"Антон Краснов. Семь отмычек Всевластия " - читать интересную книгу автора

Жан-Люк на своем веку повидал массу "ответчиков". Некоторые из них не
были антропоморфны, проще говоря, совершенно не походили на людей, больше
напоминая коряги или пни, из которых, как усики или побеги, торчали топоры,
косы, цепы и заступы.
Но такой фигурки ушебти, что вынули из саркофага египетского вельможи,
он еще не видывал. Собственно, это была и не фигурка даже. Голова
отсутствовала. Этот ушебти представлял собой странную комбинацию из
сплющенного прямоугольного тельца с пупырышками на животе, единственного
рога, торчавшего вверх прямо из тела, и сросшихся вместе ножек, способных
двигаться вверх-вниз на некоем подобии штырька. Сочлененные конструкции в
ушебти - это было что-то новенькое! Жан-Люк смутился.
- Не понимаю, - пробормотал он. - Ушебти, которых кладут в гроб, должны
указывать на то занятие, которым вельможа ведал при жизни. А это... черт
знает что такое! Рог, пупырышки, плоское тело. Но интересно... очень
интересно! А мумия... если такой замысловатый ушебти, мумия может оказаться
не менее... а то и более интересной! Где Фабьен? Позовите Фабьена, он лучше
всех может распеленать мумию!
- Фабьен не придет, - отозвался сверху насмешливый голос. - Он
налакался вина, привезенного тобой из города, и его теперь самого
распеленать впору. Спит в твоем джипе. А как же? Первооткрыватель!
- Ну я ему... - начал было Жан-Люк Пелисье, но вовремя вспомнил, каково
пришлось бедному Фабьену на прошлых раскопках, когда сам Пелисье принимал
ушебти за своих родственников, чудесным образом уменьшившихся до их
настоящих размеров. - Я ему... я ему хотел сказать: пусть отдыхает, если
так. Только он и без моего позволения обошелся.
И Жан-Люк снова стал вникать в глубинный смысл древних иероглифов,
высеченных на стене гробницы. Впрочем, ему помешали опять. Теперь в ухо
орали еще более немилосердно:
- Господин Пелисье! Господин Пелисье!
- Ну что на этот раз?
- Мумия, господин Пелисье!
- Ожила? - насмешливо спросил он, но где-то во внутренностях прорвался
и пустил леденящие нити мощный источник холода. Против воли стало жутко и
истерически весело. Жан-Люк поднялся и направился к саркофагу крупными
подскакивающими шагами.
- Рука, господин Пелисье!
Он машинально взглянул на свою руку, крепкую, поросшую густым волосом,
с тонкой цветной татуировкой на запястье.
- Да не ваша, - с досадой пояснил эксперт, - вот сюда взгляните.
И он указал на освобожденную от повязок руку мумии, туда, где натянутая
желтопергаментная кожа прикрывала верхнюю половину предплечья. Жан-Люк
посмотрел сначала невооруженным взглядом, потом через сильную двояковыпуклую
лупу. На трехтысячелетней, выдубленной временем коже проступило нечто вроде
нескольких пигментных пятен странной формы. Они следовали одно за другим с
одинаковыми интервалами, и была какая-то неуловимая закономерность в их
построении и контурах. Какая-то давно знакомая, но еще не осознанная до
конца. Жан-Люк Пелисье даже застонал, когда мучительное чувство близкой, но
неизменно ускользающей догадки, выскальзывающего воспоминания, решения
захлестнуло его, ожгло глаза, лоб и переносицу.
- Непонятно, - проговорил он. - Мне кажется, эти пятна искусственного