"Тимофей Круглов. Виновны в защите Родины, или Русский " - читать интересную книгу автора

посчитав, что попали в ад.
Застава, на которой родился младший Иванов, была расположена на берегу
Каспийского моря; с тыла шла гряда барханов сыпучего песка. В таких песках
закапывали легендарного Саида, по таким же барханам брел с чайником на ремне
красноармеец Сухов. "Я мзду не беру, мне за державу обидно!" - говорил
басмачам Верещагин. И пел про девять граммов в сердце. Конечно, маленький
мальчик не помнил толком ничего о первых годах своей жизни. Вспоминал по
рассказам отца, представлял по знаменитому фильму, снятому гораздо позже. Но
белое солнце пустыни все же опалило мальчика, оставив в жизни Иванова свой
след.
На другой заставе, тоже кавалерийской, граница с Ираном проходила по
середине речки Атрек, пересыхавшей в летнее время. Следующая застава
находилась в горах - отрогах Копет-Дага. Там была пресная вода - из
расщелины камней бил родник! Снизу, из долины, привозили арбузы и виноград.
Вокруг росли гранатовые деревья и инжир.
На этой заставе был свой любимец - архар Яшка. Когда Яшка подрос и из
ласкового козленка превратился в настоящего горного козла с огромными
закрученными рогами, он стал бросаться на всех, кто не носил форму.
Доставалось, конечно, и женщинам, и детям. Тогда Яшку поменяли туркменам на
радиоприемник. Но архар убежал обратно на заставу, забрался в баню, объелся
мыла и бесславно сдох. Это было последнее из того немногого, что помнил
маленький мальчик о Туркмении. Был у него еще старший брат - Юра, были у
них, конечно, тюбетейки и расшитые мамой белые рубашечки. Так они и застыли
на снимке - с мамой, с братом и архаром Яшкой - на фоне изрезанной трещинами
скалы. Отец увлекался фотографией.
Капитану Иванову повезло. После девяти туркменских лет (да еще ведь год
за два тогда считали) его откомандировали в Москву, в Высшую школу КГБ, на
командные курсы. Там же, в Москве, с ним была и жена - Нина. А мальчики на
время остались у бабушки - на Урале.
В Москве Нину Алексеевну послали на ВТЭК и обнаружили у нее
противопоказания к жаркому климату. Иначе трубить бы Ивановым в Средней Азии
до конца жизни. А так повезло. После окончания курсов капитана перевели в
Северо-Западный округ. В Ленинград он прибыл с женой и двумя сыновьями.
Чтобы не жить с семьей в гостинице на чемоданах, офицер согласился на первую
же вакантную должность начальника заставы - на острове Вильсанди, в Эстонии.
Впервые за девять лет он увидел снег. Песчаные барханы, потрескавшиеся
солончаки. колючки, превращающиеся миражами в деревья на берегу озера;
шакалы, дикобразы, вараны, каракурты, фаланги, скорпионы, змеи, жара, жара,
жара. Все это осталось в прошлом. Маленький островок в Балтийском море; лес,
грибы, ягоды, одинокие эстонские хутора - казались первое время все тем же
миражом. Не верилось, что служба может быть и такой.
Именно с этой заставы Иванов-младший и помнил себя отчетливо, здесь, в
четыре годика, мир стал для него раскручиваться по нити времени. Нить эта,
однако, тянулась издалека. Был у отца дядя - Дмитрий Иванов. В 40-м году его
призвали в армию, в пограничные войска. В первые же дни войны он погиб,
защищая маленький остров в Балтийском море. Теперь начальником заставы на
этом острове стал отец Иванова.
Когда началась перестройка и на всех вылился грязный ушат разоблачений
советского прошлого, двадцатипятилетний Иванов с пристрастием допросил
родителей о сталинских временах. Оказалось, никто из большой семьи не