"Н.А.Кривошеина. Четыре трети нашей жизни (мемуары)" - читать интересную книгу автора

француженкой-актрисой. Она, будто, была в фаворе у императора, и он, узнав
об ее измене и романе со скромным гвардейским офицером, повелел того
разжаловать и сослать в Сибирь (а может и не в Сибирь, совсем не
обязательно, чтобы так далеко ссылали). Когда Павел I скончался, этот предок
вернулся из ссылки, женился (на французской актрисе), однако княжеский титул
ему возвращен не был. Дворянство с окончанием ссылки возвращалось, но о
восстановлении титула ни он, ни его сын не хлопотали -- так оно и осталось.
Точно такую же семейную историю я слыхала в 1916-17гг. от милейшего юного
офицера 3-го стрелкового гвардейского полка Васи Мещерского. Вася появился
на Кирочной у нас весной 1916 г. в числе нескольких офицеров, тоже попавших
в наш дом уже в военное время. Его отец, полковник (в отставке?), был
директором Гвардейского Экономического Общества, которое занимало целый
большой дом недалеко от нас на углу Литейного и Кирочной. Сейчас бы попросту
сказали "Кооперативное общество" или же короче, "Кооператив"; в общем-то,
это был отлично оснащенный универмаг. Там все было, и чтобы платить дешевле
надо было назвать номер пая, но и без пая можно было все покупать. Мы,
будучи еще гимназистками, всегда ходили туда с очередной гувернанткой
покупать карандаши, тетради, акварельные краски -- или же украшения для
елки. Нам этот магазин очень нравился -- что-то было таинственное и не
вполне понятное в его названии "Экономическое общество"... Однако главный
магазин Гвардейского Экономического Общества находился на Большой
Конюшенной, где преобладали предметы офицерского обмундирования и обихода.
У нас, на Кирочной 22, была большая биллиардная комната, где стоял
отличный светлого дерева английский биллиард, а вдоль одной стены шли
высокие, светлые, со спинкой скамьи. Играли все охотно -- в пятнадцать
шаров, и эта комната была центром домашней вечерней жизни, так как в войну
не полагалось ни танцевать, ни устраивать домашние концерты - никаких
внешних проявлений веселья у нас дома не допускалось, и даже в большом зале
зажигалось только одно бра и по вечерам царила полутьма. И вот как-то Вася
Мещерский, нам никакой не родственник, сидя в этой биллиардной, рассказал
уже знакомую мне историю про француженку-актрису, про ссылку пра-прадеда и
про дальнейшую утерю княжеского титула. Он принес и показал интересную
родословную Мещерских, где выходило, что три ветви сохранили титул, а три --
потеряли его при Павле I.
Ключевский говорит, что все роды Мещерских произошли от хана Беклемиша
(XIII век), о чем знали не только мы, но и все Беклемишевы. Когда дядюшка
Александр Павлович продал в 1910 или 1911 г. любимое имение Герчики
(Смоленской губ.) скульптору Беклемишеву и очень горевал, что расстается с
Герчиками, Беклемишев его утешал, говоря: "Подумайте, ведь по-настоящему
Герчики просто возвращаются мне, как старшему в роде!"
Когда я в 1952 г. поехала в Москву, чтобы устроить свидание с моим
мужем Игорем Александровичем, который был взят МГБ в сентябре 1949 г. (в это
время он уже был в "Круге Первом", в том самом, в Марфине под Москвой), я
провела почти три недели у Владимира Николаевича Беклемишева, знаменитого
биолога, академика, энциклопедиста в полном смысле этого слова. Когда я
вошла в их квартиру на Песчаной улице, он меня приветствовал и добавил : "А
вам, кстати, придется, пока вы у нас, меня во всем слушаться, -- я ведь
Беклемишев, и для вас старший в роде". На расстоянии стольких лет, почти
дословно то же самое -- от двух Беклемишевых, которые даже не были друг с
другом знакомы.