"Никита Красников. Альфа-версия" - читать интересную книгу автора

Его мягкие сапожки очень тихо и тщательно наступали на траву. Бог
знает, что у него на уме, подумала Захоева и решила прежде заняться
толстяком.
Она сделала вид, что хочет шагнуть в его сторону, но вдруг охнула,
нарочно подвернула стопу и кувырком подкатила ему под ноги. Толстяк не успел
даже размахнуться. Выпрямившись, как змея, она громко плюнула ему в лицо.
Сопля угодила в цель, противник был обескуражен. Он начал инстинктивно
протирать заплеванные глаза, а в это время Захоева сильно вмочила ему в
промежность. Он согнулся, подставив голову под ее коронный удар. Старуха
решила не мудрить, сложила два пальца и отработанным движением выпотрошила
ему левый глаз. Цвиркнула кровь, толстяк заскулил и ушел в кустарник, а
Захоева едва успела увернуться от свистящего ремешка - сухопарый дед
атаковал ее сзади.
Этот дед оказался неожиданно крепким орешком. Он пряжкой рассек ей
щеку, контрил против всех захватов, а под конец ловко зафутболил в нее той
самой злополучной жестянкой. Захоева, попавшись на удочку, прикрыла живот, а
дед тут же сделал выпад и ухватил ее за горло. Ногти у него были кривые и
толстые, как у орла; он их больно заправлял ей под кадык, внимательно глядя
прямо в зрачки. Теперь уже было не до экономии, старуха сунула руку за
пазуху и нащупала наган. Долбанул выстрел. Пуля попала деду в живот. Бедняга
выпучил глаза и упал на колени. Захоева, согнувшись в пояснице, прокашлялась
и отхаркнула красную слюну. Дед все стоял перед ней, как истукан. Она отерла
губы, примерилась и с прыжка-поворота хрястнула ему в висок копытной пяткой.
Дряхлый череп лопнул, как гнилой арбуз. Дед пустил кровь из ушей и умер еще
в полете, до того, как его голова коснулась земли.
Захоева перекрестилась и обшарила покойнику карманы. Оружия не было. В
брюках нашелся валидол. Она закинула в рот пару таблеток, а остальное
спрятала за пазуху. Корявые черные буковки на пальцах старика привели ее в
задумчивость. Где-то она уже слышала эту кличку, недавно в округе бродили
какие-то трусливые слухи и подозрения. Филя. Филин. Ну что же, значит, не
такой уже он крутой.
В кустах соблазнительно плакал и возился искалеченный толстяк, но
старуха решила не тратить на него времени - неожиданная стычка и так выбила
ее из графика, а привычки опаздывать она никогда не имела и сейчас не
собиралась заводить. Перемотав тряпки на животе, она вернулась на дорогу и
вскоре уже опять держала прежний темп, замывая слюнями рассеченную щеку и
озабоченно поглядывая на свою уменьшающуюся тень.
Над ней неуемные ветры заплетали спирали из пыли, в облаках сгорали
виденья, и день якоря поднимал. И наматывались километры на ступни. На грани
бессилия балансируя, мысли бесили ее, и порез на щеке подтекал.

По миру прошелестела шустрая стайка предполуденных часов, и округлое
солнце, взобравшись на вершину неба, остановилось, чтобы перевести дух.
Берская, толкая велосипед, выбралась из оврага и тоже остановилась. Все было
чисто. Змиевкин овраг в этом месте изгибался в виде буквы С, охватывая
ровную травянистую площадку, с противоположной стороны заглушенную зарослями
бузины. Подлец Пахомов, видимо, решил не тратить времени на организацию
засады, а отправился сразу к Захоевой. Ну и хорошо.
Теперь осталось где-то минут пятнадцать, не больше, старая уборщица
опаздывать не любит.