"Пол Кристофер. Евангелие от Люцифера ("Финн Райан" #2)" - читать интересную книгу автора

синих джинсах и плотно облегающей футболке, с напомаженными, как у Элвиса
Пресли, волосами. Выглядел паренек лет на шестнадцать, но она понимала, что
в действительности ему больше. Он курил сигарету и явно хотел походить на
Аль Пачино в фильме "Лицо со шрамом". Финн увидела в руках встречающего
табличку с надписью "Экспедиция Адамсона", и ее улыбка сделалась еще шире.
Поразительно, как может повлиять слово "экспедиция" на вашу энергетику после
долгого полета в битком набитом самолете.
Она оставила свой багаж на широком тротуаре и перешла улицу к
плосконосому транспортному средству.
- Я Финн Райан.
С нелепым вздохом, долженствующим означать вселенскую тоску, юноша
выдул из ноздрей две тонкие струйки дыма и спросил:
- Вы к кому относитесь?
- Что вы имеете в виду?
- То, что и сказал. Полевой персонал? Работники? Волонтеры?
Специалисты?
По-английски он говорил безупречно, почти без акцента.
- Я штатный иллюстратор.
Он кивнул и смерил девушку взглядом, который, не будь парнишка так
молод, показался бы ей похотливым.
- Специалист.
- А кто ты?
Он сделал кислое лицо.
- Ахмед, водитель. Ахмед, переводчик. Ахмед, бригадир землекопов.
- Я так понимаю, что тебя зовут Ахмед.
- Вам не удалось бы произнести мое настоящее имя. Американцы думают,
что всех египтян зовут Ахмед, или Абдулла, или Мохаммед, поэтому я Ахмед.
Ахмед-египтянин.
Он невесело усмехнулся. Финн улыбнулась в ответ.
- А как, по разумению египтян, зовут всех американцев?
- В вашем случае: Ah"mar katha ath nan, - ответил Ахмед, выгнув дугой
брови.
- Простите?
- Это значит "рыжеволосая"... или вроде того, - прозвучал за ее спиной
голос, принадлежавший, как оказалось, Хилтсу, ее соседу в самолете.
Теперь на темноволосом фотографе была старая темно-синяя фуражка с
золотыми пилотскими крылышками на околыше и потрескавшаяся, древняя летная
кожаная куртка. Слишком теплая для столь страшной жары.
Он курил дымящую, слегка деформированную сигариллу. Его единственный
багаж составляла большущая парусиновая дорожная сумка через плечо с
нанесенной на нее по трафарету надписью "Хилтс".
- Я Хилтс, - сказал он, потом наклонился поближе к Ахмеду и
прошептал: - Balaak bennana derri law Tul"a!
У Ахмеда отвисла челюсть.
- Вы говорите на алжирском?
Хилтс разразился очередной короткой речью на мелодичном стремительном
диалекте, и в результате этого монолога от лица молодого египтянина
отхлынула кровь. Он пролепетал что-то в адрес Финн, отводя, однако, при этом
глаза.
- Он извиняется за свои слова и просит на него не обижаться, - перевел