Земляк

Аннотация:

Разбирая содержимое старого книжного шкафа в родительском доме, добрался до угла, в котором лежали мои бумаги времен армейской службы. Начал листать. Памятью своей я всегда гордился, а уж в сочетании с "бумажной опорой…" Такой расклад не часто бывает. Сел к компьютеру и родил. Воспоминания лейтенанта-двухгодичника о службе "на точке". В портретах и эпизодах.

"Всякую проблему можно преодолеть тремя способами: правильно, неправильно и еще так, как это делают в армии" Импортная мудрость

[]

В бытность свою в середине 70-х лейтенантом ПВО на "точке" ЗРК

С-75 ваш покорный слуга многого чего нагляделся. Нет, "пиджаком" я не был. Командир батареи, умелец и умница, предпочитавший

"Литературку" "Красной звезде", настоящий мастер своего дела так говорил.

- Вот всем ты, Профессор, хороший офицер. Одно плохо. МГУ из тебя часто прет. Все-то тебе надо знать, зачем вот это, да вон то почему. Ты, главное, разучись задавать вопрос "а на хра?".

И служить станет гораздо легче. В крайнем случае скажи

"есть!", а делай по своему.

Совету я внял, по мере возможности. И служить стало просто. В режиме "наблюдения жизни".

- Круглое таскать, плоское катать!

- Есть! Кабина "П" прИняла!

Вот так. С должным цинизЬмом. Но оскорблений не спускал. Вежливенько так, с легонькой насмешечкой - ну что, по большому счету, он может мне сделать?.

- Товарищ подполковник! А ведь вы забываетесь! Теряете контроль! Вы это… Возьмите себя в руки, товарищ подполковник!

И начальник, чаще всего из проверяющих (свои язык мой длинный, за который я, собственно, в армию и угодил, знали) как-то сразу обалдевал… Гас как-то.

Нет, не был я "пиджаком". Я был "двухгАдЮчником".

Высказывание, приведенное в качестве эпиграфа, молва приписывает президенту Эйзенхауэру. Он, как генерал US Army, такие вещи тонко понимал. Однако и Советская армия в этом деле от других не отличалась. Скорее наоборот, могла иностранцам сто очков форы выдать. Слава Богу, не в Америке живем. У нас "тяготы и лишения воинской службы", которые надо "стойко переносить", то бишь, преодолевать, прямо и недвусмысленно предусмотрены Присягой. Вот по этой директрисе дальше я и покачусь. Извлекая из памяти с опорой на не очень регулярные дневниковые записки. В направлении армейского способа преодоления.

На "Певуне" командиром был седовласый капитан Б., от фамилии имевший прозвище Братан. "Певун" был хорошим дивизионом в смысле условий службы. Там даже широкоэкранный кинопроектор имелся. По договоренности с гражданскими фильмы крутили из современного кинопроката, включая и иностранные, да еще и по три раза в неделю.

Но главное - не было на "Певуне" ракет модификации "ромашка". Потому трехсменный пост был там не нужен и у солдат появлялась возможность разок месяца так в полтора в увольнение сходить. В большое, даже слишком, село Великое, Некрасовым упоминаемое.

Однажды в субботу, в аккурат в мое дежурство, вернулись из увольнения два воина с побитыми мордами. Как раз тут в штаб и Братан заявился. В боевом духе. Но не совсем уж пьяный. Братан, честно сказать, "вес держать" умел.

- Что? Как?! Наших людей побили!? Гражданские? В клубе? Так, время восемь, а танцы до одиннадцати… вского сюда!

Вызвал командира взвода, поднял "в ружье" человек восемь с карабинами без патронов, усадил их и побитых в ГАЗ-52 и уехал.

Дальше - со слов ст. л-та вского.

"Братан выстроил бойцов полукругом у входа в клуб, приказал примкнуть штыки и взять карабины наперевес. Зрелище - будь здоров.

Впечатляющее. Представь, выходишь, а на тебя со всех сторон штыки.

Сам же Братан вошел внутрь и полностью вырубил там свет. После этого он выпускал из дверей по одному, освещая фонарем и разыскивая обидчиков. Нашел и отвез в милицию. Ну, по дороге еще и чуток им намяли".

Потом была разборка. Братану вставили - и по служебному и по партийному. Мне, чтобы не забыть, тоже отломилось. Как дежурному. За несообщение вышестоящему КП о выезде машины после 18 часов. Что до солдат, то очень они Братана зауважали.

Слово (термин) рождается тогда, когда в нем появляется необходимость. Когда что-то становится достаточно частым, приходится с ним работать и это что-то требуется коротко и доходчиво обозначить. Угадайте с двух раз - как сейчас называют проведенную капитаном Братаном операцию?

Вскоре меня на "Планшет" перевели. На оставшиеся полтора года. Со всеми тамошними удовольствиями от "ромашек", до обусловленного их хранением центрального отопления. В тот момент с "Планшета" сразу три двухгодичника на ДМБ собирались через месяц. А на замену им я один. Одному из двухгадов, Володе, уже 31 год минул. В Москве жена и дочка. И вторую родила прямо вот только что. Жену из роддома встретить - святое дело. Но дивизион на первом сроке, в город отлучиться и то еще напросишься, а тут в Москву… Вова дисциплинированно в установленном порядке за разрешением в полк.

Папа тогда в отпуске был и за командира оставался его заместитель.

Майор Рома Попкович.

О Романе Семеныче надо сказать отдельно. В нем как бы сидело два человека. Один вне службы. Отличный волейболист. Интеллигентный человек. Эрудированный, умный, с очень развитой речью. Другой - военный. Служака. Любитель внезапных проверок. Придирчивый ко всему.

От дисциплины до содержания и внешнего вида конспектов. Не очень-то вникающий в технику, но здорово рассекающий в боевой работе.

Изъясняющийся на командирским жаргоне, в котором каждая фраза заканчивалась невнятным, глотаемым то ли "ептыть", то ли "еныть". В те времена, поди, и в страшном сне не могло ему привидеться, что спустя четверть века из рук митрополита Ювеналия получит он православный орден за заслуги перед Церковью. Рома, как первый зам, у нас часто бывал. Потому что запасной КП полка числился за

"Планшетом". От него, кстати, я и огреб прозвище "Профессор". За то, что логарифм от 1.6 в уме посчитал до третьего знака. Они с комбатом потом по таблицам Брадиса проверяли. Между нами, задачка для хорошего школьника. Рому же в полку за глаза звали ПОпковичем.

Словом, служака ПОпкович Володю в Москву не отпустил. Хотя я вот он был - за Вову готовность обеспечивать. Но "отец-ювелир" Володя на запрет положил и тихо отвалил, приняв самостоятельное решение.

Четыре часа ночью поездом - и в Москве. Жену встретил, все путем, следующим утром назад хотел. А мы его на месте прикрывали. Однако не таков был Роман Семеныч. Не поленился лично на "Планшет" приехать в этот день. Специально, чтобы наличие Вовы проверить, заодно и прочий шмон навести. Дальше - дело техники. Адрес из личного дела, звонок в

Москву и в пять утра в квартиру к Вове пожаловал комендантский патруль. Увели хозяина под белы рученьки. Жена, напомню, первую ночь после роддома. Обалдеть… Володя вернулся через лишние сутки недоумевающий, обиженный и злой как собака.

Через неделю стоя оперативным на ДКП получил он по "громкой" от вышестоящего обращение к "Планшету", заканчивающееся традиционным

"ептыть". Это Рома в неурочный час на КП полка оказался. Тут Вова и сделал вид, что не узнал-не понял. И ответил в вольно-оскорбительной форме:

- Эй, в рассаднике! (у ПКП позывной был "Парник", но его синоним "рассадник" там не переваривали). Не понял вас! Ты там х-то изо рта вынимай, когда вызываешь!

Володю с дежурства, конечно, сняли. Но много ли в армии нужно?

Несколько дней весь полк восторгался, случай этот пересказывая.

Интересно, сейчас, когда Роман Семенович, ставший позже генералом, побывал в мэрах, сенаторах, депутатах Госдумы и даже возглавлял ее комитет по обороне после гибели Рохлина, помнит ли он эту историю с роддомом? Как бы он сейчас к своему поступку отнесся, герой православия? Какая ипостась в нем сейчас преобладает?

На "Планшете" я у двух командиров дивизиона послужил. Не считая начштаба, месяца три временно исполнявшего командирские обязанности.

Один - тоже капитан и тоже Б., но не Братан, большой оказался любитель "повоевать". Первой реакцией на любое мало-мальски значимое событие у него было - ГОТОВНОСТЬ ПОЛНОМУ! И кнопкой - щелк! Сам он бегал как лось и встречал мчащийся по готовности полный расчет уже на ДКП, он же дивизионный командный пункт, он же Центр, с секундомером.

- Вы опоздали ровно на восемь секунд, товарищ-щ лей-те-нант!

Сразу замечу, что обращение к младшему по званию с употреблением слова "товарищ" в армии принято применять именно тогда, когда младшего надо отчитать или просто напомнить этому дерьму его место.

Т.е. "товарищ" это еще не оскорбление, но уже почти.

Развлекухой командира было проделывать этакие номера с готовностью еще и по субботам, причем именно в тот момент, когда больше двух офицеров одновременно в баню заходило. Он банную дверь из окон своей квартиры видел. Подождет маленько, чтобы разделись-намылились, позвонит на Центр и - УУУ-УУУ - завыло! Кому цирк, а кому… Ладно хоть летом. Потому в баню ходили не больше чем по два. Но мало того

- готовность полному он объявлял не просто, а по полной программе, типа мини-учений. С получением личного оружия и т.п. Пока ребята не уволились, я за штатом был и под это дело временно пихнули

Профессора в расписание по готовности командиром пулеметного расчета. Т.е. бежишь сначала на Центр, а после контроля станции возвращаешься, получаешь в ружкомнате крупнокалиберный пулемет ДШК и тащишь его на позицию. Там на горочке спецтренога была оборудована для кругового обстрела воздушных целей. И все это на хронометраж. В расчете, кроме меня - полтора недомерка из хозбанды. Хорошо еще, что я тогда молод был и тренирован. Весит-то ДШК о-го-го. Надо в справочнике глянуть, но, по памяти, килограммов на шестьдесят потянет. В общем, удовольствие ниже среднего, особенно когда по жаре в химзащите, да по паре-тройке раз в день.

Сама же боевая подготовка операторов и состояние техники капитана

Толю Б. не колыхали. Он из стартовиков происходил и в станции слабо волок. Все эти дела на моем комбате лежали. Вышеупомянутом. И было бы такое разделение функций нормальным, если бы не одно но. Толя в академию собирался и не дай Бог, ежели что где, да вдруг… Потому показуха для начальства являлась в тот момент его главным делом.

Хотя, наверное, и велением души. К примеру, очень он любил после развода устроить торжественное прохождение дивизиона.

- К торже-е-е-ственному маршу!

- Па-ба-та-рейно!

- На одного линейного дистанции! - там и шагать-то людей не хватало, потому вместо линейных у нас вешки стояли.

- Взвод управления прямо, остальные напрааа…-ву!

- Шаго-о-ом… - марш!

- Трум-турум-тум - ту-дуруту-тум! - это выдрессированный дневальный нажимал кнопарь и плац вздрагивал от "Прощанья славянки".

И мы, в колонне по два, отбивали шаг мимо крыльца, где, отдавая честь, стояли Толя, Герман и ППС. Нас там всех-то и с полсотни в строю не набиралось. Потому мне все это очень напоминало тот эпизод у Гашека, где престарелый генерал заставлял рассчитываться на первый-второй двух оставшихся у него денщиков.

- Та-тии-та-та-там… Страна-аа зовет в поход!

На траверзе начальства командиры, идущие отдельно впереди своих подразделений, вскидывали руку, а мы, по фиксации ее у козырька, резко брали руки по швам и кидали головы вправо, равняясь на крыльцо. Нет, что-то в этом было…

Да-а-а, любил Толя этакие штучки.

Чтобы на звуки ревуна лихо люди мчались. И еще чтобы все

"блестело, как у кота… глаза". Размеры территории стандартные.

400 на 400. Шестнадцать гектаров, как легко подсчитать. И ведь не просто чисто поле. Оборудованная позиция. Вот это-то "блестело" и занимало все время личного состава оставшееся от беготни. А когда же людей боевой работе обучать, если командир другое приказал?

Комбат-голова решил эту проблему по-армейски. Данной ему властью он вечерами объявлял ночные занятия батарее. Станция гудит, будка "П" моя по азимуту туда-сюда гуляет, переключатели антенн хлюпают… Это операторы тренируются. Утром на разводе командиру доклад - первая батарея ночью тренировалась, личному составу полагается отдыхать.

Восемь часов сна согласно уставу. И привет лакировке окружающей действительности. Только вот офицерам приходилось туговато. И ночью они не шибко подремали и днем от службы не свободны. Да еще и дежурства. Когда, наконец, Толя из дивизиона в академию съехал, все вздохнули радостно.

После Толи начальник штаба дивизиона стал ВРИО командира. Без освобождения от своих штатных обязанностей. Майор Герман Р. службу давно понЯл. Уж если мы тут, в посконной Руси на ушах стояли, то в погранзоне служить - это вам не за конец подержаться. Герману же восемнадцать лет, сидя на мысе Сухой Нос довелось над Белым морем небо охранять. Под его любимые "Бригантину" и вот эту:

…Вдали от жилого угла

Стоит среди скал наша "точка".

Сначала свихнешься с ума,

А там ни жены, ни сыночка…

) варианты - средь болот, тундр, лесов, степей, песков и т.д.

Черная офицерская кость. Лишь только после того как сюда заменился, Герман и жениться-то сумел. Два года до выслуги, а сыну всего четыре. Не то, что у ППСа, замполита того же возраста - старший женат, дочка на выданье. Майору даже в отпуск толком поехать было некуда. Так в ДОСе и отдыхал, в акустической доступности плаца.

Уважали Германа. Хоть и по службе был строгим, а в горячке сильно, изощренно и крепко изматерить мог. Строгим был, но отходчивым.

Справедливым. Зла не держал, и на него не держали. Воины про "Гошу" даже частушки и песни складывали, а в фольклор ведь кто попало не влетает. Перлы выдаваемых на разводах высказываний Германа были те еще. Куда там Черномырдину. Федя, командир взвода управления

"германизмы" даже коллекционировал. Жаль мата в них многовато, верно, не придется процитировать.

В ту самую как раз пору надумал я с кандидатским минимумом как-то вопрос решать. Чтобы время не терять. Хотя бы по философии экзамен столкнуть, раз уж мне так со службой повезло - всего двадцать верст от города. Университет марксизма-ленинизма при гарнизонном Доме офицеров отпал по двум причинам. Во-первых, это дело там занимало целый год и могло в любой момент сдохнуть. Во-вторых, это сейчас без вопросов можно иметь диплом, в котором написано типа - закончил институт электронной техники по специальности "психология". Тогда же мне казалось, что фраза "представлен документ о сдаче минимума по философии в УМЛ ГДО…" на защите диссертации в МГУ будет звучать анекдотически неприлично. Следовательно, затевать все это надо было в местном Университете. Однако в Армии все предусмотрено, расписано и вариант с обучением военнослужащего в гражданском ВУЗе вполне регламентирован. И согласно упомянутому регламенту разрешение на такое может дать начальник кадров соединения, в моем случае корпуса.

По моему рапорту, посылаемому "по команде". "По команде" - это означает через всех прямых начальников пропустить снизу вверх. Вывод тут на поверхности. Непременно найдется сука, которая рапорт зарубит. Или потеряет. Ну, ладушки. Как там проблемы одолевают в армии?

Как только появилась возможность, еду в город. В университете узнаю - занятия раз в неделю с ноября, экзамены через полгода, в мае. Никаких разрешений им не нужно, но требуется характеристика-рекомендация. А если из МГУ - подойдет? Ну конечно!

Звоню в Москву, шефуля присылает бумагу с печатью. За подписью знаменитыми зелеными чернилами незабвенного Василия Степановича

Фурсова. Документы подготовлены, можно подавать. Благо дивизион на третьем сроке. Я к комбату.

- Товарищ майор! Разрешите исчезнуть на четыре часа!

- Чего это тебе так подперло?

- В город хочу смотаться. В университет надо поступить.

- Ну, дава-ай. Приедешь - доложишь.

Приехал, доложил.

- Прибыл, замечаний не имел.

- Поступил?

- Так точно!

- Ну, ты и гу-усь! За три с половиной часа на все-про-все, да еще вместе с дорогой…

Наступил ноябрь. Вызов прислали о начале занятий, а у нас первый срок. Выезд из пределов только с разрешения комполка. Герман звонит, я рядом на параллельном. Папа на проводе.

- Виктор Алексеевич! Тут Профессору надо в город, в университете философией заниматься…

- Какой это такой философией?

- Марксистско-ленинской.

- Интересно. Почему же я про это ничего не знаю?

- А это через политорганы прошло.

Все же-таки тертый Герман мужик. Знает, что сказать. И в должном темпе. Сходу, по военному.

- Ну, ладно. Пусть едет.

Через неделю история повторилась. Только мудрый Гоша звонил уже не командиру, а замполиту полка.

- А почему мне про это не известно?

- Это командир части разрешил. Еще на прошлой неделе.

Вот так. И начальники привыкли. Через месяц, когда и комполка и замполит как раз в четверг на "Планшет" пожаловали, я уже прямо к ним в наглую подошел.

- Товарищ полковник! Разрешите с вами в город? Мне на занятия.

И поехал с ними как миленькими.

Э-хе-хе, эти занятия… От английского пришлось сразу отказаться.

Двух отлучек в неделю я бы никак не потянул. Да и четверги нелегко дались. Чтобы мое дежурство на них не попало, меняться приходилось.

Чаще всего на субботу-воскресенье. И все равно, не все занятия посетить довелось. Должен сказать, философию читали хорошо.

Профессор Шубняков. Уж на что я ее не шибко любил, но тут нравилось.

Или, может, просто от службы отдыхал в другой обстановке. Группа была без специализации. И технари, и гуманитарии в одной куче.

Следователь, помню, был из прокуратуры. Экономисты. Инженеры с

"Автодизеля". На семинарах разница заметна была. Одна дама, экскурсоводша по местным историческим примечательностям, потрясающую дикцию имела. Мне же, наоборот, очен-но себя контролировать приходилось. Чтобы на военно-матерном языке чего не влепить. Да уж.

Реферат я на дежурствах по ночам сочинял. Из физики вообще-то, а не из Маркса. С названием учудил, до сих пор горжусь. "Аналогии и моделирование. Гносеологическое значение изоморфизма качественно разнородных структур". Кстати, вот что удивительно. Как диссертация моя полностью называлась, вспомнить не могу. Содержание помню, чуть ли не по параграфам, а название надо в автореферате смотреть. А у какой-то дребедени - запомнилось… Большая часть группы нашей до экзамена добралось и благополучно его одолела, завершив легкой пьянкой в кабаке.

