"Джеймс Крюс. Мой прадедушка, герои и я " - читать интересную книгу автора

восемьдесят девять. Но он был еще крепок и бодр. Летом он каждое утро
спускался к причалу и беседовал с рыбаками, возвращавшимися на остров с
уловом. А зимой чинил сети и вырезывал поплавки к веревкам, на которых
опускают садки для ловли омаров.
Но вскоре после того дня рождения, когда ему стукнуло восемьдесят
девять (было это в октябре), с ним случился удар - так ударяет молния в
большое старое дерево. Удар не убил прадедушку - он был еще достаточно
крепок, - но ему пришлось месяца два пролежать в постели. Когда же доктор
разрешил ему встать, оказалось, что ноги его не слушаются. И ему купили
кресло на колесах.
Сперва прадедушка проклинал эту дурацкую каталку, но понемногу стал к
ней привыкать, а потом она и вовсе ему полюбилась. И вскоре он принялся
колесить в своем кресле по всей квартире.
Это пришлось совсем не по вкусу моей бабушке, у которой он жил. И
тогда она призвала на помощь меня - в качестве "успокоительного средства
для этого околеселого деда". Дело в том, что я был, во-первых, любимцем
моего прадедушки, а во-вторых, его учеником по части сочинения стихов и
рассказов. Кроме того, я как раз незадолго до этого натер себе пятку, и на
ней получился нарыв (и все из чистого тщеславия: ботинки мне жали, а я
молчал). Поэтому я пока не ходил в школу и мог целиком посвятить себя
прадедушке.
Бабушка, к которой я перебирался, жила в верхней скалистой части
нашего острова Гельголанда. И потому мы прозвали ее Верховной бабушкой
(другую бабушку, жившую у подножия скалы, в низинной части острова, мы,
разумеется, называли Низинной бабушкой).
Дня за два до моего переселения - дело было зимой, в декабре, -
Верховная бабушка пришла к нам и заявила моей матери, что Старый со своим
креслом на колесах перевернул ей весь дом вверх дном. Если так будет
продолжаться, придется развесить по всей квартире дорожные знаки.
- Пошлем-ка к нему Малого, - сказала она. - Пускай их вместе
сочинительствуют. Может быть, в доме наступит наконец покой. (Старый был не
кто иной, как мой прадедушка, а Малый - я. Дело в том, что и его и меня -
каждого в свое время - прозвали Малышом. А потом, чтобы отличить друг от
друга, стали звать Старый Малыш и Малый Малыш. А потом, для краткости,
просто Старый и Малый.)
Так вот, в одно ясное морозное воскресенье я, хромая из-за нарыва на
пятке, приковылял к Старому на Трафальгарштрассе, и он, здороваясь,
подмигнул мне:
- Женщины постановили, чтобы мы с тобой опять посочиняли вместе стихи,
- сказал он. - Ну как, доставим им такое удовольствие?
- Еще бы! - ответил я.
- А ты помнишь, Малый, когда мы с тобой занимались этим в последний
раз?
- Да ведь мы этим делом часто занимаемся.
- Нет, Малый, я спрашиваю, когда мы с тобой в последний раз всерьёз
рифмоплетствовали?
- Четыре года назад, прадедушка. Когда Аннекен и Иоганнекен корью
болели.
- А, верно, верно!
Прадедушка поудобнее устроился в кресле на колесах и обратился к своей