пружины слабые, зато взводятся легко и быстро - воина в броне из такого
самострела и не ранишь скорее всего, а вот какого супостата среди окружающей
толпы да с близкого расстояния... Обдумывая это, Виан заметил еще одного
царского спутника, может - слугу, а может - советника какого тайного:
неброско одетого тощего человека неопределенного возраста, обладателя
неопрятной бороды, узкого кривого носа и неприятного взгляда. Тощий
посматривал и на толпу, которую городские стражники оттеснили в стороны, и
на лошадей с брезгливостью человека, рожденного, чтобы есть с золота, и
вдруг обнаружившего, что на обед подали постную похлебку в глиняной миске.
При виде златогривых коней царь остановился и в восхищении всплеснул
руками. Взгляд тощего на некоторое время потерял брезгливость. Судя по тому,
как старательно оба охранника пытались придать лицам безразличное выражение,
красавцы-кони и их не оставили равнодушными.
- Ах, какие лошадки! - вслух восхитился царь, подходя поближе (кони
воззрились на него с сомнением). - Как хорошо на них Сурочка смотреться
будет! Ну, и чьи же это такие красавчики?
Сил, бледный с лица (одно дело строить планы, как продать чудесных
лошадей в царскую конюшню, а совсем другое - эти планы реализовывать), уже
готовился что-то сказать. Но Виан, помня наставление горбунка, сделал
глубокий вдох-выдох и шагнул вперед.
- Моя эта пара, государь, - произнес он, кланяясь и надеясь, что слова
не застрянут комом в онемевшем от страха горле.
- Та-ак, - протянул царь, рассматривая теперь Виана. - Это где ж ты,
подлец, таких коней достал? С чьего двора свел?
- Не гневайся, государь, но разве ж поступали от кого из бояр или