Месяца три Герман "точкой" поруководил, а потом подполковника А. прислали, дядю Колю. По замене из ГДР. Из ПВО сухопутных войск в ПВО страны. Вот он я, здрас-сте.

- Это черт знает что, куда я попал! - заявил он день на третий, - Во всем дивизионе не могу найти еще двух офицеров, чтобы пулю расписать. Профессор! Ты университет закончил.

Почему в преферанс не играешь?

- Так получилось, товарищ подполковник! У меня проявление азарта выливается в другие формы…

Комбат сразу окрестил его "аншефом", а воины - Анискиным. У нас рабочий день (ну, анекдот!) по писаному в 18-40 заканчивался. Шеф стал на 19-00 совещание назначать. Всех офицеров и прапоров. Каждый день. Если Анискину было что сказать по делу - то минут на 15. Если же не было, то держись! Сперва шефуля произносил речугу о том, какие благородные и порядочные люди военные и какое барахло все остальные.

Особенно впечатлял меня его тезис о презумпции звания.

- Если рядовой говорит мне одно, - излагал дядя Коля, - а сержант говорит другое, то я верю сержанту. Потому, что он старше по званию.

Затем, по которому уже разу, шеф начинал вспоминать персональные грехи присутствующих. Словом, с этих совещаний на ужин, начинавшийся в 19-50 (я с солдатами питался) я редко успевал. Кухня мне потом отдельно разогревала.

Вообще-то командир из Николая Ивановича был не плох. И знания были нормальные и характер независимый. И пил в меру. Но был дядя Коля самодуром. Это не ругательство и не оскорбление. Самодур это тот, у кого отношение к окружающим, к ситуации и принятие по ним решения зависит от собственного его в тот момент настроения. И по решению этому сохраняется определенная упертость даже тогда, когда настроение поменялось.

Есть ли на сомнительные решения таких начальников способ демпфирования? Ну а как же! В армии все есть! Тут я добром должен военную кафедру вспомнить. Точнее, начальника физфаковского цикла подполковника Г-ца, популярного под кличкой Григ.

Насмешники-студенты героя факультетских легенд, баек и анекдотов

Грига все-таки здорово уважали. За знания, за хоть и военные, но изящные приколы при проведении занятий. И, в общем-то, за человечность. С нашего курса он нескольких обладателей выговоров с предупреждением об отчислении на поруки взял. Хоть и проступки их были не по его департаменту. Григу самому полковничью звезду то вешали, то снимали. За характер шебутной. Рассказывали, будто был такой случай. Привелось ему звание обмывать. В ресторане "Пекин".

Там встретился им при выходе полковник китайский. В форме. Дело было вскоре после пограничного конфликта на Даманском. И поддатый Григ прямо на лестнице, "не отходя от кассы", сделал китайцу "козу".

- У-тютю-тютю! - и двумя пальцами в живот.

А китаец-то оказался дипломатом. Каким-то там помощником военного атташе. По конвенции от "где-то сразу после Ватерлоо" оскорбление лицом государевым любого человека с диппаспортом есть оскорбление представляемой им страны. Быстренько тут Григу звезду и сняли. Через год вернули, а потом опять сняли за что-то еще. Но с должности не трогали. По григовским учебникам, наиподробнейше описывающим СНР-75

"Волхов" все ЗРВ учились. Настольные книги училищ, кафедр и войск.

Великолепным преподавателем он был, военный московский армянин.

Но ближе к теме. Сто выпускничков нашего курса в войска шло. И уже после выпуска собрал Григ желающих на прощальную лекцию-инструктаж.

Человек двадцать набралось.

- Вы, ребята, похоже, последние двухгодичники. Готовится приказ после вас призыв тормознуть. И я не хочу, чтобы о вашем брате впечатление в войсках осталось, как о растяпах интеллигентных. Как о ЧМО - чрезвычайном московском ополчении

41-го года. Ведь вы - мой продукт. И потому расскажу вам, сколько могу, всякие конкретные военные штучки. Чтобы вы там лопухами не оказались.

Это было то что надо! Какое шмотье мы должны получить, и как нас при этом кинуть могут, с кем водку пить, а с кем воздерживаться и т.д. и т.п. И про глупые приказания тоже. Очень эта практическая лекция пригодилась. Двухгодичников же потом действительно года четыре-пять не призывали. Вот я на "Планшете" и крутился как бобик сразу на трех системах, целых восемь месяцев исполняя капитанские обязанности начальника второго отделения с одним прапором и одним кадровым старлеем-координатчиком в подчинении. Лишь под конец нагрузку облегчили из внутренних резервов.

Ну, так вот, о дяде Коле. Бзыкнуло ему развернуть на "Планшете" строительство. Сначала теплый бокс хотел на два седельных тягача

ТЗМ-ки. Потом, когда не получилось, еще что-то, поменьше, но непременно "большое и чистое"… Но стройки-то в плане нет. Где же тогда материалы брать? Да где придется! У гражданских украдем. Какие подвернутся, те и приватизируем. Вызвал он раз в воскресенье меня и еще одного старлея-стартовика.

- Берите КРАЗ, автокран и езжайте туда-то. Там, я проезжал, гражданские столбы осветительные для установки вдоль дороги разложили. Заберите штук 5, только по-шустрому.

Сели мы с Юрком старшими машин и поехали. Подкатили, посмотрели.

Шагами промеряли. Столбы бетонные, длиннющие. Стропить их целое дело, да и не положишь толком. Даже в кузове КРАЗ-256 консоль одуренная получится. Тряхнет - и хана столбам. Ни себе, ни людям.

Развернулись мы, да и плюнули на это дело. На обратном пути плиту перекрытия какую-то из кювета в кузов кинули для очистки совести, с ней и прибыли. Иду, как старший этой поездки, докладывать. Доложил, а потом и говорю, вспоминая Григову лекцию.

- Товарищ подполковник! Вы уж меня больше на такие дела не посылайте. А если все же пошлете, то дайте письменное распоряжение. А то вы пенсию, считай, уже заслужили, а мне еще в аспирантуре учиться.

- Да ты что, Профессор! Да разве, если что случится, армия тебя в обиду даст?! Этому говну, гражданским?! Да мы, да я…!

- Щас, - думаю, - не даст…

- А все-таки дайте письменное…

Нет, точно, Григ знал, что советовать. Сработало четко. Аншеф меня больше на дела "с душком" не посылал.

Через неделю ЮркА и Юраша, моего прапора с будки, не угомонившийся

Анискин задвинул кирпич воровать. Со стройки какого-то лесничества.

Человек шесть солдат на погрузку, переодетых в треники. ГАЗик и

ТЗМ-ка с огромным полуприцепом ММЗ. Процесс в самом разгаре, а тут сторож оп-паньки! Не запертые раньше ворота на замок щелк и хай по полной фене. Угрозы милицией и протоколом. Пришлось разгружаться.

Насилу выпустил, в обещанный спирт поверив. Прибыли ЮркИ, доложились. Выдал им аншеф литр для отмазки. Так, да не так. Эти залимонцы сами себе приключений нашли, хитрожпость проявив.

Отъехали, тормознули и меж собой так рассудили. Номера машин сторож прутиком на песке записал, а Юраш тот песок затоптал. Что он нам сделает? А мы, как полные придурки, ему спирт везем. Нет, этот бздительный и без спирта перетопчется, спирт нам и самим нужен для снятия стресса.

Оприходовали продукт, не знаю весь ли сразу, и домой. Вернулись орлы хорошИ, еле словами управляя. Всшистко, мол, в поджонку, мон колонЕль! Но вышло-то не больно в поджонку. Сторож оказался тем самым пресловутым винтом с левой резьбой, которым от излишней хитрости лечат. Он номера не только на песочке начертил, но и головой запомнил. И потом своему начальству отрапортовал о происшествии при исполнении обязанностей. То лесничество высокого ранга было, номера выплыли аж сразу в Москве, в штабе округа. Что быыыло! Анискин, конечно, шлангом прикинулся. Свернулся и залег. Но всем раздали, не за то, так за другое, вплоть до невиновных. Главным героям по 10 суток с довесками в процессе отсидки по просьбе заказчика мероприятия. Одно хорошо. У шефа строительный зуд разом прошел.

А можно было самодурство и по-другому пригасить. Точнее использовать в личных целях. Но это уже не сразу вдруг. Тут начальника малость надо уже знать и реакцию его предвидеть. Раз, уже в конце службы, смылся я на два дня в Москву. Разом как-то решил и смылся. Без всяких деклараций. Выходной, плюс день еще сталинской

Конституции. У нас тогда даже матчасти неделю не было. Свою в доработку сдали, а резервную рухлядь из НЗ еще не получили. Но никого это не колыхало. Должен быть на месте и все! Дядя Коля, конечно, мое отсутствие засек, но докладывать никуда не стал.

Человек независимый, решил сам отодрать.

- Ну, и скажи-ка мне, всепогодный ночной перехватчик, где это ты два дня шлялся?

- У блй, товарищ подполковник! В городе.

Это я еще загодя приготовил. Скажи, что домой ездил, так шеф с дерьмом съест.

- У каких блй? Из госпиталя?

- Так точно! У медсестер, в их общаге.

- Даа-а, там девахи гладкие. Ну и как? Удачно?

Вот она, точка бифуркации! Какая тут масть верная? Либо проглотит и очками не поперхнется, либо отпустит по-людски.

- Никак нет, товарищ подполковник… Два старлея с бригады весь завар мне испортили…

- Эх, профессор, волк ты драный! Да еще от кого обгадился - от каких-то РТВ-шников. Что же ты, твою-то маму, позоришь ракетчиков? Смотри, чтобы в следующий раз…, н-дааа… Ладно, здуй отсюда!

Угадал-таки я масть.

Или еще вот. Стою оперативным. Часа в три ночи напруга шлеп - вырубилась. Хоть Чубайсом тогда и не пахло, но дело было частое и потому отработанное. Ну, дизелист включает малый, ну, доклад на вышестоящий… Все проблемы сейчас на кухне, где тоже энергии нет, но они не мои. На первом сроке офицеры в оперативных, а по дивизиону прапорщики дежурят. В шесть доложу о "происшествий не случилось" и пойду минут двадцать грибки пособираю. Метрах в сорока от Центра кустики были, где замечательные подосиновики вырастали.

Десяток-полтора в сутки, как повезет. Мое дежурство, значит и грибы мои. Другие не трогают - такая традиция. Собираю, а тут ревун. С

ДКП, казарма-то не запитана. Однократный - готовность сокращенному.

Время 6-30 - ни к селу, ни к городу. Вбегаю на Центр, спрашиваю телефониста - кто объявил? Аншеф! С чего бы это? Ладно, включаю станцию. Ну, пока лампы прогревались, расчет как раз сбежался, проверились, ждем… Не привыкать. Тут из кабины "А" шефуля выходит, электробритву свертывая.

- Вот так, - говорит, - и сам побрился, и расчет заодно проверил! Отбой готовности!

Да, бывало самодурство Анискина иногда и безобидным. Случились у нас учения со сменой позиции. Были у меня сокурсники, которые два года отслужив, ни разу станцию не свернули. Мне же на эти свертывания-развертывания была просто настоящая непруха. Одиннадцать раз! Девять своих и два в помощи другим дивизионам. Сдавали станцию в доработку, получали из НЗ, разворачивали, службу несли. Потом все назад… Но вот в учениях, на хронометраж, только один раз. Вот этот. Пять тонн антенн аккуратненько краном на три прицепа.

Тяжеленные кабели из бетонных каналов извлечь, разъемы заглушить и уложить. Все блоки в кабинах болтами притянуть… Кабины из капониров выкатить. Двенадцатитонную будку с горки сдать. Потом переехать и все собрать, в обратном порядке. А после учений опять свернуть, вернуться и дома развернуть. Уж не знаю, как вьетнамцы в джунглях это в страшном темпе проделывали. Может, много их было? А нас всего ничего. Хорошо, в тот момент студенты у нас на сборах были. Как раз с физфака. Грубая мужская сила - целых тридцать человек. Если бы не они, черта бы с два мы в нормативы вписались. Да еще комбат был в отпуске. Был уже, правда, свежеиспеченец Минского высшего училища, наконец-то мою должность нач-два занявший. Но он без опыта, да еще по С-125 учился. Потому в счет пока не шел.

Свернули, вытянули машины в колонну. Двадцать три ноль-ноль. Ждем команды на выезд. И тут как даст! Ливень страшенный. Я пока с обочины в кабину КРАЗа поднимался, наполовину промок. Ну, вот и команда. Полетели, как де Сент-Экзюпери над Испанией. Нахт унд небел. Приплыли на поле какое-то, у Германа в планах прописанное, как раз дождь и кончился. Развертываться надоть. Мне еще и волноводы стыковать, потом давление в них давать, чтобы всякая дрянь из атмосферы внутрь не проникала. Что толку, когда дрянь уже там.

Продувка-то не предусмотрена. Если влага на фланцах останется, передатчики в них дыры прожгут, как делать нечего. Все равно, что плазменным резаком. Я к шефу за спиртом для протирки. Дал без звука.

Часам к трем утра развернулись, связь кинули, геодезию привязали, будку и пусковые сориентировали. Контроль провели - все пашет, едреныть! Тут налет небольшой. Минут на сорок. Дальше - готовность два. Расчеты на кабинах, матчасть выключена. Расслабуха. Мы с Юрашем остатки спиртика бормотнули. Дремлем. Кааайф!

Но уже солнышко встает и жара начинается. И захотелось тут нашему

Колюне квасу. Все люди в деле на кабинах, а кого без вреда на побегушки можно послать? Ответ ясен.

- Петр Сергеевич! - говорит он замполиту,- берите ГАЗик, две фляги и мухой в город за квасом. Надо людей кваском попоить.

- Ме-е-е… Двух фляжек не хватит, наверное… е-еее…

- Вы не поняли. Две больших фляги. С кухни. И шустрей.

Замполит все же червонец свой на 80 литров пожалел. Часа через два привез всего одну канистру двадцатилитровую. Хорошо квас пошел.

В мировом же масштабе в это время как раз программа "Союз-Аполлон" воссияла. Один корабль уже по орбите шастал, а другой в этот день стартовать готовился. Не помню, который именно. И вот дядя Коля с посредниками-наблюдателями спиртик квасом запил и новую идею выдал.

Захотел он сам этот старт посмотреть и всему личному составу по ящику показать.

- Профессор! Там ваш телевизор, в общаге, живой?

- Живой, так точно.

- Петр Сергеевич, берите ГАЗик и привезите из общежития телевизор. Профессор, дай ему ключи!

Да запросто! Даже и самому интересно. Я к Вовке. Двухгад Володя, бог радиотехники, пару месяцев как к нам дослуживать прибыл. На кабину

"А" СВК-шником, треть нагрузки с меня сняв. Он-то телевизор, который мы с ним на пару в некондиции за полцены купили, как раз и реанимировал.

- Володь! Как думаешь, если сигнал через антенну РПК взять, потянет?

- Как нечего делать! Я пока РПКшную фишку из ЗИПа к запасной бухте припаяю. Кабелина-то не тот, но лучше иметь несогласованность на ящике, чем на антенне. Тогда пусть ППС еще и от нашего кабеля в общаге фишку оторвет. Только боюсь, не справится.

- Петр Сергеевич! - это шеф, - вы справитесь? А, ладно…

Вова! Езжай сам!

Привезли, застыковали. Ящик в двери будки на пол установили.

Высота как раз на уровне груди. Кормим от малого дизеля в 50 квт.

Кажет. Лучше даже, чем дома. Время к трансляции идет, а тут ветер фррр-ррр. У будки из-за антенн парусность очень приличная. И с незапитанными приводами она флюгером по ветру гуляет. Телевизор молотит, будка крутится то влево, то вправо. Солдатики по кругу за ней ходят, передачи смотрят, азимут двери ногами отслеживая.

Нормалек, только сигнал пропадает. Антенна на телецентр смотреть должна. Тем более та, которая с зеркалом. Я аншефу говорю.

- Мне вообще-то, конечно, кабина "У" не нужна. Я и сам могу будку на нужном азимуте держать. Там в блоке управления надо одну лампу выдернуть, привода будку равномерно вращать начнут.

Как только встанет куда надо, я ту лампу вставлю, а другую выдерну. Она и удержится мертво. Но 400 гц мне все равно нужны. От них все кормится. Значит одним малым дизелем не обойтись.

- Хр с ним со всем! Вставлять-выдергивать в другом месте будешь. Включить дизеля! Включить кабину "У"!

Вот так! Нет таких трудностей, которые бы не смогли одолеть эти самые…, ну вы понимаете. Старт наблюдали во всей красе. Потом ночь подошла и большой налет был. Часа на четыре. И две трети целей на наш дивизион. Повезло. Отработали нормально, даже фотоконтроль не дурил.

Случалось у шефа самодурство и безусловно полезное. На "точке" в свинарнике поголовье откармливалось. До десятка штук иногда. Под присмотром свинаря в ефрейторской должности старшего собаковода (о псах попозже). Товарных поросят в полк забирали и абзац. А шефуля, вишь ты, захотел личный состав к новому году парной свининкой накормить. Хоть среди воинов не меньше трети мусульман было, свинина пошла - будь здоров. От полковой мясной пайки на этот период отказались официально. В установленном порядке. Тут оно и началось.

Дежурю я оперативным на Центре, а с коммутатора меня Йонас, телефонист, зовет.

- Товарищ лейтенант! Там Анискин с замом по тылу ругается.

Хотите послушать?

Развернул я у воина наушник, к голове своей, тогда еще не лысой, приставил. Рычажок коммутатора на себя. Беседуют два полуполкана.

Жаль только, самый финал застал.

- Вы за это ответите, Николай Иванович!

- Отвечу. Отвечу. Я тебе так отвечу. Ты у меня сам свинарник драить будешь. Где в полку эта свинина? В столовой ее не видели, на семейный стол тоже не получали. Ты с восьми на восемнадцати на службе, а я круглые сутки. Гвнюк в теплом сортире. Я тебе отвечу…

И отключился. Вечером же приказал еще одного порося забить. И ничего. Обошлось.

Еще один случАй, чтобы уж "долить до краев". Однажды, когда ему шлея под хвост попала, аншеф жене своей трое суток ареста объявил.

Она у нас в ту пору сержантом-контрактницей числилась по телефонной части и даже на службу иногда выходила. Но не отсидела, однако.

А вот у комполка задурь чаще всего на офицеров выливалась. Он считал, отчасти и справедливо, что вздрюченный даже не по делу офицер гораздо лучше службу нести будет. И изощрялся в этом. Виктор

Алексеич, по прозвищу Папа, большой тому мастер был.

