"Илья Крупник. Карусель (Рассказы)" - читать интересную книгу автора

мы, пацаны, сидели в пыли по-турецки, продавали мыло-кил, его лепили
из какой-то скользкой темной глины.
Мама работала через дорогу, в поликлинике, а я стою наконец-то на
крыше ее поликлиники, и внизу, как лилипуты, моя мама, мой папа, со-
седка тетя Люба, они просят меня сойти к ним.
Вот что писал мне оттуда отец (кажется, так еще недавно): "Я хожу
по нашему городу, где прожил три четверти века, но люди на улице мне
неизвестные, потому что близкие, все, кто помнил меня, они только на
кладбище".
Машина почти что уперлась в замкнутые ворота усадьбы лесника и,
качнувшись, встала. Глухой забор был из ошкуренных, проточенных жуками
бревен, наверху, на серых бревнах, торчала колючая проволока.
- Тарзан! Тарзан! - позвала Фая собаку, послушала, высвободив ухо
из-под платка. Громыханья цепи или лая в ответ не было.
Фая прислушалась еще.
Потом, подтянув рукав телогрейки, засунула пальцы за калитку, сбоку
ворот, и отвернула деревянную вертушку.
Мы прошли. Под ногами вздрагивали и скрипели ледяные доски настила,
на них цепочкой отпечатались закаменелые собачьи следы.
Фая шла быстро, как проводник, почти не оскальзываясь заплатанными
на пятках валенками. По обеим сторонам настила стояли в снегу редкие
ели. Желто-зеленые, такие нарядные синицы вспархивали над сугробами, у
одной развевалась в клюве размочаленная веревка.
С крыши бревенчатого дома лесника свисали сосульки. Труба не дымила
наверху, хотя, пожалуй, попахивало дымом. А за окнами были цветы, и в
одном окне сидел над цветами, непонятно на чем, попугай. Он был белый,
сидел, опустив хвост. Только подойдя ближе, я понял, что это кошка.
Баба Фая боком, пыхтя, влезла на крыльцо и стала дергать, а потом
кулаком тарабанить в дверь. Переждала немного. Опять затарабанила.
Я пошел наконец - Аня следом - вокруг дома, заглядывая в каждое ок-
но. Но ничего там не было видно, стекла запотели. Между рамами лежал
вместо ваты бледный зеленоватый мох, я прижался к холодному стеклу
лбом: пушились маленькие ветки, мохнатые маленькие стволы.
- Что это?.. - тихо спросила Аня у меня за спиной, и я обернулся.
Поодаль был небольшой холм, укрытый еловыми лапами. Сверху торчала
новенькая прямоугольная жестянка.
- Егоров Павел Лукич, - прочел я, нагнувшись. - Восемь... Восемь
дней только, - я показал на дату на жестянке.
- Это лесник?.. - Аня тронула меня за рукав.
- Не знаю, - прошептал я.
Опять стало слышно, как баба Фая с той стороны затарабанила в
дверь.
- Пойдемте... - умоляюще потянула Аня меня за рукав. - Поищем маму.
Она тянула меня, и я, шагнув за ней к сараю, приоткрыл заскрипевшую
дверь.
Было темно, и пахло сыростью, подгнившими овощами. Я распахнул
дверь пошире: под ногами расползалась разноцветная куча.
Я наклонился и протянул руку. Это была проросшая картошка. Навер-
ное, разных сортов.
Из грязной кучи поднимались вверх фиолетовые небольшие ветвистые