"И.Крупеникова. Когда дышал морозом месяц май" - читать интересную книгу автора

В садах у людей яблони и вишни цвет стали набирать. С утра до ночи
трудились, спешили. Сирень на них из-за изгороди косилась и ворчала: кто ж
в начале мая завязь вскармливает - ну как черемуха о холодах возвестит. А
человек-старая-женщина радовалась. Смотрела на юный цвет и таким теплом
исходила, что я даже взгрустнул: не в саду расту и нет у меня хозяйки.
Нашел бы чем одарить за доброту да любовь.
Двенадцать солнечных восходов мы в весенних ветрах купались. Зима
забылась, лето, казалось, на пороге стоит. И вдруг заползла в наши края
тревожная весть:
холод приближается. Липа отмахнулся - мол, попусту балаболят лесные
Елки.
А меня тревога взяла. С чего это наши собратья в лесу забеспокоились и
травяным корням о морозе наговорили? Им ли печалиться - стоят себе зимой
зеленые под снегом, дремлют, лишь маковками покачивают. Решил я
расспросить Лесовиков. Трава мои слова понесла, а сама корешки взялась
убаюкивать - поверила сплетням.
Жил в лесу один мой знакомый. Родственник, вернее сказать. Частенько мы
переговаривались - благо лес недалече от человеческого поселка стоял. Вот
Береза и откликнулся, поведал: пришла злая весть из северных лесов. Мороз
на нас надвигается лютый, непомерный по маю мороз. Лишь два дряхлых лесных
старца нечто подобное помнили. Страшная это напасть - говорили они, -
засыпать надобно, как на зиму засыпаем, иначе не выжить ни поросли, ни
молодняку; и матерым не сдобровать: ветвям да кроне худо придется.
Знал я, не будет Лесная Береза пустое болтать. Передал его слова
соседям.
Заспорили собратья. Одни кричали: эка невидаль - майские холода, не
саженцы мы одногодки, нас не напугаешь. Елки возле дома, куда человеческий
молодняк каждый утро толпой валит, им вторили - какие там холода,
глупости! Другие призадумались. Липа принялся Дубок учить, как сок
останавливать, а Сирень подобралась вся, и Яблоням нагоняй - вот, говорили
вам! Те, беззаботные, не уразумели и знай свое - цветут. Клены меня на
смех подняли. "Никак испугался, дядя Береза! Тебе бы в печке погреться!
Огонь, что солнышко, славно от мороза бережет!"
Я обиделся. Испокон не принято у нас про печку шутить, то всякому
дереву с малолетства ведомо. Огонь солнцу сродни, уважать его надобно, да
остерегаться.
Жадный он: дашь лист сухой - ветку отнимет, а коли ветка в его пасть
попала, так жди конца. Уж лучше тело свое людям отдать, чтобы жилище
строили.
Не разговаривал я с кленами в тот день, хотя они мои корни долго
всякими колкостями щекотали, резвились. Что взять-то с них? Из семечек
возросли, в человеческом питомнике. Ни родительской памяти, ни науки
природной не ведали. Им бы у нас, старших, уму-разуму набираться, да гонор
не дает.
А холодный ветер уже мою верхушку гнуть принялся, пичуг с веток согнал.
Тополя забеспокоились, поросль свою обильную наставлять принялись.
Слышу, и Липа спешно сок в глубокие корни погнал. "День другой потерпим, а
там опять цвет в силу пустим," - оправдывался.
Затаились мы. Кто с любопытством, а кто и со страхом ночи дожидались.
И пришла первая мерзлая ночь. Ударил по ветвям недобрый ветрище,