"Виталий Кривенко. Тюрьма" - читать интересную книгу автора

могила, а рядом на коленях стоит каторжник закованный в цепи, а перед ним
женщина - символизирующая веру. На одном плече святая троица, три старческих
лица, но на троих четыре глаза, и пока тебе не скажут, сам не догадаешься,
так все это сочетается. На другом плече подкова и силуэт корабля "летучий
голандец" - символизирующий призрачное счастье. На мускулах паутины с
пауками - означающие путы наркотиков. На плече погон обер - лейтенанта
нацисткой армии. На груди порванная решетка, и за этой решеткой лицо - его
Вадима, но еще молодого. На ногах четырехконечные звезды означающие - не
стану перед ментами на колени. Вот такой букет наколок был на теле у Вадима,
не хватало только знаменитых кочегаров на жопе.
Менты постоянно просили его показать спину, а Вадим отвечал:
- По паре сигарет с каждого, одна минута просмотра.
И менты давали сигареты и по очереди смотрели на Вадима шедевры.
В КПЗ конечно курить хватало, и жратвы тоже, как ни как дома находились
и родственники носили каждый день передачи. Менты эти передачи, или как их
называли дачки, пропускали без базара, потому что сами жили на них, втихаря
забирая половину.
Был один такой мент, Мырзагали звали, голодный мент страшно, толстый и
прожорливый, после него от дачки почти ни чего не оставалось. Этот толстяк
был хохотун, и постоянно смеялся над всякой ерундой, аж заливался. Вадим его
подкалывал постоянно:
- Ну ты Мырзагали закатился, прямо как шарик в жопу.
А тот заливается.
Нас периодически вызывали на допросы, иногда следак давал свиданку, с
кем ни будь из родных.
При допросах выяснилось, что нас обвиняют по четырем статьям;
1) угон - часть вторая, это была основная статья.
2) Государственная кража - часть вторая(Нурлик у судейской машины
оторвал радиолу и запаска с чаем которые мы с братаном выкинули, прокатили
за кражу). 3) Авария - часть первая, это по мою душу.
4) Порча имущества и что-то в этом роде.
Вот такой букет мы накосили, и перспектива нас ждала не завидная. Хотя
были мужики - которые залетали и по круче, но нам и этого с лихвой хватило.
Через неделю должен был быть этап на тюрьму, она находилась в областном
центре, в двухстах километрах от нашего города, и зеков доставляли туда
почтово-багажным поездом в спец вагоне, его называют - вагон-зак, или -
"сталыпинский".
Мне по первому разу было страшновато, тюрьма в моем тогдашнем
понимании, была чем-то суровым и беспощадным. Вадим меня успокоил на этот
счет, он сказал:
- Ничего там страшного нет, и сидят там не монстры, а такие же люди как
все. Если ты мужик, то мужиком и будешь, и беспокоиться нечего. А что
касается преступного мира, он хоть и жесток, но справедлив. - Закончил
Вадим.
Утром к нам закинули еще одного мужика, как оказалось, он пару раз уже
сидел, и кликуха у него была Старик, хотя на вид ему было не больше
пятидесяти. Вадим его знал до этого, они когда-то сидели вместе. Нас стало
пятеро в этой камрорке, но ничего не по делаешь, все камеры были
переполнены, в некоторых было и по шесть человек. Старик этот, тоже был
прикол ходячий, и они с Вадимом концерты на все КПЗ закатывали. Мырзагали