Прикатил он к нам однажды ни свет, ни заря, еще до подъема. В момент мой в оперативных. Сильно примчал разгоряченным. Ну, готовность сыграли, отвоевали, то, се… Рутина… Но что-то зуд у

Папы не прошел. В капонире ДКП, как положено, стол был с ГГС - громкоговорящей связью на полк. На столе динамик, в столешнице отверстие, оттуда кабель с микрофоном ДМШ на конце. Нажимаешь - и в

ДМШ говоришь. Отпускаешь - динамик слушаешь. Папа вокруг стола побегал-побегал, глазами посканировал, да ящик выдвижной на себя и рванул. И аж взвился.

- Эт-то что? Та-а-варищ лейтенант, это у вас что?!

Мне и самому интересно. Почти год на "Планшете", а ни разу этот ящик не открывал. Подошел, заглянул. Сказать по правде, было на что посмотреть. Ни на гражданке, ни на службе, ни до, ни после я такого не видывал. Представьте себе новогоднюю елочную гирлянду из спаянных радиодеталей вместо лампочек. Без всякого намека на монтажную плату.

Отдельные жгуты ведут к отверстиям на динамик и ДМШ. Вся гирлянда свернута кольцами и брошена в ящик стола. Ошалело, как будто раньше раз по двадцать за дежурство этого не делал, жму на кнопку ДМШ. Хлюп

- щелкает голое, без крышки корпуса, реле в гирлянде. Все работает, куда оно денется. Ишь ты, едрена кочерга! Вообще-то мы чаще ГГС из кабины "У" пользовались, но все равно - удивительное рядом! Папа тем временем продолжает наезд так, как будто первая батарея за эту ГГС отвечает. Как будто ей станции своей мало. Но в армии оправдываться

- дурной тон.

- Чем вы тут вообще занимаетесь, та-ва-рищ лей-те-нант? У вас ведь и образование, наверное, есть, а? Какое у вас образование?

Ага, а то ты не знаешь. Я очки снял, по столу их в сторону Папы толкнул. Слегка так. Потом рукой догнал, надел. Пальцем под переносицу поправил.

- Высшее, товарищ полковник! Я имел честь закончить физический факультет Московского ордена Ленина, ордена Трудового Красного знамени Государственного Университета имени Михайлы

Васильевича Ломоносова. С красным дипломом. Я, собственно говоря, товарищ полковник, радиофизик и сюда не просился.

Просто министр обороны меня у нашего министра одолжил на два года. Как ценный кадр, чтобы тут ЗРВ не зашились. Вот чем я здесь занимаюсь.

И Папа как-то сник. Свернул взбучку. Герман приказал потом Феде, командиру взвода управления:

- Заверни ты этот свой ящик на шурупы. А то еще какой-нибудь мдак его выдернет.

Майор Ю-в, начальник связи полка с Папой приехавший, который все это во всей красе наблюдал и, в конечном итоге, за ту самую ГГС как раз и отвечал, позже мне рассказывал. Всю, мол, обратную дорогу Папа пыхтел и ворчал.

- Ценный он кадр, бл… Этого Профессора я когда-нибудь точно посажу. Слишком красиво он умеет говорить…

Да уж, посадишь тут… Мне сменивший потом Папу подполковник К-й объявил трое суток, и за дело, но и те отсидеть не пришлось. Не смогли от службы время для отсидки выкроить.

Кстати, о майоре Ю-ве. Есть на свете такие виды человеческой деятельности, как будто специально богом предназначенные для того, чтобы за них трюнделей получать. Например, водопровод. Или связь.

Пока они работают, никого не интересует, как это все происходит.

Будто все само собой получается. Зато уж как только что ломается, так тут про тебя и вспомнят. Чтобы изругать как следует, а когда все устранишь - еще добавить. Майор Ю-в вырос в одной части от сержанта до начальника связи. Остался на сверхсрочной, сдал экстерном за

ЯВЗРКУ, тогда еще без "В" в аббревиатуре. И потом еще гражданский

ВУЗ закончил. Причем даже не заочный, а вечерний. Конечно, у связистов поводок подлиннее, чем у офицеров огневых дивизионов, но философией позанимавшись, представляю, чего это ему стоило. Связь полковую Ю-в как свою фуражку знал. А характер имел хоть и житейски практичный, но зачуток дурковатый. И никого на должности своей не боялся. Папы приходили и уходили, а Ю-в оставался. Дело в том, что жена его, экономист с ЯМЗ, была кандидатом наук. В те времена правила были такие. Если жена военнослужащего имеет степень, то муж может выбирать место службы вблизи места работы жены. Надежный тыл делал Ю-ва неуязвимым. Про одну из стычек с комполка он так рассказывал.

- Папа на меня несет и несет… А я смотрю - у него на столе графин стоит, только руку протяни. Ну, думаю, еще минуту он на меня поорет и я его этим графином отоварю. Сил уже никаких нет терпеть. Вот сейчас. Тут я цап за сердце и за стенку цепляюсь.

И шепотом так - ой плохо мне, плохо. Папа сразу за телефон, в санчасть. Майору Ю-ву плохо, сюда срочно! Меня со второго этажа по лестнице бойцы под руки ведут, а я им - стоп, отпускай. Выздоровел я.

Ну что же. Это тоже способ.

Есть, кстати, и еще метод прекрасный, чтобы начальство с мысли сбить при его боевом настрое. Нам про него еще в стройотряде Борис

Абрамыч рассказал, мастер наш, в каком-то НИИ проектном найденный.

Не Березовский, но тоже голова. Мы Борю позже даже в шабашки вызывали, за отдельную плату наряды писать. Отличный способ, я его неоднократно применял и в армии и потом, на гражданке. Единственный его недостаток - надо паузу поймать в ругани начальства. И вот, когда оно вдохнуло, воздух набирая, тут ты и спрашиваешь, невинно так:

- Товарищ (к примеру) майор! Я вот думаю, а если пожар?

Замечательный вопрос. Всегда уместный, как пожар. Всегда неожиданный, как пожар. Показывающий, что та галиматья, которую несет начальник, занимает вас гораздо меньше, чем проблема возможного стихийного бедствия. Его можно задавать при ругани, при собственной критике почти любого проекта, а также и при ответе на критику. Если вопрос развивается, т.е. дальше говоришь типа, а у нас

(вас) там окна зарешечены или замок плохо открывается и т.п. и т.д. и вообще все, что в голову придет, то вероятность возвращения оппонента к начально излагаемой им мысли не более десяти процентов.

Если же не развиваешь, то процентов тридцать. А уж охоту начальника продолжать ругань снимает практически намертво. Как настоящий пожар.

Если кто-то вдруг мой опус до этого места дочитал, то очень советую попробовать при случае. Не пожалеете.

Папа не курил и мочевой пузырь имел из брони, наверное. Ну прямо не пузырь, а ракетный шар-баллон. И этой своей особенностью, видать, гордился и пользовался для выпендрежа. Один, всего лишь один раз, был я у него на занятиях, но впечатления остались неизгладимые.

Собрали нас с точек летюхов и старших человек пятнадцать. Папа объявил.

- Я привык заниматься без перерывов.

И поехал. Час проходит, другой… Уже и третий к концу движется.

Папа говорит хоть бы что. Людям курить хочется. Я тогда еще не курил, но зато радиатор, чувствую, греться начинает. И не у меня одного. Смотрю, Серега (вот блин, вроде так его звали?) руку поднимает.

- Чего тебе?

- Лейтенант такой-то. Разрешите выйти в туалет!

- Я же сказал. Я ПРИВЫК ЗАНИМАТЬСЯ БЕЗ ПЕ-РЕ-РЫ-ВОВ!

И продолжил. Серега, тоже двухгад, на полгода раньше меня призванный, был субъектом в полку известным. О нем многие слышали, но мало кто видел. А из проверяющих - так и вообще никто. Хоть

Серега и службу нес на КП нашего "придворного", между прочим, при корпусе полка, где разных начальников бывали тучи. Так лихо он себя поставил потому, что служить бородатым пришел. Ему приказ - сбрить!

Он вопрос - на каком основании? Вы мне в Уставе это место найдите!

Там сказано про аккуратность, а борода у меня ухоженная. Так и не смогли его одолеть. Потому, чтобы у проверяющих и посредников всяких лишних вопросов не возникало, Серегу с его раздражающим фактором и задвигали с глаз долой. В дальний закуток. Ну вот, продолжу, Папа еще минут сорок несет, но его уже почти никто и не слушает. Шланги горят. Тут Серега и встал без команды.

- Товарищ полковник! Вот я сейчас к вам подойду и на вас помочусь. Делайте потом со мной что хотите. Но одно я вам точно могу сказать. Всю жизнь после этого вас будут звать обоссанным полковником!

Эх, и крутых ребят выпускал иногда Московский энергетический институт! Делов-то. Сереге всего месяца три до ДМБ оставалось. Папа без комментариев объявил перерыв.

Было еще, конечно, и самодурство не парируемое. Причем в одном частном виде никто толком даже не мог сказать чье. Но стабильное.

Где-то на вышестоящих КП. Может в корпусе, а может и в округе. Как только по телевизору начинался интересный фильм, все мы следили за таймером. Ловили минуты с 20-й по 25-ю. В двух случаях на каждые три интересного телепоказа в этот интервал сверху объявлялась готовность полным. Не длинная, так - часок поупражняться. Чтобы закончить как раз к программе "Время". Ладно, дивизионы - тут люди военные, с них спрос короткий. Но мы этой готовностью на десяток верст вокруг и гражданским людям фильмы интересные смотреть не давали. Станция кругового обзора (СРЦ) в метровом диапазоне волн молотит. Моща сигнала приличная, в телевизоры пролезает, как нечего делать. Шесть оборотов в минуту. Поди-ка посмотри кино, когда у тебя каждые десять секунд изображение и звук улетают секунды на три. Сначала слабый сбой, потом сильный, потом опять слабый. Правый боковой лепесток диаграммы направленности, основной, левый… Уж на нас местные и жаловались, и просили… Но мы-то что сделаем? Любопытно, что ни на футбол, ни на хоккей готовности ни разу не было. Ну, конечно, если учений не считать. Видать придурок тот болельщиком не был. А то бы и здесь чучу отчубучил.

Тему о дури и самодурстве можно до бесконечности продолжать.

Начальство корпусное я обойду. Дури от него особой я не видал, трижды всего и сталкивался, в не очень приятных для себя обстоятельствах. Об этом попозже. А сейчас, чтобы завершить на высокой ноте, сразу о главкоме. Главкомом ПВО в то время был маршал

Батицкий. Тот самый, который Берии будто бы лично привел приговор в исполнение. В паре с Москаленко. Но вдобавок являлся этот Батицкий крестным отцом нашего "Планшета". Я еще застал служивым того прапора, что свидетелем крещения был. Когда зенитные войска переводили со ствольной артиллерии на ракетную, дивизионы стали отводить подальше от города с уменьшением их плотности и количества.

Ну, еще бы. С-75 с ее зоной поражения была обалденным шагом вперед.

Для "Планшета" хорошее место было подобрано. Горочка, песочек… Но принесло тут в корпус Батицкого, тогда еще, вроде, командующего МО

ПВО. И решил он рекогносцировку на местности провести. В самую-то распутицу. Поглядеть своими глазами, где да что. Поехали к предполагаемой позиции, а по пути у него машина и застряла.

Километров пять не доехали. Толкали ее, толкали, дергали, дергали…

Нет вперед дороги. Маршал пождал-пождал, на все это посмотрел и выдал - тогда вот прямо здесь дивизион и ставьте! Как приказал, так и разместили. С одной стороны хорошо - край большой деревни. И асфальт потом положили "по наказу избирателей депутату Верховного

Совета, первой женщине-космонавту, полковнику В. Терешковой ". От города не далеко и автобусы через деревню раз по семь за день. С другой стороны - в капониры по весне вода подтекала, не очень, правда, глубоко. От горочки же той, что раньше под "точку" планировалась, мы угол закрытия поимели при работе по низколетящим целям. Слепой участок в секторе шириной градусов в пятнадцать, с высот ниже таких-то. Почти на директрисе наиболее вероятного появления противника. Зашел низколетящий за горочку и пропал. Один только "местник" на экранах. Но кого это волновало, коль сам маршал позицию выбрал?

Ну вот. С высоко стоящими покончено. Пора вспомнить о тех, кто ближе.

Замполиты. В отношении замов детально и до меня разобрались.

Лучший маринист нашего времени, капдва Александр Покровский разобрался. И наиболее коротким, доходчивым и итоговым я считаю у него следующий эпизод.

"Как-то наш зам вошел в центральный и сказал:

- Вы знаете, товарищ командир, сейчас самый большой конкурс в политическое училище, по семнадцать человек на одно место.

- Конечно! - заерзал в кресле Янычар. - Каждый хочет иметь свой кусок хлеба с маслом и ни хрена не делать."

Так оно и было. За "пышками" замполиты шли наравне с командирами.

Даже впереди на полшага. За "шишками" командир отправлялся один. Я пересекался всего с пятью замполитами. Четверо из них оказались редкими суками. А пятый - "ни богу свечка, ни черту кочерга".

Безвредным был. Счастье-то какое! Это был как раз наш Петр Сергеич, он же ППС от инициалов и близости к аббревиатуре парт-полит-работа.

Иногда его даже ППРом так и звали. Солдаты же за глаза звали ППСа

Чебурашкой.

ППС ни по семнадцать, ни даже по два в конкурсе в училище не поступал. Он его вообще не заканчивал. Однако кусок свой хлеба с маслом зацепил, не делая ничего полезного. Он ухитрился дослужить до майора, имея в багаже просто 10 классов и еще курсы какие-то. Как он это сделал, трудно сказать. Знаю, что начал из военных комсомольцев.

А дальше, видимо, просто не высовывался, сидя на "точке". Нет, не знаю как. Туда ведь тоже еще впрыгнуть надо. Дело в том, что ППС был еще и на редкость тормозным. Мало-мальски серьезную бумагу составить было для него целой проблемой. Если новую, с пустого листа. А уж подготовка отчетно-выборного комсомольского собрания - это вообще, кровь и пот. Выручало его то, что он просто брал свой архив и, копируя, готовил конспекты и даже выступления активистов. Учение

Маркса всесильно, потому что оно вечно! Чего же его обновлять? Так говорили мы, переправляя даты в конспектах. Я так и вообще - в конспектах своих предшественников. Некогда нам ерундой всякой заниматься. Даже как-то жалко было ППСа, когда он подписку на военно-партийную прессу распространял согласно спущенной из полка разнарядке. У офицеров он занятий не вел, а вот у солдат - как положено. В графике с комбатами, как и полагалось по распорядку.

Ведь прямо такой замполит перегруженный человек, что непременно надо с ним в упряжку комбатов загонять. Чтобы они от безделья не распустились. Те воины, из продвинутых - были и такие, которые еще как-то вслушивались в то, что он нес на занятиях, иногда рассказывали мне о залепонах Чебурашки в оценке текущих событий в стране и за рубежом. Не могли сдержаться. Единственное, чего он требовал, "чтобы отскакивало от зубов" - это перечислить страны НАТО и страны Варшавского договора. А показать их на карте - ну просто гарантированная отличная оценка. Выше этого он редко цеплял. Может потому, что и для него самого это был потолок. Дикцию ППС имел совершенно не командирскую, а какую-то мее-мекающую. И частенько происходили с ним анекдотические случаи.

Помню, как Попкович, который вообще-то редко на кого повышал голос, кричал на ППСа, приехав к нам в выходной:

- Вы самый безответственный ответственный!

Ответственный - это старший офицер, назначавшийся на выходные или праздники для дополнительного, кроме дежурного, присмотра за дивизионом. В дни "ответственности" Чебурашки солдаты находили особые способы развлечений. Одним из любимых был такой. Выходной все же, сидят воины в беседке-курилке, один упражняется на гармошке. И при появлении ППСа на плацу гармонистом мгновенно находилась и начинала звучать мелодия в такт и ритм Петиным движениям. Подыгрыш этакий. Иногда получалось исключительно забавно. Пантомима, блин.

Потом этот прием еще и развитие получил.

Ученья у нас уж минимум раз в месяц точно случались и это не считая еженедельных тренировок-слаживаний и прочих готовностей с работой по реальным целям. От замполитов и вообще проку мало, а во время боевой работы их ненужность ну просто глаз резала. Что там замполиту делать? Выпуск пары боевых листков организовать? Именно организовать, потому что по правилам, спущенным ГлавПУром, боевой листок должны писать бойцы-активисты, а не замполит вовсе. А где его вешать? В казарме никого, кабины нештатной дрянью украшать не положено… Разве что на Центре - пусть посредники отметят. Вон, пусть "секретчик" напишет на специальном для листков бланке, а зам вывесит.

Вообще-то, я так думаю, в Генштабе или еще там где-то на верху, расписание боевых мест не дураки ваяли. Полагаю, они рассуждали примерно так. В огневом дивизионе по штату мирного времени тринадцать офицеров. Двенадцать "в мыле", люди на расхват, один зам

"весь в белом"? Это не есть гут. Надо и ему боевое место найти. Но какое? Пулемет замполиту таскать, вот бы кости размял! ГлаПУ не позволит. На ПТОР, откуда ракеты идут, когда с пусковых комплект расстрелян? Можно, конечно… Но вдруг он с кран-балкой не справится? Пять кнопок все-таки. Шмякнет ракетой о полуприцеп, хлопот не оберешься. На "шестерку"? И людей потравит, и сооружение кислотой зальет - этот сможет, они такие. Нет, тем более нельзя.

Куда же тогда? И нашли они заму должность стреляющего. Четвертого в очереди, вслед за комдивом, НШ и комбатом-один. На случай если, скажем, десант на дивизион выбросят. Вот, к примеру, вырежет спецназ без стрельбы весь Центр, а матчасть вдруг нетронутой оставит. Тут замполит из берлоги вылезет - и к ВИКО на место стреляющего. Без наводчика и операторов РС. Как политрук Брежнев у пулемета на реке

Тетерев. Во всякой жизни есть место подвигу! Хорошее место! И почет заму и вреда он не нанесет.

Да уж. Рассказывали такой случай. Нашего корпуса дивизион, костромского, вроде, полка в Ашулуке госстрельбы сдавал. Так положено - аттестация раз в три года. Вот при самой той работе зам с глаз всех долой в кабине "РВ" и обосновался. Откуда дизелями и генераторами управление идет. По межкабинной громкой все слышно, цель уже в зоне поражения. А ведь хочется глянуть, как красотуля наша, вся в перышках, стартанет. Зам дверь кабины и приоткрыл. Пуск!

С-75 не "трехсотка". Примитив. У ракеты пороховик прямо на "пушке" срабатывает. Трух-пжжж, от газоотражателя пусковой огонь и пыль. Зам от двери отпрянул, споткнулся и ухватился, зажмурившись, за то, что под руку попалось. И, на общую дивизиона невезуху, было это "то" рукоятью включения центрального распределительного щита. Короче, вырубил зам станцию во время полета ракеты. Вот это - круто. Не то, что у нашего Чебурашки.

Честно скажу, за выносным индикатором кругового обзора - ВИКО я

ППСа и разу не видел. Да и что ему там делать? "Правила стрельбы", какую цель как обслужить - 102 страницы. Разве такое Пете одолеть?

