"Феликс Кривин. Карета прошлого (Авт.сб. "Хвост павлина")" - читать интересную книгу автора

над прошлым, которое тоже было настоящим, когда настоящее было будущим. И
оно не верит, что само станет прошлым. Одноклеточный век отвергает
доклеточных, но и многоклеточных не приемлет.
Между одноклеточными не было единогласия. Были сторонники растительного
образа жизни, считавшие, что только такая жизнь даст возможность не
отрываться от своей почвы. Их противники считали, что нужно отрываться от
почвы - для того, чтобы двигаться.
Первую точку зрения отстаивали Сине-Зеленые Водоросли. Крайними
представителями второй точки зрения выступали Пра-Амебы. Как бывает
всегда, предлагалось и компромиссное решение.
- Как прекрасно: уйти корнями в землю, а кроны устремить в небо и,
таким образом, соединить небо с землей! - строили планы Сине-Зеленые
Водоросли, в одинаковой степени далекие и от земли, и от неба.
- А разве хуже бегать по земле и летать по небу? - возражали Пра-Амебы,
не умевшие, естественно, ни бегать, ни летать.
- Одно не исключает другого, - выдвигали третьи свой компромисс. -
Можно уйти корнями в землю и одновременно бегать и летать, то есть, иначе
говоря, устремить кроны в небо.
Эти третьи, впоследствии прозванные Жгутиковыми - за их попытку сплести
в один жгут растительный и животный образ жизни, - конечно же, не
удержались на своей компромиссной позиции и частично отошли к простейшим
животным, а частично переродились в разномастные водоросли и даже грибы.
И все же, несмотря на отдельные компромиссы, борьба продолжалась, и ее
тормозило то, что каждый участник борьбы был заключен в отдельную клетку.
Чтобы победить, надо объединиться.
Так появились многоклеточные.
Одноклеточный мир по-прежнему утверждал свою одноклеточность, не
подозревая, что становится многоклеточным миром. Клетки объединялись -
сначала сохраняя свою автономию, затем постепенно разрушая ее. Правда,
были и такие, которые предпочитали бороться в одиночку, каждый сам за
себя, и упорно оставались одноклеточными, но в новых условиях
одноклеточность уже не могла обеспечить успеха. И что может сделать
какая-нибудь инфузория против большого, слаженного многоклеточного
организма? Либо существовать отдельно, либо присоединиться к нему,
сохраняя свою обособленность, то есть вести не столько растительный или
животный, сколько паразитический образ жизни (ибо обособленное
существование одного организма на другом неизбежно приводит к
паразитизму).


Многоклеточные животные, многоклеточные растения - вот какого уровня
достиг океан, хотя со стороны вроде бы оставался на прежнем уровне. А суша
все еще не признавала жизни. Она упорно не признавала жизни, и когда
какого-нибудь жителя океана волею судьбы выбрасывало на сушу, он тут же
погибал, потому что суша не признавала жизни. И она по-прежнему поднимала
со дна острова, превращая, их в мертвые скалы, но и свои земли удержать не
могла: они погружались в воду, и тогда на них начиналась жизнь.
- Что такое жизнь? - спрашивала суша у вырванных со дна островов. -
Объясните мне, в чем она заключается.
Но они ничего не могли объяснить, потому что на них больше не было