"Илья Крупник. Карусель (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

смотрела по левую руку? Я ехал покамест медленно.
Но все-таки главное: куда?
- Я даже на колени, верьте, становилась, - сказала вдруг, открывая
глаза, Аня. - Просила, я просила... - Она ко мне не поворачивалась.
- Кого просили?
- Мужа. Чтобы маму не травил, чтобы...
- Ой, милая, - наклонилась к ней Фая сзади, трогая за плечо. - Она
ж не в себе, она говорит, что ты ее бьешь в городе!
- Аня, пожалуйста, - перебил я, - пожалуйста, смотрите по левую ру-
ку. Я слева не так хорошо вижу.
- Остановитесь! - Она затормозила сама, резко, и, через меня перег-
нувшись, застучала костяшками пальцев по стеклу. - Дедушка!.. - закри-
чала она. - Дедушка, остановитесь!
Я тоже всмотрелся, приспуская стекло: остановился большой дед с бо-
родой, в шапке с ушами нарастопыр, опираясь на палку, в обтрепанном
полупальто, явно перешитом из шинели.
- Дедушка, вы тут женщину не встречали, дедушка...
Дед, не двигаясь и не отвечая, исподлобья глядел на нее.
- Да чего ж ты не отвечаешь, а, дед? - спросил я с досадой.
- А пошли б вы к Евгенье Марковне, - сказал наконец дед устало. -
Надоен ли! - И отмахнул палкой, чтоб скорей проезжали мимо. - К Ев-
генье Марковне. Фьию! Я-то чую, где ночую. Пошли!
Аня отодвинулась от окна и убито поглядела на меня. Я слышал, какое
прерывистое, жалкое у нее дыхание, ее лицо было совсем близко...
Винтовая лестница в квартиру моего молодого французского коллеги в
провинции была без перил, узкая, а кругом белые-белые, гладкие сте-
ны... "Осторожно, закружится голова". Он хорошо говорил по-русски.
Лестница вздымалась, и мы бесконечно, все поворачиваясь, вонзались,
поднимаясь вверх...
Дом был старый, похоже, шестнадцатого века, с улицы двухэтажный, на
фасаде деревянные косые кресты. А тут ступени покрыты пластиком, и
квартира современная, с компьютером, стоящим в кабинете на столе.
Я прошел вдоль книжных полок и заглянул в окно во двор. Как в
яму...
Тут мы были не на втором - на четвертом этаже! Двор внизу был такой
же, как и наши дворы, со строительным мусором, с почтовыми ящиками на
всех дверях. Под нами из одного окна в другое была протянута веревка,
на ней, обвиснув, сушились джинсы.
- Спокойно. Давайте спокойно, - сказал я, отодвигаясь наконец от
нее. - Дорогие вы мои женщины, Аня, давайте спокойно... - И, стянув с
головы свою нелепую вязаную шапочку, вытер изо всех сил шерстью лоб,
изо всех сил замотал головой.
Потом натянул ее обеими руками на уши, эту рогатую вязанку с над-
писью Ski - лыжа, и тронул машину.
- Спокойно, прошу вас, пожалуйста! - помню, еще раз повторил я.
Теперь я двигался получше по проселку, хотя все так же взглядывал,
сощурясь, влево. Становилось как-то все сумеречней, хотя вокруг белели
снега. Темнело очень рано. Было, наверное, всего часа четыре или даже
половина четвертого.
Я помню, как меня когда-то выбросило толчком из кузова: грузовик