ППС свое место знал, на боевую работу не рвался. На очередных ученьях затеяли как-то маневр ракетами. Чтоб из нашего дивизиона в другой ракету подать. Учебную, конечно, пустую. Но с контролем времени. Меж дивизионами, если по дорогам считать, километров 60 наберется. Маневр ночью, как водится. Колонна из трех. ГАЗик командирский, ТЗМка - ЗИЛ-157 с ракетой на полуприцепе, сзади еще одна машина прикрытия. Все как полагается. ППСа старшим колонны назначили. Мишка, командир стартового взвода - на ТЗМке, сзади кто-то из прапоров. Это не считая водителей. Мобил тогда не было.

Радиостанции, Р-105- анекдот полный. Насмешка над связью. Хоть и габаритами с системный блок. Три километра, больше не тянут. И еще одно место было, верстах в шести в направлении города. Там шоссе на бугорок выныривало. Последняя точка связи. Это все знали. Дальше - тишина. Выехала на нее колонна, отворковалась и пропала. Час уж как должна доехать по всем нормам, а нет ее. Нету! Оттуда ГАЗик навстречу. Едут, наконец. Мишка потом так рассказывал:

- Катим мы через город. Куда это, гляжу, ППСа черт несет?

Потом только понял, когда к шоссе вышли. ГАЗик вместо Данилова на Рыбинск рулит. Хотел, было посигналить, а потом думаю, я, что ли старший? Мое дело маленькое. Да и интересно, чем кончится. Километров 20 так прокатили, потом Петя остановился и говорит - мее-ее, что-то не туда мы заехали. Главное, когда мы прибыли, в конце концов, хотел я доложить что, мол, так и так - поломка случилась. Но Чебурашка - ме-е-е, да мы вот с дороги сбились - еще раньше, на шоссе, встречающему посреднику объяснил. Старший хров.

Что до Евгения, водилы командирского ГАЗика, так тому все вообще было до фонаря. Он по городу чаще всех ездил и с самого начала знал, что зам его не туда гонит. Но дембель не приблизится от того, что он быстрее доедет. И любопытство его тоже взяло, такое же, как и у Мишки.

Кончилось, однако, стандартно. Замполит оказался не причем, и трюнделя все Михаилу отломились. И за опоздание и за плутание.

Потому что, мол, ракету именно он буксировал. Значит он во всем и виноват. Шишек у Мишки и без того хватало - собственных, заслуженных, а тут ни за что. Обиделся он, больше всего на бестолковый язык замов. Как человек на фантазии гораздый, только в город вырвался - пластинку купил. В казарму ее отдал, воинам, на радиоузел. И теперь, стоило замполиту заступить в выходной ответственным и появиться на плацу, как уже вместо гармони из динамиков раздавалось нежное:

…Теперь я Чебурашка

И каждая дворняжка

При встрече сразу

Мне лапу подает..

Это удивительно, но замполит опять шагал в такт!

Однажды Евгений поздним вечером со стеклом разбитым прикатил. У

69-го ГАЗика стекло из двух половинок было, вот правую он и расколол. Женька, как и положено водителю командирской машины язык за зубами держать умел. Но его прапор-автотехник достал, потому эта история гласность и обрела.

Воспользовавшись тем, что жена с детьми у него к родне отъехала, аншеф решил в кабаке костями тряхнуть. А Чебурашку с собой для компании взял. Отгуляли они, барышень сняли и помчали по городу не знамо куда. Пое-едем, красотки, ката-а-аться! Шеф с дамами сзади

(у военного варианта сиденья задние по бокам), ППС рядом с водилой.

На "Свободе", узкой, надо отметить, улице, хоть и Бродвее местном,

ГАЗик подрезал кто-то. Женька по тормозам - тык, Петя в стекло - пум! Стекло - хрясь! Все воины потом гордились - ай да тыква у нашего замполита! Даже и царапин не заметно.

Я тоже грешен. В дежурство по дивизиону с субботы на воскресенье пришел в казарму ППС-ответственный. Уже сильно после отбоя. Где-то после нуля часов. Доложил я ему в тишине не громко так - олл коррект, мин херц! А Пете впало спящих пересчитать. Тут я обиделся даже. После отбоя я еще и из казармы не выходил, куда они денутся? А считать не так-то просто. В дивизионе было 50-55 воинов. Двое в дежурной смене, семь в карауле. Дневальный у тумбочки. Остальные в это время лежать должны и залег-то не плотный по койкам. Не подряд.

В казарме темно, лишь ночное освещение у двери. Ладно, думаю, посчитаем. Петя считает, я считаю. Закончили, я и называю цифру на одного меньшую. Считаем по новой, тут ППС сам сбился. Мне-то что, ночь длинная. Минут двадцать попересчитывали, тут я и говорю, мол, вроде Козлова нет на месте. Стали Козла персонально искать, не будя личного состава (я Чебурашке койку его не показывал) и нашли наконец. Словом, зам от меня где-то через час ушел весь арифметикой этой измордованный.

Козлова, стартовой батареи бойца-водителя и гармониста того самого, я тогда неспроста назвал. Недели за три до этого, в выходной как раз, пропал он у меня. На поверке был, а после я его не видел что-то. И в койке нет. А тут комбат зашел, он был ответственным.

- Так и так, - докладываю, - ищу Козла. Остальные в наличии.

Владимир Владимирыч сразу взбодрился.

- Вот, - говорит, - ППС меня, весной еще, по такому же делу поднимал ночью, сейчас я ему тоже подъем организую.

Посоветуюсь с политорганом, куда это его кореш мог деться.

- Петр Сергеич! - звонит заму, - тут у нас Козлова на месте нет. Вы не знаете, куда он обычно на блдки ходит?

- Э-ме-е… В "Мо-олот", наве-е-рное.

Ага, ну конечно. Хоть бы за окно глянул. Мокро все кругом, чтобы по восемь верст в самоход бегать..

- Петр Сергеевич, уж вы зайдите сюда. Вдруг дело серьезное?

И пришлось ППСу из теплой постели вылезать и в казарму шлепать. К тому времени я Козла уже нашел. В автопарке, в кабине спящего. Он после отбоя постираться хотел и пошел в парк за подменкой. Тут дождичек небольшой, воин в кабине и прилег. Всех и дел-то, но ППС по ночному воздуху сотню метров прогулялся. Между прочим, замечу - не всегда так легко, как в тот раз с Козлом, кончалось.

Теперь самое место о комбате рассказать. Когда я с расформированного "Певуна" на "Планшет" перебираться готовился,

Гордеич, мой прежний, уже оформлявший пенсию комбат сказал:

- К хорошему ты, парень, командиру попадаешь. К золотому мужику. Вот только невезун ему…

И рассказал чуток. Комбат, из Одинцова нашего подмосковного родом, горьковское училище закончил по С-25. ("Двадцать пятая", первая в стране зенитно-ракетная система, под руководством Берии-юниора созданная, исключительно в ближнем Подмосковье размещалась. Это для нее кольцевые дороги -"бетонки" те самые созданы.) Служит Володя лейтенантом под Москвой, все нормально, но следующего звания ему что-то не дают. Все его однокашники старшего получили, а он нет.

Целый год один ответ - представление ушло. И стал тогда

Владим-Владимыч скандалить и демонстрации устраивать (не могу себе его в этом качестве представить, прямо скажу). Кончилось тем, что звание дали, но подале от Москвы отодвинули. На развертываемые в ту пору 75-ки. А потом, сколько ВВ рапортов не писал с просьбой о разрешении в академию поступить, зарубали их. Много от этого армия потеряла, на мой взгляд.

К ВВ даже прозвища не липли. Он сам ими награждал и очень метко.

Исключительно на своем месте был человек и на гораздо более высоких местах таким бы стал. Владимир Владимирович руководил своим делом

… как-то, даже слово подходящее трудно подобрать… Ну, вроде, как

Лужков Москвой, даже лучше. Сочно руководил, что ли. Весело как-то.

И умно. И без дури. И так, что не выполнить было невозможно, потому что что-то за этим чувствовалось такое… Комбат в условиях неполной информации мгновенно выдавал решение, которое потом оказывалось одним из лучших возможных. Даже диву приходилось даваться, как и когда он все "боковые" обстоятельства прокрутил. Это понимали все - и солдаты и офицеры. И начальство. Роман Семеныч, скажем, ВВ ставил всегда на клетку, по крайней мере, впереди аншефа.

О дивизионе ВВ знал все. Он мог сработать за любого и на любой матчасти. Включая СРЦ, стартовую и ПТОР. А уж про станцию наведения и говорить нечего. Когда предшественники мои в запас уволились, я поначалу в затрудненном был положении. И вот, если что-то не так, то не успеешь еще ситуацию осмыслить, как по громкой уже слышно, типа:

- Профессор! Найди сопротивление R 18 в блоке. Выдвини блок.

Оно слева на верхней панели. Нашел? Крути влево! Стоп! Обратно крути! Та-ак, так… Стоп! Порядок!

Иные его приказания впору было в кондуит заносить. Что я и иногда и делал в той, недавно найденной при расчистке книжного шкафа тетради, которая и подвигла меня на сии воспоминания.

- Так, быстро навести порядок! Чтобы где что ВАЛЯЕТСЯ, на том же самом месте но ЛЕЖАЛО!

Или рассуждения.

- Не успеваем, товарищ майор!

- Шире шагать надо, будете успевать. Вон страна - идет к коммунизму семимильными шагами, потому ей и некуда торопиться.

И еще.

- Вот вы, ребята, порой обижаетесь на меня, что я вас вон то заставляю сделать или вот это прибрать… А потом сделаете, привыкнете, что лучше стало и сами удивляться начнете - и как, мол, мы раньше в этом дерьме жили?

- Чтобы не было нарушений дисциплины, не надо создавать обстановку для этих нарушений!

Людей комбат считал необходимым занять. Но занять так, чтобы те сами полезность своей занятости чувствовали. Что не дурью занимаются. Хоть и не всегда такое получалось. Раз (летом дело было, погода - во!) спрашивает меня:

- Чем у тебя сейчас оператор занимается?

- У кабины приборкой. Остальное все в порядке.

- Я видел, он уже все закончил и сидит. Давай, займи воина до обеда.

Займи, так займу. Зову бойца.

- Владимир Васильевич! - я воинов или по фамилии звал, согласно уставу или по имени-отчеству. Уменьшительным никогда.

- А знаешь ли ты, сколько у нас отверстий в антенне узкого луча?

- Никак нет, товарищ лейтенант!

- Ну, вот и я не знаю. Полезли, посчитаем.

Задрали антенны на угол 90, залезли в зеркала. Они по два с лишним метра диаметром, отверстия миллиметров по 10. Насверлены равномерно, но внутри секторов хаотически, согласно высшей антенной мудрости.

Стали считать. Воин в азимутальной, я в угломестной. Потом поменялись, пересчитали. Дырок энтих где-то было за 3800 в каждой.

Сбились, конечно. Тогда я оператора за мелом послал, чтобы посчитанным отметку делать. До обеда упражнялись, но пересчитали.

Комбат потом спрашивает.

- Занял бойца?

- Так точно! Считали отверстия в антеннах узкого луча!

- Молодец! А говорил - все сделано… Ну и сколько получилось?

- … в азимутальной и… в угломестной.

- Надо записать. Наверняка никто не знает, а я теперь буду!

Если случалась серьезная неисправность, комбат вызывал всех спецов. Вне зависимости от того, на чьей системе сбой. "Один присоветует одно, другой другое…" Что-то типа мозгового штурма. Да и системы взаимоувязаны, часто одну без другой и не проверишь. Но иногда и по бесполезному люди сидели. Вот такой был у ВВ стиль работы. Работали мы как-то на станции из НЗ. Как раз в начале моей на "Планшете" службы, только-только ребята уволились. И вот, после примерно 15 минут готовности, вылетела у меня плоскость. Не помню уже, угла или азимута. Передатчик начало выбивать. Летят предохранители и только. К передатчику так легко не подступишься, в работе всего не померяешь. Там 35 киловольт напруги в шкафах бушуют.

Даже напряжение смещения на сетках ламп и то минус шестьсот. Дверцы шкафов только закрытые. Откроешь - все выключается, да еще ложатся спецконтакты, токовые шины заземляют, чтобы остаточные заряды снять.

Потому в локализации неисправности нутра передатчиков методика одна.

Берешь блок с исправной плоскости и ставишь в неисправную.

Начинаешь, конечно, с наиболее подозрительных. Смотришь, что изменилось. И так пока не найдешь, в каком блоке неисправность. А уж блок чинить - проще. Час вожусь, другой, третий… Комбат советует, остальные мужики… Результаты по нулям. Часов через двенадцать ВВ отпустил всех, кроме меня, естественно. Все, что могли, отсоветовали уже, а передатчик пробовать я и в автономе мог. Еще часов через пять и сам ВВ ушел. А мне продолжать. Я уже почти полностью плоскости местами поменял, килограмма два предохранителей нажег. Но никуда не продвинулся. Уже и комбат вернулся, и ребята пришли, а результатов нет. Потом опять они ушли. Уже за серединой вторых суток дежурный дизелист докладывает - что-то, дескать, у него по кабине "П" иногда контроль изоляции подергивается. Елы-палы, хоть что-то! Быстро стал искать в этом направлении. Установил корреляцию дерганья с моментом включения. Еще по схемам поползал. Залез в один дальний блочок, почти пустой. Он даже в годовом регламенте в контроль не прописан.

Вынул, нашел пробой на корпус. Просто тестером. Вскрыл, а там записка "открывали в 196.." За 7 лет до меня. НЗ-шная станция в ста руках перебывала. Исправил. Проверил. Хоть и ночь еще, звоню ВВ радостно - нашел! Сделал! Работает! А он мне - спать! На ревун не бегать! Ох и шатало меня, пока до общежития дошел. А пока работал не очень и замечал. Потом подсчитал - 57 часов без сна был, из них 46 устранял неисправность. Вот здоровье было - диву даюсь.

ВВ требовал от нас, чтобы все штатные положения шлицов регулировок были карандашом помечены. И не зря требовал. Случилась на кабине "А" диверсия. Пришли мы на ежеутренний контроль, а у нас все каналы тю-тю. Что по К, что по СВК. СДЦ тоже помех не "давила", но это уже потом установили. Сунулись смотреть, вся аппаратура раскручена. Все регулировки свернуты. Комбат мгновенно тему проиграл. Доложил аншефу и сильно далеко вперед план действий изложил.

В нашем полку уже был схожий случай в другом дивизионе. Солдаты все же тоже разные бывают. Число придурков среди них не меньше, чем в среднем по стране. Один решил, чтобы отпуск заработать за тушение пожара, ракету поджечь. Не на пусковой, а на полуприцепе в шестом сооружении. Пошел часовым второго поста и поджег. Пленки накидал от фотоконтроля, еще какого-то мусора… Брезент загорелся, копоть пошла. Не улетела по счастью, да и шар-баллон уцелел, что рулевые машинки сжатым воздухом кормит. В нем 300 атмосфер давления, тоже от разогрева грохнуть мог. Потушили, а потом доложили в ЧК и те в мгновенье воина этого раскрутили. Дисбат пацану.

Комбат на этот путь не стал. Сообщили наверх о неисправности, не вдаваясь в подробности. Оценили время устранения в четыре часа. Ох, и пригодились нам эти карандашные риски. За три часа ВВ,

Андрюша-координатчик и я (Вовки не было тогда еще) вернули регулировки на место. Потом проверились, поправили. Потом еще раз.

Через три пятьдесят доложили о боеготовности. А диверсанта ВВ сам установил. Беседу с ним провел. Был у нас один такой воин ушлый. Он стервозным дуриком объяву отпуска огреб (расскажу позже), а ВВ не отпускал - знал, что дело нечисто. Тот и решил отомстить. Далеко перспективу комбат видел, когда еще докладывал. И жизнь парню не обломил и шелковым тот стал на все оставшиеся полгода службы.

Да, комбат, да-а… За дешевый выпендреж красиво на место мог поставить. Сдавали мы стрельбу. Из пистолета я стрелял и до сих пор стреляю никудышно. В среднем 13 - 15 очков из 30. В корову метров с тридцати попаду, если боком станет, а вот в какое ей конкретно место, заранее не скажу. Зато из карабина всегда на отлично. Моей заслуги в этом нет, это школе моей родной подмосковной спасибо, с ее тиром. И учителю физкультуры Николаю Палычу. В четвертом-пятом классе, в самом на это дело шкодливом возрасте, из малокалиберки учили целиться - крючок нажимать.

- Подвели мушечку под мишень. Задержали дыхание. Закрыли глазки. Досчитали до трех. Открыли глазки. Не ушла мушка? Молодцы!

Тир запахом пороха и ружмасла напитан, впечатляет мальчишек серьезностью… С шестого класса уже давали стрелять. Была, видно, у

ДОСААФ симпатия к нашей школе - патронов сотни нажигали. Потому к десятому все первые места по району были наши. Позже обретенное умение и на боевой СКС легко перешло. Вот отстрелялся я тогда на свои 27 и заявил нахально:

- Из карабина я только на отлично! Меньше 26 очков ни разу!

- Уж так уж, - сказал комбат, - а вот если всю обойму высадишь, тогда сколько? На, пробуй!

Выпалил я десять пулек. Пошли к мишени, а она нетронутая как девочка.

- Вот так, Профессор. Стреляешь ты, может, и хорошо. Но матчасть знаешь хреново!

Оказывается, пока я обойму снаряжал, он прицельную планку передвинул незаметно с постоянного прицела на дальний - все пули выше мишени и ушли.

С юмором был мужик. Я к ДМБ загодя готовиться начал. Знал, что и кому сдавать буду… Гаечных ключей резервный комплект мне Юраш, доставала великий, еще раньше организовал. Получше родного, только без немагнитных отверток. Лампы, предохранители и другую расходку в отдельный ящик сложили. А все штатные ЗИПы загодя пересчитали совместно и двумя печатями опечатали. Моей и ВВ. И вот где-то за месяц до срока подхожу я к нему и говорю:

- Товарищ майор! Мне бы характеристику надо. Я же в аспирантуру собираюсь. К бабке не ходить, спросят ее.

- Характеристику, говоришь? Это дело напряжения ума требует.

Чего тебе там писать-то?

- Ну, как обычно. Сперва "шапку". Характеристика л-та такого-то, 1951 г.р., русского, члена ВЛКСМ, образование высшее. Потом историческую часть. Служит там-то, с такого-то времени. Освоил и обслуживал такие-то системы, получил квалификацию специалиста первого класса… Про часы эти самые, что не ходят… А можно и не писать… Лучше сразу так. "За время службы показал себя честным, храбрым, дисциплинированным воином, умеющим свято хранить государственную и военную тайну…" Все просто дальше. Переписывайте текст Присяги в соответствующем падеже!

- Ну, ты и залимонец! А что, надо попробовать. Интересно, как пойдет.

