"Клаудиа Кроуфорд. Тайны семейного альбома " - читать интересную книгу автора

вешалках, разложенная по коробкам и занесенная в ящички каталогов.
По составленному ею завещанию коллекция должна быть выставлена как
единое произведение искусства в Метрополитен-музее. И постоянная экспозиция
будет носить ее имя - Рейчел Лоуренс Салинко.
Блисс - единственная из всех членов семьи - получила приглашение
осмотреть коллекцию. Ханна вряд ли смогла бы просмотреть столько вешалок с
платьями. Она слишком равнодушна для такого занятия. К тому же Рейчел была
оскорблена предположением Ханны о том, почему она начала собирать коллекцию:
лишения в раннем детстве, когда ее, завернутую в рваную шаль, оставили на
ступенях сиротского дома.
"Нет!" - раздраженно ответила Рейчел, когда Ханна спросила, не
сохранила ли она и ту самую шаль в своей коллекции.
"Но ведь ты сохраняешь все. И, может быть, твоя шаль, как плащаница из
Турина, тоже дожидается своего часа".
То, что не понимает и не чувствует Ханна, - вызывает отклик в душе
Блисс. И несмотря на разницу в 75 лет, между ними возникла и окрепла
особенная связь. Где-то в тайниках души Рейчел сохранила то юношеское
восприятие жизни, которое так тонко чувствовала Блисс и которое было ей так
близко. А Рейчел узнавала в правнучке ту же самую юношескую влюбленность в
мир, любопытство и готовность к приключениям, способность удивляться и
радоваться всему. Много лет назад Рейчел утратила эти чувства, но она знала,
каковы они на вкус. Ее дочь не унаследовала их, как и две ее внучки. Они
проявились только у Блисс, и Рейчел намеревалась сохранить и развить их
таким образом, чтобы они остались у правнучки даже после того, как самой
Рейчел уже не будет.
- Уэсли! - наклонилась она к переговорному устройству.
И он тотчас появился в солярии, чтобы получить указания на день.
- Блисс приедет к ланчу. Надо заказать фрукты, овощи и хлеб грубого
помола. Ириски. Побольше ирисок. Соевое масло. Салат. Не так, как в прошлый
раз, хорошо?
Быть может, и правильно, что Блисс теперь начала отдавать предпочтение
такой еде, но Рейчел время от времени не без грусти вспоминала их походы в
Макдональдс, горячие сосиски в зоопарке и буфеты в кинотеатрах.
- Луковый пирог уже поставили в печь, - доложил Уэсли. - Сок яблочный.
Натуральный. Без сахара. А на десерт?
Уэсли считался большим мастером по приготовлению сырного кекса без
сыра, такого воздушного и сдобного, что ни один человек не смог поверить,
что в нем нет ни капельки молочных продуктов.
- Поздравляю, Ваше Высочество! - стремительный, как всегда, несмотря на
свои семьдесят лет, вошел Роберт, размахивая страницей "Таймс", на которой
помещалась фотография Рейчел.
- А теперь слезай с пьедестала и начнем работать.
"Не так уж плохо! - второй раз за это утро подумала Рейчел, мимоходом
оглядев свою фигуру в зеркале спортивной комнаты. - Не так уж и плохо для
старой перечницы". Она в который раз удивлялась тому, как Роберту удается
преодолевать напряжение и одеревенелость ее тела. В его руках она
становилась мягкой и податливой, как тряпичная кукла. Пот покатил градом,
даже волосы взмокли.
Да, она еще не похожа на старую корягу. Ее тело все еще живое и
останется таким еще долгое время, не взирая на календарные даты.