"Леонид Кроль, Екатерина Михайлова. Человек-оркестр: микроструктура общения " - читать интересную книгу автора

Противоречивые намерения или чувства так же требуют телесного выражения, как
требует физического действия на глазах убегающий кофе.
Можно легко себе представить, как герой нашего основного примера,
"посетитель с бумагой", решительно и крепко берется за ручку двери - а его
ноги как бы сомневаются, стоит ли вообще туда ходить: чуть переступают,
притормаживают движение вперед, буквально и фигурально колеблются. Чувствуя
взгляд в спину, он незаметно для себя слегка приосанивается, но его плечи
немного приподняты и напряжены, что часто соответствует ощущению неловкости
и даже страха; лицо вполне может во всем этом не участвовать, а - с точки
зрения наблюдателя - выражать сосредоточенность, то ли вспоминаются имя и
отчество того, к кому несут бумагу, то ли повторяются не раз проговоренные
про себя первые фразы... А вот эта промелькнувшая мгновенная гримаса вполне
могла относиться совсем не к ситуации, а, скажем, к некстати занывшему
больному зубу.
Если "оркестр" звучит даже в микроситуации, где и общения-то еще почти
нет, то во время взаимодействия "партитура" много сложней и интересней: в
своем развернутом, полноценном виде человеческое коммуникативное поведение
по-лифонично - это делает его бесконечно увлекательным для наблюдения и
размышлений и бесконечно трудным для описания. Там, где "многоголосье"
реального поведения разворачивается за несколько секунд, описание съедает
несколько страниц. Несловесные составляющие общения, таким образом, обладают
значительной информационной емкостью - другое дело, что эта информация
обычно еще нуждается в осознава-нии и интерпретации.
Однажды в профессиональной аудитории заговорили о первой фразе,
служащей установлению психотерапевтического контакта. Кто-то рассказал об
опытном московском докторе, начинающем беседу с вопроса: "Ну, и что же
мешает Вам быть счастливым?". Фраза, конечно, отличается от общемедицинского
"На что жалуетесь?", - или нейтрального "Я Вас слушаю". И все-таки авторы
берутся утверждать, что, если и было у пациента особое впечатление, то не от
фразы. Она, если угодно, довершала эффект.
Доктор, о котором шла речь, отличался весьма своеобразной,
"острохарактерной" внешностью: был он лыс, бородат, мал ростом, с большими
глазами чуть навыкате и подвижным лицом отнюдь не классической лепки. К тому
же, заметно хромал, курил много крепкого табака, вечерний прием вел без
белого халата и напоминал, скорее, капитана небольшой пиратской шхуны или
умудренного гнома, чем главврача (каковым между тем являлся). Рассказывали,
что лихо водил машину, а в узком кругу отменно пел блатные песни, но уж это
могло быть и легендой. Что же касается установления психотерапевтического
контакта, то дело обстояло так.
Подумаем о том, каково человеку, пришедшему со своими проблемами на
прием к психоневрологу: чего ждет, чего боится, как представляет себе врачей
этой специальности. И попадает в кабинет, где обитает такой колоритный
хозяин, совсем не похожий на гладких, вышколенных, "правильных" людей, у
которых, конечно же, никаких проблем быть не может. И вот такой доктор,
сильно прихрамывая и что-то напевая, идет не спеша к выключателю (давая при
этом себя как следует рассмотреть), гасит верхний свет, зажигает настольный,
усаживается поудобнее; внимательно разглядывая посетителя, набивает
трубочку, и тут только спрашивает: "Ну, и что же мешает Вам быть
счастливым?" Вопрос, конечно, имеет совершенно другую "начинку", чем когда
он вырван из контекста взаимодействия, которое к моменту "первой фразы" идет