Взял комбат текст Присяги, сел и стал творить. Только раз всего и спросил, посмеиваясь:

- Про "презрение трудящихся" как? Писать или не стоит?

Нет, конечно "один в один" он не написал. Но очень близко. Когда я на нее печать оформлял, начальник штаба полка вчитался и заметил:

- Хм-мм. Где-то я такооое уже вииидел. Где-то уже была такаая характеристика.

И шлепнул. ВВ потом сильно веселился.

Подбираясь уже к второй половине шестого десятка, точно могу констатировать. При всех зигзагах и поворотах везло мне в жизни на непосредственных начальников. Прямые, что повыше, всякие случались.

А с непосредственными везло.

Отличным командиром был ВВ. Майор в 38 лет.

23-го февраля, в 60-летие Красной Армии плескалось во мне приличное количество кофейного ликера, приготовленного из факультетского спирта особым способом. Вдохновленный сим нетривиальным биостимулятором, прямо из МГУ, через городской телефон коммутатора Московского округа ПВО вышел я в их внутреннюю сеть. В

ТАКОЙ день удалось уговорить телефониста. А дальше, если помнить позывные да еще соединяться сверху вниз, все просто: жемчуг-лава-парник-планшет. На требование дать командира - ответил

ВВ. Поговорили. Герман и ППС на пенсии, аншеф переведен, остальные на месте. Сказать по правде, постеснялся я спросить - ВВ просто оказался на телефоне, или он командир? А очень бы хотелось, чтобы это было так.

А еще комбат не пил. Вообще.

Вот сейчас начинаю вспоминать да анализировать, так еще яснее понимаю. На "точках" оставались надолго лишь "рабочие лошадки".

Ребята из простых семей, без подпора "руки". Подпертым "точка" была нужна лишь для пункта в анкете. Для светлой их биографии. Вон лейтенант Толя К., мой начальник по 2-му отделению на "Певуне", уж на что был дубак с апломбом, а пошел и пошел… Потому что папа его был бо-ольшой шишкой в АРТА, а потом в Минске. Лет 5 назад по ящику видел: Толя - генерал! Это же с ума сойти. Правда, показывали в связи с каким-то в его войске происшествием. Простому же парню для взлета выше надо было иметь большие способности в сочетании с очень большим везением. Вообще-то для любого вида карьеры существует нечто типа "опорной траектории" на графике в осях "возраст-должность". В начале пути все более или менее одинаково движутся вверх в соответствии с "опоркой". А потом сходят с нее и стабилизируются на той или иной ступеньке. Нормальный процесс. Но в армии он проявляется особенно остро. И если ты с графика соскочил, в него уже практически не впрыгнешь. Или в более позднем возрасте за него взялся, так тоже большого толку не жди. Вот такие примерно люди в дивизионах и оседали.

Экстернанты. Весь старт на "Планшете", кроме комбата-2, сдал за училище экстерном. Оставшись на сверхсрочную. Молоды они тогда еще были и не въезжали в то, что их ждет. Мишка, да два Юры: Юрок и Юра

Д.. Разного возраста, характера, но с близким раскладом в смысле отсутствия перспективы в службе.

Ну, Мишка тот вообще был шелапут. Из училища отчисленный и лишь после срочной за него сдавший. В третий раз женатый, от каждой жены по ребенку, алименты, долги, то, се… Пьянки, друзья детства в городе… Ненадежным он был в людских отношениях, Мишка.

Общежитием тогда была двухкомнатная квартира. Нам с Андрюшей,

Вовкой и Юрой Д. аншеф ее в пользование выделил в последние полгода.

Постоянно жили только мы с Володькой, а остальные пользовались своими койками в полудежурном режиме. Летом в общаге толпа народа скопилась. Прапора временно прикомандированные, Мишка, для семьи квартиру ожидавший… Я его художества еще по "Певуну" помнил, к примеру, как он коту, меж оконных рам пару ведер воды вылив,

"аквариум" устраивал, но куда человек без общаги денется? К нам, так к нам. Восемь тел на семь кроватей. Больше коек не вмещалось. Но справлялись, напрягшись, ведь кто-то в наряде всегда. Пьянство прапоров, в командировку оторвавшихся, почти ежедневно пошло, в непрерыве. Нам-то с Вовкой деваться некуда от такого кипенья жизни, а Юра с Андреем вообще тогда на общежитие плюнули.

В ту пору я в науку как раз полез. Пока моя служба текла, заведующий нашей кафедрой поменялся. И лазерная тематика, бывшая до того лишь "одной из", стала преобладающей. Шефуля мой намекнул, что надо соответствовать. А у меня диплом был чисто "колебательный", по флаттеру вертолетных лопастей и моделированию этого дела на аналоговой машине. Два с половиной года разработки, пайки и умственного напряга. Ну что же, надо, так надо. Будем вникать в тему. Тем более что направление прорезАлось очень интересное. Вот только пары уже опубликованных статей, для "кирпича" теперь пропавших, жаль немного. Пришлось браться за литературу. Даже межбиблиотечным абонементом пользоваться.

Возвращаюсь как-то в субботу вечером из города после областной читалки, а в квартире веселье уже до точки дошло. Посуда из под

"ЯКа-истребителя" - "Яблочного крепкого" по всей хате в самых разных местах. Четверо еще на ногах, но уже почти "в лапшу". Того и гляди, жесткость позвоночника полностью потеряют. Один, прикомандированный

Санька с "Разруба", в койке убитый. А Юраш мой, тот еще забулдон, дрыхнет на столе раздетый до трусов, которые приспущены. Из задницы же его - пучок зеленого лука торчит. Флористы, блин. Клумбу мне тут устроили. Гусарские штучки в прапорном исполнении. Или, скорее всего, в Мишкином. Вовка в наряде по дивизиону. Мне его завтра менять, а значит выспаться нужно. Пора разгонять табор.

Подтягиваю на бесчувственном Юраше трусы, беру его на "мельницу", есть такой захват борцовский, на собственные плечи, и волоку на себе домой. Сдаю этот "груз 200" его жене. Без описи сдаю - за шмотьем завтра пусть сам приходит. Но в общаге тем временем уже новый поворот. Пьяный Мишка, сильно на Саньку осерчав за то, что тот в его койке отпал, теперь оного разбудить пытается. Сначала он Саньку просто толкал да без толку по щекам шлепал, а потом в Мишке фантазия взыграла. В направлении изуверских способов подъема. Взял утюг,

Саньке под бок сунул, да в сеть воткнул. Я это дело прервал, однако

- ведь тот обожжется раньше, чем проснется. Мишка аргумент воспринял, утюг бросил и от телефона концы откусил. Саньке на пальцы накинул. Крутанет ручку индуктора - Саньку током бьет. Тот рукой дернет, концы слетают. А просыпаться не хочет. Потом швабру ему над головой подвесил. Так, чтобы свисающая с нее мокрая тряпка Саньку по морде пьяной гладила. Качнет швабру, она и поглаживает. Я уже спать укладывался и остальная свора была уже в ауте, когда Мишке все это надоело. Взял он ковш воды да на Саньку и вылил прямо в койке. Тот очнулся, глазами захлопал.

- Бл… Сыро как все кругом… А что это я? Где моя койка?

И пошел на свою - сухую.

- Что, - говорю Мишуне, - Добудился? Лег бы на его кровать, да и спали бы все уже давно. Спи вот теперь на мокрой!

- Не… Я на Вовкину лягу!

Что армия развивает у всех поголовно, так это способность засыпАть. В любых условиях, разве что если на тебе чечетку не бьют.

Мигом все и погасли. Среди ночи, часа в два, Юраш ввалился. Мол, пора похмеляться, он с вечера два бутла заначил. Только не помнит где. Общий энтузиазм на решение общей проблемы. Кроме моей. Но попробуй, поспи, если у тебя под матрацем бормотуху ищут. Рыли, рыли

- ничего нет. Посуду всю из углов собрали, пересчитали. Все так, действительно двух штук не хватает. Даже снаружи, в шкафу от газовых баллонов смотрели - нету! Я их материл все это время, но про то, что быстрее мне на Санькиной "Яве", под окном стоящей, к

Масленниковского магазина продавщице на дом сгонять, промолчал. С них станется, заведутся, как раз плюнуть. Так и угомонились, не солоно хлебавши. Где-то в пять тридцать - ревун сокращенному. Это корпусные нас в воскресенье проверить решили. Юраш по будке в сокращенном, но надо мне бежать, ежу понятно. Пока-то он выползет.

Время прибытия на станцию - две двадцать. Потому я всегда в яловых сапогах бегал. Они быстрее хромовых натягиваются. Мотаю портянку, сую ногу в сапог - оп - bottle! Во втором - следующая. Кидаю их этим гадам, в расчет не входящим. Похмеляйтесь, суки!

Кстати о сапогах. Однажды также вот в них впрыгнул, бегу, но мешает что-то. Останавливаться некогда. Уже когда контроль провели, переобулся. Посмотрел, а в сапоге мышонок. Точнее то, что им до сигнала готовности было.

Капитан Юра Д. был экстернантом другого типа. Еще до срочной службы он финансовый техникум закончил и вполне мог бы эту линию и продолжить. Голова у него была. И хоть мужиком он был компанейским и не жадным, видно, все же кое-что из традиционно приписываемого молвой хохлам в нем было. А по молодости и взыграло. Захотелось ему по военной части двинуть, и сдал он за ЯЗРКУ. Послужил недолго в полку командиром взвода, а потом на Чукотку заменился, чтобы стаж догнать. Интуячил он кривую ту самую. На Чукотку попасть дело не простое, туда конкурс был из-за выслуги "год за два". Но Юра прошел.

Три года догонял, потом в полк вернулся. К тому моменту он уже поумнел и когда ему, вспомнив о финдипломе, предложили место начпрода полка, тут же согласился. Капитанская должность, жена в городе, ребенок родился… Но слишком честным Юра оказался для этой службы. И на язык слишком прямым. Начались конфликты с замом по тылу, потом придирки. Наконец, по смехотворно мелкому поводу Юра был снят и задвинут в дивизион опять командиром взвода. Наш дивизионный прапор-начпрод, ушлый узбек Кадыр, он же Коля, прямо говорил ему:

- Нет, Юракастатиныч. Ты бы там так и так не удержался. ВарЫ!

Хорошо ты хоть капитана получить успел.

За время начпродства Юра стартовую службу чуток подзабыл, но восстанавливался быстро. Тем более, что северА он пробовал под руководством легендарного Черткова. Того самого, который во Вьетнаме в первый свой налет, имея шесть штук на пусковых, шесть целей ими и срезал. На Чукотке-то с амерами прямое соприкосновение. Те с острова

Святого Лаврентия им по праздникам даже радиограммы поздравительные слали. На русском и на имя командира, по имени-отчеству. Быстро Юра знания стартача вспоминал, но ветеранил, однако, и в грош полковое начальство не ставя. Получил он как-то, дежуря, из полка кодограмму.

Сверху, вишь ты, отметиться те в тренировке оперативных решили. Дело обычное, но занудливое до ужасти.

Шифры тогда применялись двух типов. Один упрощенный, трехзначный, шифрующий сразу целиком типовые запросы-ответы. Другой четырехзначный, которым все что угодно можно было передать, побуквенно. Берешь сперва одну книжень, там таблица соответствия букв числам. Вроде ASCII, только числа четырехзначные. По ней, вручную, ясное дело, переводишь свое сообщение в группы кодов. Потом берешь другую книжищу, гроссбух, все страницы которого заняты четырех же значными числами. Находишь ту страницу, которой еще не пользовались - разрешалось только однократное применение. Затем складываешь группы своего сообщения с числами из гроссбуха. Причем особый садизм состоял в том, что складывать надо было не как обычно, а по модулю 10, без переноса в следующий разряд. Расшифровка же идет вычитанием и тоже по модулю 10. Работа не для белого человека, а как раз для дежурного ночью.

Вот такую четырехзначную кодограмму Юра и получил устно по

"громкой" в воскресенье после обеда. Сильно он этим цифирям изумился. Давненько "не брал шашек в руки". Вызывал воина-секретчика, тот ему расшифровать помог. Обычная глупость типа, сколько ракет у вас в хранилище имеется? А вы там что - забыли, сколько? Мы что, стреляли ими что ли? Составили они вдвоем ответ, как положено. Зашифровали, отослали. Сильно тут Юра процессом кодирования проникся. Отпустил воина, посидел-посидел, взял таблицы и зашифровал:

"К ответу на ваш запрос дополнение. Такой хйни прошу мне больше не присылать. Капитан Д."

Продиктовал наверх опять же по громкой всю эту мутотень многоэтажную и стал ждать. Куда ему спешить, дежурство своим ходом идет. Да и на ПКП надолго замолчали. Видать дешифруют.

Часов в 6 вечера в общаге звонок. Юра мне звонит.

- Ты там особо не удивляйся, но минут так с 10 как ты в оперативных. Йонас уже доложил твоим голосом. Я додежурю, но будь в курсе.

- А что такое?

- Меня П…с с вахты снял за хулиганство. И что он там в выходной позабыл?

Оказалось начальник штаба полка, нашего Йонаса Д-са земляк, в это время на ПКП оказался. Полковым оперативным начхим стоял и, растяпа, не сообщил по дивизионам о начальства прибытии. Штатные мужики такого не допускали. Он-то, НШ, как раз и начал в выходной с кодограммами чудить. А Юркино второе сообщение лично решил расшифровать. Показать подчиненным мастерство. Вот и получил, да еще столько в арифметике наупражнявшись.

Юра порядок любил и наведении его был крут. Особенно в пищеблоке, по своей трехлетней начпродовской привычке. Раз, дежуря, еще до подъема в кухню заглянул, возмутился, Иосифу, повару хренову, в морду задвинул и из поваров выгнал навсегда. Забыл, что он теперь простой командир стартового взвода. Аншеф Юру за мордобой извиниться заставил перед строем. Но Иосиф, хоть и учебку военную по поварской прошел, всех уже готовкой своей достал. Потому Юрино его из поваров увольнение шефуля в силе оставил. Перевел стартовым номером как раз в Юркин взвод. Номер из Иосифа нормальный вышел. Так им полгода и дослуживал.

К невезухе своей Юра Д. спокойно относился. Без надежд, но и без возмущения. Решил до конца лямку тянуть. Раз уж так вышло. Не то, что другой Юра, который Юрок.

Юрок. Сдаю я ему как-то по дивизиону дежурство. Осталось только шефу доложить "сдал-принял". Вошли в кабинет - нет дяди Коли. "Не сторож я брату своему". На позиции где-то. Из сейфа распахнутого канистра десятилитровая выглядывает. Юрок и соблазнился.

- Давай у Анискина спирта дернем!?

- Мне-то что! Я сейчас отдыхать пойду, службу тебе нести. А запивать чем?

- Так вон вода в графине!

Графин-то был, но вот стакана в кабинете почему-то не оказалось.

Может и не нашли второпях. Ладно, запьем из графинного горлышка, неудобно, но можно. А вот спирт куда наливать? Не из канистры же хлебать? Военные в таких вопросах никогда не теряются. Юрок кабинет еще раз оглядел, коробку домино заметил. Длинную такую, как пенал.

Фишки выкинул, в пенал спирта налил.

- Запивай из графина. Разводить нельзя - сильно пахнуть будет.

За свои теперешние пятьдесят четыре мне какую только посуду пользовать не доводилось. Даже из тормозного фонаря от мотоцикла однажды на рыбалке чай пить пришлось, когда кружки забыли. Но та посудина доминошная остается самой экзотической.

У Юрка начало службы было почти таким же, как и у Юры Д. Они даже были с Украины оба. Только Юра украинец из Полтавы, а Юрок русский из Днепропетровска. До срочной службы у Юрка за плечами был тоже техникум, автомобильный. Потом сверхсрочная, экстерн и перевели его стартовиком в огневой дивизион. Женился на родине, получил квартиру на точке, ребенок. Служил-служил, а роста нет. Да еще и выпивал частенько. Тридцать три года, а он старлей без всяких перспектив.

Как раз при мне сверкнуло ему, было, в полк на автороту командиром.

Но прислали из кадров корпуса другого, свежей выпечки и с не просто автомобильным, а высшим военно-автомобильным образованием. Вот обида-то! В машинах Юрок здорово сек. Военные водители, они ведь какие? Это они со службы уходили водителями, а приходили "обезьянами с правами". Так машины расхристывали пока учились, что только такие как Юрка их в рабочем состоянии удержать и могли. На весь парк один прапорщик-автотехник разве мог справиться?

Упал Юрок духом. Еще чаще пить начал, а потом принял решение из

Армии линять. Это сейчас уволиться попроще стало, а тогда… Были проверенные способы. Под психа Юра не захотел косить. Он после увольнения на автодело стать рассчитывал. Оставалось через пьянку.

Для начала семью к родителям отправил, чтобы нервы им не портить. И погнал с песнями. Как он только не чудил! Любимым номером был такой.

"Планшет" на краю деревни стоял, длинной, на километр вдоль шоссе.

Магазин на другом конце. Посередине клуб и автобусная остановка. Так

Юрка купит в магазине литр водки, выйдет на крыльцо, достанет стакан из кармана. В два приема бутылку осушит у очереди на глазах. Закусит черняшкой, от буханки отламывая. Потом к точке идет. На остановке автобусной тормознется, вторую таким же способом примет. Меж двумя бутылками интервал минут десять, не больше. Завершит прием, потом на крыльцо клуба упадет и спит. В полной, разумеется, офицерской форме.

Иногда даже медаль единственную свою нацеплял для такого дела. Вся деревня пила, люди привычные, к пьяным добрые. Местные его подберут, на КПП принесут, сдадут воинам. Иной раз на неделю пропадал, в городе где-то. Однажды старшим машины вернувшись, выпал из кабины аншефу прямо под ноги. Причем, не выпустив из рук двух срезанных по дороге кочанов капусты. Оба окна своей квартиры пустой посудой украсил. В несколько этажей. Картонку на горлышки положит, на ней следующий ряд выстраивает. Та история с кирпичом Юрку даже на пользу дела пошла. Внимание на него, наконец, обратили. Рапорты стали писать. К самому Колдунову, командующему округом ПВО на ковер вызывали. Словом, где-то в июле он операцию свою начал, а к октябрю уволился, наконец. Дал отвальную и на родину отбыл. Потом письмо прислал - устроился в крупное автохозяйство инженером по безопасности.

В нашей же батарее, радиотехнической, РТБ, что со станцией управлялась, все кадровые офицеры училища закончили по-настоящему.

Электроника, как-никак. Вот только как-то мало их было в сравнении со штатным расписанием. На "Певуне" практически полный был штат, подпитанный тремя двухгодичниками. Даже вакансия техника СДЦ была закрыта. Моей персоной. Разогнали "Певун", и весь кадровый штат его

РТБ куда-то делся. Рассосался в пределах корпуса. На "Планшете" та же история, только без расформирования. Трое двухгадов уволилось, я их один сменил. А потом еще двое кадровых дематериализовались.

