"Рольф Крон. Врач" - читать интересную книгу автора

объяснить господину трибуну, что нельзя устраивать празднества. Что
заболевших надо изолировать. Ты не знаешь, в Талтезе есть еще врачи? Они
будут нужны.
Мой голос прозвучал почти равнодушно:
- Ты слишком многого хочешь, но кое-что есть. Знахарки и пара
шарлатанов, но настоящих врачей, которые давали бы клятву...
- Ну да, везде так. Жаль.
Жаль? Почему жаль? Ему радоваться надо. Конкуренты сбивают плату.
Кроме того - кого остановит дороговизна, когда трясет лихорадка.
- Власти будут признательны тебе, если сообщишь о первом же случае
заболевания, - сказал я. - Комендант должен будет отдать кое-какие
распоряжения. Ведь ты, как врач, первым узнаешь о заболевании.
- Хорошо, учту. - Дургал хлопнул в ладоши, подзывая слугу. - Принеси
вина, Роба!
Раб молча повиновался. Роба? Странное имя. Я не нашел причины
отказываться от вина. Несколько капель мы разбрызгали в честь бессмертных
богов и выпили по первому кубку, как и положено, за здравие Октавиана
Августа. Это было чудесное сицилийское вино. Дургал пригласил меня
осмотреть дом. Зачем, мне было неясно. Возможно, ему хотелось наладить
отношения с начальством. Я согласился. Может, по тому, как он обставил
дом, я узнаю кое-что о его происхождении.
Конечно, коренным римлянином Дургал не был, но, как я ни пытался
уловить в его речи характерные словечки или акцент, который выдал бы его
национальность, мне это не удавалось. И я терялся в догадках. Я бегло
говорю на греческом, пуническом, сносно - на этрусском, оскском и
кельтском. В его речи не было и намека на эти языки, и в то же время все
говорило, что он не римлянин.
Наконец я не выдержал. Мы как раз осматривали сад за домом. Один из
слуг выпалывал сорняки. Я сразу обратил внимание на то, что большинство
растений были лекарственными, жаропонижающими. Я и сам не смог бы собрать
такого обилия лекарственных растений - некоторые были мне незнакомы,
другие я раньше не считал лекарственными.
- Позволь, мой дорогой Дургал, вопрос, касающийся тебя лично?
- Пожалуйста!
- Ты говорил, что встречал эту лихорадку у себя на родине. Так,
значит, ты из Сирии или Парфии?
Дургал, остановившись, холодно смотрел на меня, как господин смотрит
на раба, совершившего проступок. Мое открытие явно ему не понравилось.
- Совершенно верно, я родился не в империи, а на юге Парфии, -
медленно, гораздо медленнее обычного выговаривая слова, подтвердил он. -
Врач-невежа - ничто. Но врач, который не хочет помочь, - еще хуже.
Поэтому-то я здесь. Это все.
В последней фразе прозвучало невысказанное:
"...все, что ты сможешь от меня узнать, любопытствующий!"
Я потупился. Хотя, или как раз потому, что в этом была логика, я не
поверил ему. Брут тоже не удовлетворился бы этим ответом. Он распознавал
самую изощренную ложь. Но ему, богатому сенатору, не возбранялось задавать
вопросы - какие угодно и кому угодно. Мне этого не позволяли условности.
- Извини мою нескромность, - оправдывался я. - Так редко встречаешь
последователя Эскулапа, который знал бы что-нибудь, кроме перевязки ран.