"Антон Кротов. Вперед, к Магадану! " - читать интересную книгу автора

повсюду валяются монетки: рубль, 10 руб, 1 коп, всякая мелочь. Подбирать их
нельзя - это как бы жертва.

Рядом с дацаном - роща, десятки кустарников и маленьких деревьев,
каждый из которых обвешан тряпочками сверху донизу. На каждой веточке -
несколько тряпочек, платочков, лоскутков.

Скажу прямо: внутренний смысл всех явлений в дацане был от нас скрыт.
Поэтому я опишу лишь внешний вид этих явлений.

Мы зашли в большой храм. Внутренность его величественна и загадочна.
Целый, как можно назвать, "иконостас" статуэток, роскошное убранство,
маленькие ступы, подобные тем, что на дворе, большая статуя - видимо, Будды.
Людей почти нет. Все, кто входят, проходят по храму по строго определенной
траектории, по часовой стрелке, если смотреть сверху. По территории дацана
тоже нужно ходить по часовой стрелке ("по ходу солнца"), и когда мы пошли
неправильно, нас тотчас поправили местные бабушки. (Бабушки здесь, как и в
православии, выступают хранителями традиций.)

В большом храме никаких организованных действ не происходило, а вот в
маленьком шло, если можно так назвать, богослужение. В дальнему углу храма
на скамейках сидели два буддийских монаха в красных одеяниях, и произносили
слова молитв (на тибетском языке, нам непонятном), при этом один из них
периодически бил изогнутой палкой в стоящий перед ним плоский барабан, а
другой ударял в металлические тарелки. Все это было монотонно и длительно.
Прихожане, мужчины и женщины, около 20 человек, сидящие вдоль стен на
скамейках, периодически слегка кланялись.

Все люди, встреченные нами в дацане и окрестностях, были бурятской
внешности. Ни одного европеоида мы не встретили. Говорили все между собой
тоже по-бурятски. Впрочем, поправляя наше неправильное поведение, к нам
обращались по-русски.

Осмотрев дацан и покрутив молельные колеса, мы решили обсохнуть. Дождь,
промочивший нас ночью и утром, продолжал отдаваться сыростью, солнце так и
не появилось. Жизнь привела нас в один из деревянных домиков, стоящих на
территории монастыря.

Открыл нам парень лет 27, бритый почти наголо, одетый в джинсы и черную
рубашку, узкоглазый, как все буряты. Мы спросили, можно ли обсохнуть.
Оказалось, можно. Вошли; расстелили на полу в передней нашу палатку,
спальники, одежду. Передняя была очень простой комнатой с креслом, столом и
спальным топчаном. Было довольно тепло. Парень уединился в другую комнату, в
которой было радио, книги и статуэтки. Монах иногда слушал радио (на русском
языке).

Пока мы с Андреем сушились, несколько раз в домик заходили люди. Увидев
нас, они удивлялись. "А такой-то у себя?" - спрашивали они (по-русски).
"Да", - отвечали мы. Люди проходили в дальнюю комнату и минут по пять
шушукались. Потом хозяин заснул, и новоприходящие люди заглядывали,