Начальники отделений покинули и дивизион и полк. Отчалили в другие части на повышение. И осталось у комбата всего три офицера. Андрюша, я и наводчик, тезка мой. Вот двоих последних и поставили начальниками отделений. Его, как кадрового постоянно, меня ВРИО.

Тезка мой ровесник. Все у него было пока нормально. Старлей на капитанской должности. Женился он еще в псковской Опочке, в училище.

Ребенок. Квартира однокомнатная. В самом дальнем от КПП четвертом домике. Потому по готовности он через спецдыру в заборе бегал. За эту дыру нас Герман регулярно костерил. Неоднократно солдаты ее и забивали по Гошиному приказу. Но ведь лишних сорок секунд на дороге не валяются. И жители последнего четырехквартирника дыру тут же восстанавливали. А однажды, по сирене мчась, мы у той дыры и с

Германом столкнулись. В очереди на проход.

Хорошо служил тезка. Дело знал, сбоев не допускал. Шустро поворачивался - офицеру наведения при боевой работе, а того больше, при контроле как мартышке вертеться приходится - но и спокойно одновременно. Две руки на три штурвала, не считая тумблеров. Как сейчас слышу его скороговорку:

- Цель азимут…, дальность…, на запрос не отвечает.

Внимание, цель захвачена. ЭРэС! - и толкал штурвалы от себя.

- Есть эРэС угол! Есть эРэС азимут! Есть эРэС дальность! - это доклады бойцов -операторов ручного сопровождения.

- АэС!

- Цель в зоне, не отвечает. Первый пуск! Второй пуск! - и жал одну, две или даже три кнопки пуска. В зависимости от того, что задавал ему стреляющий, руководивший обработкой целей.

И электронные отметки на индикаторах от имитатора движения ракет неслись к метке реальной цели с локатора.

- Цель уничтожена, расход две!

Секретчик делал фотоконтроль экранов.

Стреляющий сообщал данные обстрела на КП полка по ГГС.

Затем я, оставлявший будку на Юраша или оператора и работавший обычно в кабине "У" на "линии направления", докладывал вышестоящему

"направленцу". Уже подробно.

- Парник, Планшету! Уничтожена цель, азимут…, дальность…, высота…, скорость… Расход две.

Лишь иногда, когда совсем его служба доставала, тезка говорил хоть и вслух, но видимо больше обращаясь к себе самому:

- Зато в 45 лет у меня уже будет заслуженная пенсия…

Андрей… Красавец-осетин. Из Орджоникидзе, что опять Владикавказ теперь. Тамошнего училища и выпускник. Высокого роста. Брюнет, но не ярко выраженный. Говорящий по-русски абсолютно правильно и без акцента. К тридцати одному году он выслужил аж звание старшего лейтенанта. Военную карьеру Андрея сгубили дамы. Точнее его увлечение оными. Бывали минуты философских размышлений, когда он говорил задумчиво:

- Ну чего мне еще от них можно ждать нового, если только в городе я перетрахал их штук двести?

И вновь искал приключений.

Постоянной базой его было место сожительства с официанткой ресторана на тринадцать лет старшей. Сия дама сердца жутко ревновала его к многочисленным мимолетным пассиям. Андрюха ухитрялся "снимать" их даже в ее кабаке и в ее смену. И потому не проходило и месяца, чтобы он не являлся на развод с расцарапанным лицом или в темных очках, скрывавших заработанный от хозяйки синяк. Через пару дней мирился, и все повторялось заново.

Мы с ним по весне, из-за ремонта, в учебном корпусе жили. Через стенку с кабинетом командира. Как раз к восьмому марта случилось мне старшим машины "за магазином" ехать. Андрей и заказал.

- Скажи Людмиле, чтобы для меня комбинацию женскую на базе взяла. 54-го размера. Мириться буду, своей подарю.

В ту пору как раз масштабные ученья намечались. На неделю, окружные. Перед ними, как водится, корпусные. А полковых у нас вообще без счета было. Вот под эти корпусные понаехали к нам посредники да начальники и стали драть по полной программе. Дня два уже воюем, тут какой-то проверяющий спрашивает. Где, мол, у вас

"тревожные чемоданы"? Во, дела! Вообще-то брать их положено, конечно, но зачем, когда у нас от дома до позиции полминуты бега?

Забыли, короче, про них давно. Шефуля тут нас с Андреем этак хитро вперед и выдвинул, вопрос перепасовав:

- Профессор! Где у тебя тревожный чемоданчик? Андрей! А у тебя?

- Тут они, в учебном корпусе, через стенку со штабом. - ответили мы, понятливые ребята.

- Принести! - приказал посредник.

- И мой захвати!- вдогон мне Андрюха.

Ладно, пошел я с Центра в нашу комнату, взял свой портфель. Кинул в него банку кофе растворимого, бритву. Очки запасные. Полотенце со спинки кровати туда же. Больше ничего не нашел подходящего. Взял

Андрея портфель, свой - и обратно. Принес, продемонстрировал.

- Вот наши чемоданчики!

- Раскрыть! Показать содержимое!

Ну, мой-то портфель ничего, прошел. А в Андрюхином сверху лежала как раз та самая новенькая женская комбинация.

Пеньюар мой голубой, белые оборки…

Мне миленок подарил

Триста грамм махорки

Вот тебе и подарил. Махорка в чемодане получше бы смотрелась.

Проверяющий одежку развернул, полюбовался. Шефуле показал, Роме, комбату…

Денег у Андрея никогда не было. С получки он долги раздавал, а где-то дней через десять опять начинал занимать. Однажды возле КПП наблюдал сценку.

- Блошенко,- сказал Андрей своему оператору-сержанту, стоявшему начкаром и через час меняющемуся, - Я поеду в город, в случае готовности посидишь на кабине.

- Не беспокойтесь, тащ сташлейтенант, все будет в порядке.

Андрюха к шоссе пошел, а Блошенко, хороший парень и простая душа, из караулки выбежал и ему вслед:

- Таащ сташлейтенант, тащ сташлейтенант! Деньги-то хоть есть на дорогу? А то давайте возьмите у меня!

Великим бабником был Андрюха. Редко какую пропускал. И они к нему шли, словно к тому поручику Ржевскому, что из анекдотов. Менял он меня как-то с утра в оперативных и говорит:

- Я тут сегодня с медсестрой одной познакомился по дороге. Она ко мне в обед приехать может. Сгоняй за ней в Спасское, а? Я тебя разбужу к обеду. Пообедаешь и съездишь.

- А она точно сестра? Может, той больницы клиентка? Ладно, шучу… Не будут дергать, так съезжу.

После дежурства оперативным ты формально сутки свободен в пределах поводка. Можешь сидеть дома, если нет

- готовности один или два,

- регламентных работ, т.е. день - не среда, или не среда и четверг, если регламент месячный,

- неисправности на твоих системах,

- других происшествий, по которым почему-то начальство решило, что необходимо твое присутствие,

- на положенный тебе отгул просто положили и куда-нибудь тебя направили.

Стоял в числящемся за общагой сарае мотороллер "Вятка", неизвестно кем оставленный, вдребезги расхристанный и мною к жизни возвращенный. Только вот вал у него был погнут, все норовил этот стрекозел цепь сбрасывать, а то и рвать. В город на нем не решались ездить. Но пять-десять верст можно было без особых опасений, если не гнать.

После обеда упал я на него и покатил до областной психбольницы.

Нашел андрюхину любовь с первого взгляда, в общежитие привез. На

Центр позвонил - Одиссей, Пенелопа доставлена. Оружие, мол, заряжено и поставлено на предохранитель.

Оперативному, чтобы место дежурства покинуть, даже на обед, надо у вышестоящего отпрашиваться. Но к тому времени умелец Вовка, у которого и свой личный интерес был, нам в общаге дубль громкой отваял, лучше штатной. На коммутаторе на наш номер перекинешь и все на всю квартиру слышишь. И даже отвечать можешь, в отличие от той умницы-собачки. С такой технической вооруженностью дежурному даму принять можно без проблем. Со стороны обеспечения боеготовности, разумеется.

- Ладно, - сказали мы с Володькой, - пойдем-ка мы купаться на пару часиков.

До пруда проточного минут пятнадцать ходу, через шоссе.

Искупались, загорать - погоды нет. Где-то через час возвращаемся.

Андрей на крыльце стоит, курит.

- Порядок. Вези ее обратно. Сейчас выйдет.

- Что-то ты быстро управился. Мы рановато вернулись, а ты так и еще раньше.

- А я портупеи не снимал.

Дама, когда я ее высаживал, выразила переполнявшие ее чувства:

- Он такой хороший, ваш Андрей. И вы хорошие. А он, правда не женат?

Со службой как таковой, если иметь в виду ее конкретную часть, у

Андрея было все в порядке. Техника работала. Происшествий не больше чем у других.

Уехали у нас как-то на целый день почти половина дивизиона и все начальство тренироваться на аппаратуре "Аккорд", имитирующей самую сложную боевую обстановку. Ни свет, ни заря уехали. Там еще и соревнования какие-то были по боевой работе операторов, наводчиков и стреляющих. На завтрак я пришел, так в столовой и двух десятков воинства не набралось. Во всем дивизионе из офицеров -

Мишка-дежурный, ему сейчас отдыхать до 12-00, да мы с Андреем. Даже

ППС куда-то делся. Ладно, провели развод оставшейся банды. Я принимал, как старший по должности, Андрей строил и докладывал. Ну, кино, блин. Поставили людей снег чистить, а тут и она. Готовность. О чем они там думали, когда объявляли? Ведь знали же, что расчетов нет. И не только у нас. У другого дивизиона тоже. Только третий, куда все и съехались, готов. Скорее всего, это корпус объявил, потому что работа пошла по реальным целям. А чего не объявить?

Авиаполк недалече. Азимут 118, дальность 38. СУ девятые и пятнадцатые. Вот они нас облетами и радовали. Каждый вторник и пятницу, не считая прочих фантазий.

Прибежали мы в кабину "У", включились. Операторами РС дедушки

Советской Армии сели, той бывшей смены, что из основного штата уже выведена и по разным "придурочным" дембельским должностям раскидана.

Я за стреляющего сел, Андрей - за офицера наведения. Наводчиком с работой управляться, одних только знаний мало. Тут кое-что и в спинном мозгу должно прошито быть, чтобы руки сами дело делали.

Андрей без всякой суеты поворачивался, только в голосе акцент появился. И удивительное дело - справились мы вполне. Шесть целей обработали с фотоконтролем. А вот другой, тоже под завязку обрезанный дивизион с дистанции сошел. Комполка потом мне благодарность объявил, а Андрею выговор снял. Была такая, предусмотренная Уставом, форма поощрения.

Так что дело, и не только узкое свое, Андрюха знал. А вот с опорной траектории роста, той самой, соскочил. Что-то у него еще задолго до нас случилось такое, что ему звезду снимали. Да еще бабы эти его… Как раз при мне пытался Андрей график вновь оседлать, действуя по Юриной схеме. Подал рапорт о переводе на Чукотку. В полку добро получил. Невесту подобрал, готовую с ним на край света и специальности подходящей. Выпускницу местного мединститута. Но завернули тот рапорт в корпусе. С мотивировкой - слишком много выговоров за самовольные отлучки с боевого дежурства. Интересно, там-то, куда бы ему бегать? И продолжил Андрей свою жизнь не прислоненную. Без кола и двора. Не основательную, не кавказскую.

Хотя традиции он и чтил. С двумя земляками-срочниками, что в дивизионе были, здоровался непременно за руку и на осетинском. Брат к нему приезжал, как старшему в семье оставшемуся, разрешение на женитьбу получать. Письменное. Но в основном вся Андрюхина "южность" только на кабаки и уходила. В этом году ему бы шестьдесят должно стукнуть. Не знаю только, донес ли он до сей поры целой свою шальную голову.

Был в дивизионе и еще один офицер, не в батареях состоящий. На мой взгляд, нет в штатном расписании огневого дивизиона С-75 должности более собачьей. Спич идет о командире взвода управления.

Царица небесная, сколько же на эти плечи было взвалено!

"Железо". СРЦ - станция разведки и целеуказания П-12, а позже

П-18. Кабина 5Х56 АСУРК - системы управления ракетными комплексами.

Надо сказать, хорошая штука была для своего времени. Цель еще за горизонтом, а будка по ее командам уже на нужный азимут развернута, и метка дальности на индикаторе куда надо выставлена. Только появись, ждем" c. АУС - абонентский узел связи (радиорелейной) в отдельной кабине с высоченной мачтой. Радиовысотомер ПРВ нам в довес поставили и тоже на Федю. Связь телефонная, внутренняя и до полка, связь ВЧ (громкая), планшет воздушной обстановки…

И люди самые разнообразные. Для обслуживания кабин, телефонисты-планшетисты дежурной смены, они же при обрывах и

"линейщики", секретчик с его фотоконтролем. И чтобы совсем Феде стало хорошо, то вот ему еще и хозотделение, оно же хозбанда.

Отстойник-флотатор. Вниз самые тупые, вверх самые хитрые. Но банда эта хотя бы по прапорам раскидана, ответственным за направления.

Прапорщики и на кабины штатом предусматривались. По одному на каждую. Но вот не было их. "Сгинули, как угнетенья капитализма".

Если конкретно, то был-то всего один, да и того уволили за пьянство.

Потому Феде на ответственные места отдавали самых толковых воинов. И если говорить о каком-то подобии IQ, то во взводе управления он был бы самым высоким, если, конечно, банду исключить.

Биографией Федя был с тезкой моим схож. Ту же Опочку закончил, также женился перед выпуском. Только не на местной, а на своей однокласснице из архангельской деревни. Приспособленный был Федя к жизни мужик, как и все деревенские. Как и жена его, с медсестринским образованием провизоршей в Спасском работавшая. Одна из немногих работавших жен на точке. Дочка у них росла. Характер Федя имел веселый, с хорошим чувством юмора. Мне, по неопытности моей, в начале службы полевую фуражку всучили образца 60-х. А может и 50-х.

С короткой тульей, почти "картуз Жириновского". Увидал ее Федор

Валентинович и, даже не меряя, тут же меняться предложил. У него две современных было. Поменялись. Глаз у Феди оказался алмаз. Потому, что с его полным лицом в этой фуражке Федор выглядел чистым фельдмаршалом Михайлой Илларионычем Кутузовым в исполнении Игоря

Ильинского. Так он потом в этой фуражке и ходил. Без повязки, правда, на глазу. Свои-то привыкли быстро, а вот проверяющие нецензурно изумлялись. И хрен придерешься, не запрещено. Вообще говоря - мрачному человеку на такой должности свихнуться можно запросто, а Федя вот вполне управлялся. И с людьми и с техникой, отмахиваясь от неизбежных втыков, как от комаров. Легко как-то. Мне он чем-то комбата напоминал. В более поздней версии исполнения и на более раннем этапе развития. С годами до стиля и уровня знаний ВВ

Федя вполне бы дотянул. А перспектива роста у него была все же. С этой битой всеми, кому не лень, должности чаще всего становились сразу дивизионными начальниками штаба. Минуя капитанскую ступеньку.

Прапорщики. Или, как их комбат называл, пропОйщики. На самом-то деле прапора попадались разные. И сильные и слабые. И пьянь и трезвенники. Вот на "Певуне" техником будки "П" прапор Валера был.

Очень знающий мужик. Ему и офицер вовсе не нужен был. Борис, сокурсник мой, на будку к Валере старшим техником попав, был как за каменной стеной. Что на "Певуне", что потом, в другом дивизионе.

Зато уже когда без Валеры остался, ох и натерпелся.

На "Планшете" начало моей службы как раз на замену прапоров пришлось. Один на пенсию ушел, тот, что еще со времен визита

Батицкого… Двоих выгнали за пьянство. Автотехника и СРЦшника.

Нормально потом ребята устроились. На Шинный. Вредность, правда, но зарплата вдвое с довеском больше. Еще и прапорщик-старшина дивизиона ушел вскоре. Но этот "ни рыба, ни мясо" должности своей сложной никак не соответствовал. Просто из штаба корпуса откуда-то к нам свалился, хотел перед пенсией более высокую категорию получить.

Короче, расползлись прапора из дивизиона. Но и с "Певуна" "Планшету" этого народца подбросили. Колю-Кадыра и Леху. Чуть позже из учебки химика прислали. А почти через год, где-то месяцев за пять до моего увольнения, еще мужиков. Фельдшера, дизелиста, СРЦшника…

Леха на "Певуне" был автотехником. Им же и на "Планшете" стал поначалу. Но позже, с авторухлядью этой окончательно умучавшись, в старшины перешел. Мороки не меньше, но хоть в тепле почаще. И руки не ободранные. Леха в 1968-м, водителем срочную служа, Чехословакию брал. После чего был комиссован за пару месяцев до срока. По черепно-мозговой. Он об этом так рассказывал.

- Чехи колонну блокируют, между машинами лезут при остановках, кричат - тогда вы нас освободили, а сейчас завоевали. Прямо перед капотом у меня. Нас же настропалили, чтобы ни-ни! Я им брошюрок, которые нам замполиты раздали, сунул кучу - читайте!

А они в кабину стали лезть. Я дверцу захлопывал и прищемил руку кому-то. Все. Сразу после этого ничего больше не помню.

Только боль в голове. Очнулся уже в госпитале. Мне потом рассказали - оказывается, я после всего еще километров тридцать машину вел. Для обеда остановились, я из кабины и вывалился. Но об этом ничего не помню.

Однако от травмы Леха на гражданке оклемался и все медкомиссии проходил удовлетворительно. Работал водителем - испытателем шин.

Когда женился, возникла проблема жилья. Он и пошел служить. Из-за квартиры. С этим не обманули. Что ему, что Кадыру квартиры дали. На

"Певуне" с этим немного попроще было, но и на "Планшете" тоже дали.

Потому что в упряжке хоздел ребята тянули коренными.

Подвыпив, любил он приставать ко мне:

- Профессор! Вот станешь в Москве академиком, возьми меня в водители!

- Нет, Леш! Я бы взял. Но ведь не стану. Чтобы в академики выбиться, надо слишком много народа под себя подмять. Я для такого дела не гожусь, способностей нет.

Жена Лехина, Люба, могла определить, что он выпил, вне зависимости от объема принятой им дозы. Да еще при немалой Лехиной комплекции.

Причем не принюхиваясь. Специально проверяли. Рюмки водки в 30 граммов было достаточно. Долго Алексей пытался понять, как это у нее получается и, наконец, разговорил. Оказывается, она заметила за ним такую особенность. Если не пил, то все пальцы его движутся нормально. Если же выпил, то при сжатии в кулак мизинец на одной руке остается чуть-чуть оттопыренным. Очень мы удивлялись. Как

Любкиной наблюдательности, так и этой Лехиной особенности. Решили, что это ему от чехов на память.

