"Феликс Кривин. Конец жанра (Авт.сб. "Хвост павлина")" - читать интересную книгу автора

снов, и ни в одном из них не было редактора европейской газеты.
Семь дней сосед Бабуин чувствовал себя гостеприимным хозяином, который
не зря сидит у себя на дереве, потому что он нужен тем, кто сидит внизу. И
он хлопотал, беспокоился, как бы не пропустить время завтрака или обеда,
он выбирал для гостей самые большие бананы, а себе оставлял самые
маленькие... Но он не был хозяином, хозяином был Гамадрил, который
появился на восьмой день, если считать за день время между рассветом и
наступлением темноты.
Он появился, как будни после праздников, как послесловие, которое никто
не хочет читать, хотя оно многое объясняет. И, объясняя свое появление, он
сказал:
- Ну вот я и дома.
Он сказал это, словно хотел подчеркнуть, что они-то не дома, что они у
него в гостях. Чакма это сразу почувствовала.
- Пойдемте, Натти, - сказала она. - Нам нечего здесь оставаться.
Пойдемте отсюда в Роттердам.
- В Роттердам? - удивился профессор. - В какой еще такой Роттердам?
И Чакма ему рассказала. Она рассказала и о городе Роттердаме, и о
городе Амстердаме, и об Александриях со всех четырех материков. Она
сказала, что газы при нагревании расширяются, а Юпитер - это такая
планета, а еще прожектор, который зажигают на киносъемках, чтобы артистам
было светло играть. И еще она сказала, что работа в газете - сущая каторга
(профессор не знал, что такое каторга, потому что никогда не работал в
газете). Она сказала, что редактор может уволить за любую неверную
информацию, и тогда ему нужно доказать, что информация была верная.
- И мы ему докажем, - заверила Чакма профессора Гамадрила. - Правда,
Натти, мы ему докажем?
Сосед Бабуин сбросил с дерева три банана. Чакме не хотелось есть, она
была переполнена всем этим огромным количеством информации, и Натти взял
себе два.
- Человек рождается свободным, - говорила Чакма профессору Гамадрилу. -
Человек - мера всех вещей. И если стоит жить на-нашей земле, то лишь для
того, чтобы быть на ней человеком. Правда, Натти?
Натти Бумпо не отвечал. Он занял очень удобное место под деревом и
теперь думал, как бы не уступить его профессору Гамадрилу.
- Сейчас уже, наверно, часов пять, - сказала Чакма. - По
среднеевропейскому времени.
Только Натти Бумпо мог сказать ей, который час, потому что в кармане у
него были часы с месячным заводом. Но ему не хотелось лезть в карман за
часами - да и не все ли равно, который теперь час? Пять или шесть - от
этого ничего не изменится...
- Пойдем, Натти, - сказала Чакма. - Мы найдем твоего редактора и
докажем ему, что ты был прав.
А почему, собственно, он должен быть прав? Разве человек, который
неправ, дышит не тем же воздухом? Разве он не ходит по той же земле?
- Пойдем, Натти, - сказала Чакма.
Профессор Гамадрил пытался их удержать - в конце концов им совсем
нечего торопиться. Пусть посидят у него под деревом, погостят.
- Нет, - сказала Чакма. - На погруженное в жидкость тело действует
выталкивающая сила, равная весу вытесненной им жидкости. Две величины,