Первой зимой с моей подачи в спортзале (он же кинозал, он же зал для предусмотренного распорядком дня просмотра программы "Время"), находящемся в моноблоке с казармой, теннисный стол сваяли. Благо было из чего - аншеф как раз ремонт учебных классов затеял, договорившись с мебельным комбинатом по бартеру "материалы за рабсилу". Пяток солдат там недели две поработали и пару машин нам всякой всячины пригнали. Плит ДСП, простых и ламинированных большей частью в темных тонах, текстурной бумаги, фурнитуры… Отделали и мы для батареи класс, в соответствии с анискинским проект-приказом.

Чувствуем, что-то не то.

- Понял я! - сказал, наконец, комбат, - Теперь в этом классе себя как внутри платяного шкафа чувствуешь!

Ишь ты, а ведь и в самом деле так. Если уж не как в платяном, то, как в книжном. Но поскольку аншефа было не переубедить, эффект нейтрализовали развешиванием учебных плакатов. Все, что было несекретного, вывесили. Стало теперь, как в подсобке кинотеатра, всей в старых афишах. Но все же малость покомфортней, чем сразу после ремонта. Опять же было на чем глаз остановить.

Так вот, значит, о теннисном столе. Сетку и ракеток две пары я в городе купил. Стали бойцы играть. Офицеры тоже. Недели через две

Леха взмолился на совещании:

- Профессор! Ну что же ты мне подлянку такую устроил? Что ты свинью такую подложил? Посмотри, что с паркетом стало!

Действительно, играя, паркет выбили до дыр. Сапоги солдатские штука серьезная. Повышенная прочность, обеспеченная индустриальной мощью

Калининской, ныне опять уже Тверской, области. Да еще по настоятельной рекомендации того же Лехи кирзачи стальными подковками подбиты. Где уж тут дереву устоять. Пробовали, было, в тапочках играть - не получается. В тапках тех, уставнЫх, только от койки до умывальника дошлепать. Босиком же играть - холодно. Так и вынесли стол, до лета и улицы пинг-понг отложив. Паркетины же выбитые

Алексей еле нашел чем заменить.

К сапогам у Лехи нежное отношение было. Еще в начале марта раздобыл он где-то в городе адскую смесь на рыбьем жире. В штатную ваксу керосино-дегтем вонючую, которой и бойцы-то лишь в исключительных случаях пользовались, смесь эту домешал. В парко-хозяйственный день, тот, что каждую субботу, лично стоя над душами, каждого воина энтим мэйкапом, да еще и разогретым, кирзачи заставил пропитать.

Эффект был огромен. Недели две приближение бойца с наветренной стороны можно было уловить метров за двадцать. Что уж тут говорить про помещения! Алексея склоняли все, кому не лень. И шефуля, и

Герман, и даже ППС блеял что-то. Комбат шуточки отпускал. Один лишь я, по физфаковским студенческим традициям склонный к иногда даже диковатым экспериментам, Лехиной смесью пропитал сапоги тоже.

Хромовые не трогал, а яловые обработал. Во-первых, это мало чего добавляло в общий установившийся одор атмосферы. Во-вторых, мне, жившему тогда второй месяц в учебном корпусе, хотелось устроить дополнительный намек начальству о переводе нашей общаги в квартиру.

В третьих, хотелось посмотреть - цо то бендзе? Зато в апреле все стало на свои места. Откачивая из капониров воду, по два часа стоял я в "озерах" по ладонь от края голенища. Сапоги не промокали. У солдат тоже. Тут, запоздало и молча все оценили предусмотрительность старшины Алексея. Лишь Герман, мужик справедливый, сказал:

- Да уж, воняло сильно, но и сработало хорошо. Надо бы и мне этой дрянью по сапогам пройтись.

Однако дальше высказывания желания не двинулся.

Любо-дорого было слушать, как Леха по субботам проводит инструктаж выделенных ему для хозработ бойцов.

- Где доски, где доски… Ты кто? Ты Черпак Советской Армии!

Без полгода Дедушка! Я тебе что приказал? Заколотить дыру в заборе! А ты у меня спрашиваешь, где брать доски, будто ты распоследняя зелень! Ну, в другом месте доски отдери, а эту дыру забей. Не последний день служим, найдем потом где-нибудь…

Хорошим Алексей был старшиной. Подаренная им в багажном ящике книги завернуть, да и просто на память, "новячая" льняная простыня у меня лет пятнадцать продержалась при интенсивном использовании. Я жене даже в прачечную ее советовал не сдавать. Дома стирать. Чтобы штамп части подольше не смылся.

Кадыр-Коля на "Планшет" позже Лехи прибыл. Леха уже месяца два в автопарке мдохался, а Коля в то время территорию расформированного

"Певуна" охранял. С единственным воином. Тем самым поваром Иосифом, мать его. Лишь к октябрю, когда на "Планшете" квартира освободилась,

Коля служить прибыл. Поздоровались, поболтали, но в тот момент я больше был видом Иосифа озадачен. За лето бородищу отрастил - не узнать. Ну, его-то быстро в порядок привели. Коля же стал начпродом служить, как и раньше. Может, он что и воровал, трудно сказать, но по столу солдатскому этого заметно не было. Заготовку картошки в том году Коля прибытием поздним пропустил, а вот капусты застал. И ту, что не заквасил, в хранилище разместил "по-узбекски". Рубили ее в поле солдаты сами, так велел он длинную кочерыжку оставлять. Потом в ней электродом-пятеркой дыру прокалывали и как бусы кочаны на шнур развешивали. Снизу до верху в бешеное количество рядов. И нормально получилось. До апреля капуста довисела не портясь, пока всю не съели. Следующим летом Коля за дело взялся масштабно. Герман ворчал на совещаниях:

- Как суббота, так давай тебе людей на огород! Что тут тебе - совхоз?

Зато уже с июня на солдатских столах пошла зелень. Не бог весть что, но лук, укроп, петрушка, листочки какие-то салатные. Причем в нормальных количествах. Вот с огурцами свежими, да, не каждый день.

Но бывали и они.

С документами, накладными там всякими, Кадыр управлялся, проблем не было. Но вот берешь, бывало, дежуря по дивизиону журнал, чтобы записать "выдачу пищи разрешаю" и в меню с удовольствием читаешь -

"рыба жареное". Блюдо это Коля именно так называл.

В отпуск Кадыр непременно на родину ездил. В Узбекистан. Еще месяца за два начинал подарки готовить. А лучшим подарком считал новые хромовые сапоги. У начвеща полка их добывал, в корпусе, в других частях по городу. На точках было бесполезно - сапоги на офицерах сгорали почти так же, как и на солдатах.

Жена Кадыра, местная, Капитолина - Капка, ох и языкаста была!

Никого не боялась, да и редко задумывалась, несла напрямую. Что командиру, что Герману, что по ДОСам. Была хоть и не главой, но главным рупором всего этого "женсовета". С тремя детьми малыми.

Осенью тот же Герман опять удивлялся:

- В прошлом году картошки заготовили тринадцать тонн, и хранилище не было полным. А в этом еще только десять завезли, а бункера уже до верху. Да еще в общежитие, я видел, три мешка оттащили. Картошка что ли легче стала?

Нет, картошка не стала легче. Это пустая хозмашина ГАЗ-52 стала тяжелей. Взвешивали ее только один раз в самом начале заготовок. Как раз для такого случая в кузове под брезентом лежали три снаряженных запасных колеса и еще какие-то тяжести из автопарка. Общим весом так на полтонны примерно. Как говорилось у классика, "чтобы не брать с вас лишнего". Коля приказал, а воины с удовольствием выполнили. И рабочих ездок с совхозного поля, но уже без балласта, постарались сделать побольше. Курочка по зернышку клюет. Ловкий он был, Коля. На этой должности иначе нельзя. Вот только с поварами ему не везло.

Как, впрочем, и всему дивизиону.

Юраш. Ну, его я уже описал отчасти. Юра так же, как и Мишка в свое время из училища был отчислен. Только на более ранней стадии обучения. Потолок он свой чуял, потому и сдавать на офицера не рвался. Карьеры особой все равно уже не добьешься. А разница в денежном содержании со временем нивелируется. Кто такой прапор в 45 лет? Уважаемый человек. А старлей или, пусть даже, капитан?

Неудачник. Юра числился на будке техником следящих систем управления приводами. Работать мог на уровне хорошего оператора, не больше.

Ремонтировать - дохлый номер. Его счастье, что привода были штукой некапризной. Юра был великий доставала. Где чего найти или спереть, большой мастер. Иногда же Юраш проявлял поразительную тупость. Перед тем свертыванием, когда мы в дождь попали, приказал я ему фланцы волноводов пронумеровать. Белилами, чтобы в темноте легче работать.

Так он перенумеровал волноводы друг за другом - 1,2,3… Тогда как нужно было маркировать взаимосопрягаемые торцы секций 1-1, 2-2,

3-3… Как будто он сам до этого не матерился, соображая каким концом к какому их ставить. Хорошо, заметил я еще за день эту его залепуху. Но в целом нормальный был прапорщик, во всех отношениях.

Ну, выпить не промах. Но и не так, чтобы за бутылку удавиться. Ну, с ленцой, не без этого.

К мартовским корпусным ученьям-проверке готовились, до ночи батарея возилась. На будке все сделали часам к 19, я в кабину "А" пошел дела догребать. Ему сказал - перепаяй фишку на кабеле от проверочного генератора. Она уже с месяц как плохо держится.

- Да брось, Профессор! Сегодня все сделаем, а что тогда завтра делать будем?

Утром эти проверяющие нас часов в 5 подняли сиреной. Прибегаю, а у кабины уже майор какой-то торчит, ждет меня. Пока я контроль обеспечивал, тот, от нечего делать кабель, Юркой не прибранный в руках вертел. То слабо держалось, а тут и вовсе отвалилось! Пишем в графу "отмеченные недостатки". Неплохое начало, ладно хоть дальше все нормально было. В тот день. Вот так Юркина лень мне и отрикошетила. И действительно, что бы мы делали, если бы не за фишку втык получали?

Те ученья дня четыре шли и были для меня какими-то "полосатыми".

То "взлет", то "посадка", то "чемодан тревожный". Работа боевая полным ходом идет, я в кабине "У" направленцем сижу. У самого входа.

Рядом очередной проверяющий - ни больше, ни меньше, как зам командующего корпусом полковник Равиль Акчурин. Втиснулся на стуле между мной, стреляющим, наводчиком и оператором СУС - системы управления стартом. Командует - газы! Все противогазы надели, а мой на будке остался. Втык номер второй за три дня. Равиль мне мораль читает - вот, в Амдерме, после того как на Новой Земле термояд рванули, расчеты десять часов противогазы не снимали, а ты… А я думаю себе в это время - шефулин аспирант Серега как раз в Амдерме служил лет через 10 после взрыва, о многом рассказывал, а про такое нет. Но ведь должно бы "войти в анналы". Тут смотрю, у тезки на экране одном поискривает что-то. Я внимательнее, не до Акчурина уже.

Вижу, метки яркие, а "местники" от локатора необычно как-то бледнеют. Прерываю биг - босса, прошу разрешения обратиться к комбату. Да уже и тезка заметил. Что-то дохнет у меня по этой плоскости. Срываюсь на будку без разрешения, только на ходу начальству крикнув.

Смотрю, ток магнетрона в четверть от номинала. Приплыли. Надо менять. По громкой комбату докладываю, пусть секретчик тащит новую лампуху из режимного ЗИПа. Выключаем передатчики, начинаю расстыковывать. Магниты развожу, кардан плунжера резонатора отсоединяю. Давление Юраш стравливает. Комбат по громкой:

- Сколько тебе надо на замену?

- Десять минут!

- Сколько?

- Десять!

- Что-то больно быстро. С настройкой?

- Само собой. И на основную и на запасную. Пусть кабина "У" мне даст РК (разрешение контроля) и с себя 400 не снимает.

- Давай, профессор. Время пошлО!

Норматив на замену - сорок минут. Мы управились за восемь с секундами. Было у меня одно ноу-хау по быстрой настройке, продуманное, но до этого случая не опробованное. Нормально себя показало. Да и Юраш с Владимир Василичем хорошо сработали. Шустро поворачивались и с давлением и с подачей ключей-отверток немагнитных. Как хирургу, сразу в руку. Акчурин, когда работу возобновили, мне клешню пожал и отсутствие противогаза простил.

Видимо на верху этот случай как-то потом склонялся, потому что месяца через три отломился фотографированием нашей троицы для окружной газеты с расспросом журналюги-майора об этом эпизоде. Вот тебе и взлет после посадки.

Заодно уж в кучу. Поверх противогаза, когда направленцем работал, мне очки надевать приходилось. Иначе приборов не разглядеть. Раз в таком виде к посреднику обернулся, так тот чуть со стула не сполз от изумления.

С замком же корпуса мне трижды пришлось сталкиваться. Раз до этого случая, раз после.

В конце ноября, значит, я уже целых 10 месяцев прослужил, а

Акчурин в корпусе примерно месяца три, надо было из техдивизиона ракету доставить после обслуживания. Сама транспортировка ночью, выезжать загодя к 18-ти, я - старшим машины прикрытия. Такой же

ТЗМ-ки, только без полуприцепа. С табельным оружием, как на такие дела полагается. Катить через город. Герман и приказал мне попутно в полк заехать, портфель с документами в секретную завезти. Темнота, метель, сейчас направо вверх на горку и вот он, КПП полка. Перед поворотом переезд через единственную рельсовую колею. "Учебный БАМ" по прозвищу. Сроду он закрыт не был, а тут на тебе! Впереди "Волга" проезда дожидается. Мой водитель впритык почти к ней стал. Тут выползает из "Волги" Папаха. Машет мне, выходи. Нет, конечно, о субординации я представление имел, устав знал и т.д. и т.п. Но если ты пять с половиной лет локоть к локтю проездил с этими папахами, которых на "Фрунзенской" по два десятка из одного вагона метро выходило… Словом, не отличал я в почтении на уровне подсознания

"товарища полковника" от "эй, полковника". Слезаю вниз из кабины, представляюсь.

- Почему машина на выезде после 16-00, в темное время?

- Машина вышла по распоряжению командира дивизиона подполковника Анискина.

- Куда едешь? Зачем? С какой целью?

- Товарищ полковник, машина выполняет специальное задание. Я вас в лицо не знаю и доложить о сути задания не имею права. -

И руку на кобуру.

Полковник прибалдел, по сторонам зазыркал.

- Почему машина без зеркала заднего вида?! - и цап за брезентовый чехол штуцера бензобака, а под ним крышки штатной нету.

- Епрст! - изумленно и мысленно.

- Сюда едешь? - рукой на горку.

- Так точно, сначала сюда.

- Езжай за мной, я туда тоже.

К тому времени давно уже проезд открыли. "Волга" тронулась, и только тут номер ее стало видно: 00-02! Ничего себе, влип. Пока мы на своем монстре взбирались, те уже давно за воротами были. А к КПП

Попкович бежал. Лично, чтобы меня встретить.

- Почему тебя арестовал полковник Акчурин?!

- Вот те на! Вот те и б твою мать, здрассте! - это я мысленно опять. И подрастерялся, ситуацию перепутав.

- Да не арестовывал я его! Только кобуру расстегнул! - Рома, потом уже в дивизионе смеялся, комбату рассказывая.

А тогда загнали машину в парк и запретили выезд до устранения.

Водитель в автороту спать пошел, я, аншефу о происшествии доложив и пистолет на хранение дежурному сдав, в "гостиницу" при части.

Знакомое место, довелось там поночевать, с караулом в полк выезжая.

Весь следующий день терзал автослужбу, пытался хоть зеркало (черт с ней, с крышкой, забыли уже про нее) раздобыть. В конце плюнул и заявил автоначальнику.

- За вами сотня машин, поди, числится. Не умрете, если будет сто одна. Почините - пригоним. Я забираю водителя и уезжаю к себе гражданским транспортом.

Так и сделал. Шефуля сказал - правильно. Наказаний никаких не последовало.

В третий раз попался я Акчурину уже почти через год, летом. Жара была сильной и разрешили нам в наряд ходить без полевой формы, просто в галифе и рубашках. Комары, правда, сильнее долбят, но без минусов ни одного дела не бывает.

Не для смеха, не для шутки

Выставляется на сутки

Не какой-нибудь там хр,

А дежурный офицер.

Весь начищен, весь наглажен,

На боку "ПМ" прилажен…

Так вот, этот самый ПМ-то, куда вешать при такой замечательной форме? На брючном ремне его сутки не протаскаешь, поясницу перережешь. Это только кажется, что килограмм веса ерунда. К концу суток портупейный ремень на плече чувствуется даже через шинель. Но при рубашке портупея не положена и вообще не смотрится. Потому кобуру оставляли на широком ремне, который пускали гулять поверх брюк на бедрах, как в классическом вестерне. Честно скажу, не любил я этот предмет мужского украшения, пистолет то есть. Предпочитал иметь в кобуре пассатижи. И легче и для дела нужнее. Но не помню точно, что именно в тот день у меня было. На подъеме поприсутствовал, на зарядку поглядел, да и отошел куда-то. Дежурного ноги кормят. Не будет догляда, непременно что-нибудь воинство отчубучит. Тут-то проверка и нагрянула.

На проверки дивизиону без счета везло. И корпус, и полк в одном городе, а мы к городу ближе всех остальных. Грамотно тогда у

Батицкого машина застряла. У начальства план проверок, так к кому ехать, угадайте с двух раз? Обычно, если у дивизиона первый срок, схема была такая.

1п. Начальство, где-то между 5-ю и 6-ю утра, въезжало через

КПП, совмещенный с караульным помещением дивизиона и оставляло там одного из офицеров, чтобы тот блокировал попытки предупредить Центр и командира по телефону. Основная группа направлялась к ДКП.

1д. Воин, открывавший ворота и всеми за этим делом забытый, действуя согласно внутренним неформальным инструкциям, несся до общаги или просто до крайнего домика и стучал в нужное окошко. Оттуда быстренько звонили на коммутатор.

2п. Проверяющие входили в помещение Центра. Теоретически их еще и часовой патрульного поста мог тормознуть, но у него 800 метров кольца, вероятность пересечения мала. Да и дураков такое вытворять среди солдат не было.

2д. В это же время в ДОСах извещенные с Центра телефонистом командир и офицеры, уже одетые, прыгали в сапоги.

3пд. Ревун, время пошло.

4пд -… Дальше контроль готовности, бумаг, конспектов, хим-дыма, физо, тыла-мыла,…, подведение итогов.

Впоследствии пункт 1д был рационализирован. С нижней стороны стола в караулке Федя пристроил индуктор от полевого аппарата ТАИ-43 и вывел его сигнал на отдельный номер коммутатора. Начкар под столешницей ручку незаметно пальцем крутанет, у телефониста флажок откинется. Все, сигнал принят. Однажды даже перебор вышел, едва начальством не замеченный. Те задержались где-то. С Центра уже всех обзвонили, решили и казарму предупредить. Дневальный был с ночи заторможенный, услышав слово "готовность" сразу на клавишу даванул.

Комиссия еще в дверях, а на казарме уже ревет. Но обошлось.

Если же "точка" на втором или третьем сроке, то проверки в более вялом темпе текли. Да и случались много реже. Вот с такой Акчурин и нагрянул. Вижу издали - машины въезжают. "Здравствуй парень - мой хороший, мой родной…" Несусь со всех ног. Докладываю.

- Почему вы, товарищ лейтенант, в виде таком?

- Так и так…, разрешено.

- А почему рукава закатаны?

- Виноват!

- Ну ладно, играй готовность.

А уже потом, на подведении черты, красочное описание нашей встречи с высоты полета начальства.

- Бежит… Очки блестят… Пистолет на яйцах… Фуражка на затылке… Рукава закатаны… И при всем при этом повязка -

"дежурный по дивизиону"! Это дивизион? Это Дикий Запад какой-то! Да ему только этой шляпы ихней, как ее там, не хватало!

Мой итог - выговор за несоблюдение формы одежды.

Акчурина я потом и на гражданке видывал. В начале 90х, на Озере, когда "промышленником" там в очередной командировке был. Издали видел, с трибунки с аппаратурой, как он в зале изделие нашей фабрики в компании с другими генералами рассматривал. Мог бы я и подойти, все же начальник лаборатории по местной табели о рангах - полковник.

Но что-то не захотел, все равно ведь не вспомнит. Сильно большим человеком Равиль стал. Заместителем главкома ПВО по ЗРВ. Брат его,

Ринат, кстати, Ельцина оперировал. Тоже человек не маленький. Вот так. Простые, но способные башкирские ребята. Давала все-таки советская власть возможность "мужику выйти на доктора". Но вот уже сынок Равиля, по стопам папы двинувшийся, сильно на "руки подпоре" был. Дальневосточные мужики про его экспресс-движение по тамошнему

ПВО рассказывали.

Так. По прапорщикам я прошелся, начальников очередной раз зацепил, пришла пора глянуть в лупу и на нашего брата. Двухгодичников обозреть. Мало что по этой теме я сказать смогу. В связи с перерывом в призыве на весь полк нас трое оставалось. Один на КП полка, да двое в разных огневых дивизионах. Потом еще Вовку прислали. Ну еще с предшественниками чуток перехлестнулся. Но все же постараюсь.

Вот во многих мемуарах и всяких художественных книженях рисуют офицера-двухгодичника этаким "пиджаком". Интеллигентом, не только к военной службе, но и к жизни-то не приспособленным. Вроде профессоров из довоенных фильмов. Дудки! Хваткие, умные ребята, прошедшие стройотряды, общежития, турпоходы, видавшие и многие другие виды - вот кем они были в своей основной массе. Да что далеко ходить - вон бывший начальник Генштаба Квашнин, он тоже вышел из двухгадов. Но были ли все же и "пиджаки"? Да, бывали. Лично я встретил всего двух. Обоих на "Певуне".

Одним из них был Саня. Саня до нас уже почти весь срок выслужил.

Но офицером так и не стал. Ни на солдат прикрикнуть толком, ни начальству возразить. Не говоря уже о внешнем виде. Саня Рязанский радиотехнический (РРТИ) закончил. Один из самых сильных этого профиля ВУЗов. Распределен в город был, женился, в очередь на жилье поставили. А жить с женой негде. Вот он и учудил. Решил в местный полк призваться по обретенному на военной кафедре профилю. На

"точке" квартиру дают, на гражданке очередь сохранится, жена работу не потеряет, поездит с "точки" по часу в одну сторону, не переломится. Гладко было на бумаге! Потом только о дембеле и мечтал.

Одно можно точно сказать. По технической части Саня дело свое здорово знал. Но вот в остальном - какой-то он был неприспособленный. На пару со своей половиной. Даже происшествия и те именно на его дежурства выпадали.

Другим "пиджаком" оказался Боря. Мой однокурсник, москвич, со мною вместе служить и пришедший. Все-то у него было как-то не так. Он просто к самостоятельной жизни не был подготовлен. Ни погоны, там, пришить толком, ни еды какой сготовить. И даже с техникой у него не очень ладилось, хотя кафедру закончил радиофизики СВЧ, самую "в масть" по будке "П", на которую его поставили. Правда кафедра та была на факультете непопулярной и при распределении на третьем курсе по специальностям попадали на нее студенты обычно слабые. На будке у него прапор был грамотный, он все и тянул. После "Планшета" они опять вместе служили, а потом Борис один остался. Где-то через год.

Тут-то на него все и свалилось. Езживал я его с комиссиями проверять, перед постановкой их дивизиона на дежурство. Пара случаев совсем плохими оказалось.

Один огласку получил, видит Бог, не с моей подачи. Проверяю канал ракет, а он на "зеркальную" частоту настроен. Е-мое! Показываю Боре, а тут мой и его бывший, но теперь только его начальник отделения

Толя К. в кабину влез. Я и ему ту настройку продемонстрировал. Толя в темпе убежал куда-то, говорю Борису - устраняй быстренько, писать не буду, никому не скажу. Черт его знает, сколько она так настроена была, но проверить-то он был обязан, по месячному регламенту. Не проверял, стало быть. Стали итоги подводить, тут Толя и вылез. Что это такое, почему, мол, он частоты проверять стал, с какой это стати? Защититься Толя захотел. Как в загадке - кто хуже дурака?

Дурак с инициативой. Молчал бы уж лучше в тряпочку. На Толин наезд я и взвился.

- Ты хоть понимаешь, что ты говоришь? Чувствительность у вас нормальная… Знаешь, что такое настройка на зеркальную частоту? Это значит, что станция не "увидит" ракет! Ты, выпускник высшего инженерного училища, несешь такое при постановке на боевое дежурство!

Еле нас успокоили. Ну, а Бориса потом склоняяяли… Хоть и прав я был, но такого не хотел.

В другой раз я у него не горизонтированность антенн обнаружил. По справедливости сказать, вот ее-то редко проверяют. Горизонтирование самой будки - раз в месяц. Уровень кладешь на пол и по азимуту крутишься. А антенн - это наверху надо делать. Там спецгнездо для уровня есть. Не стал я ничего этим мдакам говорить, пошел сразу к

Мише, их комбату. У нас с ним приватные отношения были, курсовые я ему делал для заочного обучения. С оказиями пересылали.

- У тебя антенны выше смотрят на полтора градуса. Скажи сам

Боре, чтобы поправил, а то он совсем на меня разобидится.

Писать никуда не буду.

- Во! То-то я смотрю, и что это мы высоту занижаем? Исправим.

Словом, нескладный он был, Боря. Хоть и жену за собой притащил. Как настоящий кадровый на точке.

Да, вот еще вспомнил. Парень с нашего курса в армии погиб. Не в нашем корпусе. На второй или третьей неделе службы. Он москвич был, с печками дела никогда не имел. Закрыл трубу раньше времени и к утру угорел. Дурацкая смерть, пиджаковатая. Я его знал немного. Хороший человек. Физфак по кафедре математики заканчивал, а до того знаменитую вторую ФМШ. Судьба…

Те ребята-двухгодичники, дела которых на "Планшете" мне достались, были мужики что надо. И по знаниям и по хватке в работе. Юра после

МВТУ, Миша после РРТИ. Володя, двухдетный отец-герой - после

Энергетического. Миша так даже пербарщивал по командирским замашкам.

Раз дежуря, поперся без начкара пост проверять. На чем-то конкретного бойца-часового поймать хотел. А тот как раз и нес в тот момент службу согласно УГиКС - "бодро, ничем не отвлекаясь". Засек

Мишу, пустил к "подступу к постам", да и положил на землю.

"Часовой - лицо неприкосновенное." Минут на двадцать Миша лежал, пока начкар-сержантик не пришел. И правильно. "Не ходи под окнами, не ковыряй замазку", ну, это уже не из устава. Миша первым уволился, а с остальными у меня еще пару месяцев был перехлест. Веселые ребята мне на новенького прикол устроили, как положено. Проверочку " на вшивость ".

Сижу в будке запитанной, матчасть осваиваю. На "Певуне"-то я на другой системе был, СДЦ - селекции движущихся целей. Дверь открыта по случаю лета. Вдруг чую, пахнет горелой изоляцией. Да все гуще.

Голову поворачиваю, у входа, с пола, дыма клубы. Мадонна миа! Дышать уже совсем нечем, а я из последних сил за ДМШ:

- Снять питание с кабины "П"! Привода горят!

И из будки вон. Выкатился, не вижу ничего. Проморгался - стоят эти друзья, ржут. Это они мне шашку хлорпикриновую в кабину шваркнули. Я ее пожарной лопатой поддел, наружу выкинул - тут уже всем стало хорошо. Комбат на мой хрип по громкой снизу прибежал, смотреть, что там у меня горит, а уже полгорки слезотОчивом задымлено. Серьезная штука даже на свежем воздухе. Да еще и в штиль. Ребятам пистон, мне устная благодарность за правильные действия. Кабину потом недели две проветривал. Выключишь вентиляцию - минут через пять глаза слезиться начинают. Так и сидел на сквозняке.

Хорошие были мужики, я под их прикрытием даже домой на двое суток смотался.

А больше всех мне с Вовкой довелось прослужить. С конца июня до середины февраля. Он к нам дослуживать прибыл. Из расформированного

Ивановского полка. Их офицеров большей частью к китайской границе перекинули, а Вовика к нам. Вполне сложившимся двухгадом, да еще из дивизиона, который чуть ли не в городской черте Иванова стоял. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но обо всем по порядку.

На пару лет постарше, невысокого, как и я, росточка, внешностью пай-мальчик, Вова относился к тем счастливым людям, у которых хобби совпадает с работой. Еще в детстве, у себя в Балашихе, увлекся он электроникой. После восьмого класса в ПТУ пошел, на ремонтера радиоаппаратуры обучился. Затем в Московский энергетический, опять же на радиофакультет. И при всем этом изобретал всякие штучки для себя. Когда его багаж привезли, так там только радиошмотье, пожалуй, и было. Все свободное время, включая то, что на дежурстве, Володька что-то паял и совершенствовал. Он в таких делах волок, как никто рядом. Я, вроде, тоже в этой части не слаб, но до Вовы мне было не дотянуться. Как медному котелку до дембеля. Такие номера вытворял…

К примеру, тот же телевизор. Сдохла в нем однажды лампа сдвоенная, триод-пентод, не помню какой. В станции триод-пентодов вообще нет. В

ЗИПах, соответственно, тоже. Что сделал бы я? Определил бы неисправность и ждал, пока оказия не подвернется, чтобы лампу эту добыть-купить. Вова же по другому пути двинул. Двойных триодов в

ЗИПе до черта. А вот мы сейчас кое-что перепаяем, подзаменим режимчик и должно потянуть, чуток, правда похуже. Ну, лампа быстрее будет дохнуть, но ЗИП-то под рукой. Так и получилось. Мы потом ящик к родной лампе вроде даже и не возвращали.

И по службе у него все путем шло. Ну что может быть ненормального у людей такого склада? Своими ушами слышал, на Центр к нему вечером зайдя. Верхним оперативным в тот день начальник раведки полка стоял, любитель гнусные вопросы вниз подбрасывать. И вот, спрашивает он по

ГГС Вову.

- Планшет! Если вам бригада проводку целей будет выдавать не по сетке, а в своих полярных, в азимутах-дальностях, то как вы их на сетку переводить будете?

- Да очень просто, - отвечает Вовчик, - воткну транспортир с мерной линейкой на планшет в точку, где расположен их центр, и буду переводить.

- А если надо будет переводить не на сетку, а ваши азимут-дальности?

- Ну, как же, товарищ майор! Это уже с помощью тра-та-та…(заковыритая какая-то часть шла)…гониометра!

- Принято! - и замолчал.

- Слушай, Вов! - спрашиваю, - радиогониометр знаю, а это что за…гониометр?

- Хрен знает. Я его только что выдумал.

А еще у Вовы были дамы. Не так густо, как у Андрея, но по близкой схеме. Только не Вова к пассии своей ездил. Этого еще не хватало, человек больше года в Иваново провел, а там мужЩины себя высоко ставили. Пассия сама к нему приезжала. Прямо к нам, прямо из

Иванова. Наилучший вариант для служивого на точке.

Тут, пожалуй, следует этот вопрос рассмотреть более обстоятельно.

Половой голод это такая штука… Если бы мы в городе стояли, то что за проблемы? А вот в деревне, да еще "на привязи" длиной от шести до двадцати минут… От описания эротических подробностей уклонюсь - глядишь, еще сыны или жена в этот файл глянут. А если конспективно, то у меня дело это шло ни шатко, ни валко. Сначала была дама сердца в городе, из тех, что вместе со мной философию изучали. Потом одновременно и в деревне нашел - заведующую клубом, полненькую симпатяшку моего возраста с малой дочкой на руках.

- Тамара! - говорил я ей, - Позволь пригласить тебя в кино!

И платил ей же за два билета. И т.д и т.п. Иногда дело до конца довести не удавалось. Несколько раз выдергивали прямо из клуба. За фильмом в клубе ревун не всегда слышно, все же стены, да метров семьсот расстояния. Потому, если на первом сроке дивизион, то на КПП предупреждать приходилось, в кино направляясь. И бывало, что посреди фильма в зал вбегал солдатик и с удовольствием (?) орал во все горло

- Лейтенант такой-то на выход!

Вся любовь на этом и заканчивалась. А позже Тома выслужила свое распределение специалиста-просветителя и из деревни к маме уехала.

Ну, еще медсестренки были из госпиталя. Андрюша, орел наш горный, познакомил. Но это все город, город… А тут бах - к Вове прямо на точку, прямо в общагу! Вот это да!

Первое появление Лидуни попало как раз на меня. Вовка еще только дней десять у нас прослужил и в тот миг куда-то его старшим машины услали. В субботу. Тут мне и звонят с КПП на Центр - к Вове приехала жена, нужны ключи. Ничего себе. Я-то уже знал, что он не женат. Ну, ладно, иду, встречаю, открываю. Располагайтесь, миледи! И обратно - службу нести. Вову, когда тот прибыл, предупредил. В обед захожу - мне навстречу из квартиры девица выходит. В летнем халатике и шлепанцах. Но, вроде как, не та, которую я впускал. У меня на лица мимолетные память не ахти, но та была темненькая, а эта блондинка.

Черт знает, может их две приехало? Ну не могло мне по молодости лет в башку придти, что дама в парике была утром! Очень я тогда изумился. А потом Лида к нам зачастила. С подружками, чтобы и мы не скучали. Точнее, чаще с одной из подружек. (Но не всегда одной и той же.) А то приедут втроем, а вот Андрея-то и нет - город берет. Тогда

- то Вова громкую связь и сделал в общежитии. Для удобства несения боевого дежурства. Помню, мы все смеялись:

- Лида, Таня! Ну вот только мы полы помоем, как вы и приезжаете! Хоть бы раз приехали, когда они у нас не мыты.

Однажды Володька сказал после их отъезда:

- Ну, все! Наверное, Лидка теперь не скоро будет. Поссорились мы вдрызг.

И действительно, в следующие выходные девушек не было. Зато в понедельник пришла телеграмма: "Полы не мойте, в среду приедем.

Лида." На сельской почте конфиденциальности никакой, я в деревне был известен, Вова тоже быстро популярность набирал как телемастер.

Потому при первом же нашем походе в магазин продавщица поинтересовалась насчет полов - как они у нас, чистые ли? И что другое - как?

Однако ничего не препятствовало дать шороху и в городе, когда такая возможность подвертывалась. Я-то еще на библиотеку был заточен с этой своей планируемой перекладкой руля в науке, а у Вовы похождения по дамам были основной целью нечастых вылазок. В широкой географии Андрюхиных знакомств. Да и не только в ней.

Возвращаюсь в двенадцатом часу ночи после клуба и провожаний. Томы тогда уже не было, зато другая знакомая образовалась, практикантка

Института культуры. Сама местная, из соседней деревни, но по расположению ВУЗа, считай, мне землячка. Возвращаюсь, а в веранде, на двери в дом записка - "Переночуй где-нибудь. Коля и Вова". Коля, это прапор был, начхим дивизионный. Они вместе и в город отъезжали, на первый срок положив. Благо не в сокращенном расчете. Слышу - в квартире музыка играет. Не громко, чтобы соседей не беспокоить. Так, дело ясное. Иду на Центр, там Мишка дежурил.

- Скажи на РВ, - говорю ему, - чтобы мне пятьдесят герц на будку выдали для печки. Шинель у меня там висит, но вдруг прихолодает? Я ночевать буду, дома все места заняты.

Но Миша, конечно, был не таков, чтобы это дело так просто и оставить. Такое событие - отдушина на дежурстве. Стал он в общежитие трезвонить. Те раз трубку сняли, другой, да и отключили телефон.

Мишка Центр бросил и к общаге. Хоть сам уже в квартире жил, заело его. Я с ним за компанию. Все равно в будке больше четырех часов подряд не проспишь. Железный табурет да ноги на генераторе. Бока и задница сбиты будут, как кипятком ошпарены. Успею еще. Да и за

Мишкой пригляд вреда не принесет. Пришли - положение то же. Дверь заперта, музыка слышна. В веранде рубильник. Мишка его вниз перебросил, музыку задушить и чтобы ребята с делом не тянули. Там же, рядом, ящики валялись с каким-то стартовым ЗИПом, Мишкой же когда-то на место и не убранным. Так он ими дверь завалил. Больше ничего не придумал, обратно мы пошли. Часа в четыре проснулся я для разминки. К квартире прогулялся, ящики убрал. Вдруг по утру кого готовность проверять принесет, не прыгать же тогда Вовке из окна.

Еще поспал. Часов в семь к Мишке спустился. И тут звонок аншефа.

Мишка дежурный, ему и отвечать.

- Почему не слышу дизеля?

- А зачем? Здесь все в порядке.

- Как это все? Почему тогда у меня электричества нет?

- Епрст!, - это не в микрофон, - Это же рубильник-то на весь домик! Я же и шефа обесточил!

- А это в общежитии что-то там ребята починяли. Я видел, когда ужинать ходил. Может, они отключили?

Сука он, все же таки, Михуил. Лучше бы уж прямо сказал, как есть.

Шефуля на такие дела имел понятия. А тут пошел он прямо в общагу рубильник поднять, да сообразил, что надо сначала бы спросить. Что это они не включили после того как работали? Включишь сейчас, а там шваркнет кого. Дядя Коля в общежитие заходил как в казарму. Разве, что доклада дневального не ждал. К тому времени крючок двери там уже сбросили - удобства-то во дворе. Анискин так сходу и пролетел. И проходную комнату и следующую. Воспроизводить комментарии которые он потом на совещании выдал, воздержусь. Мишка от раздачки увернулся в этот раз. Досталось Коле с Вовой и мне за компанию. За нарушение режима и за размороженные холодильники. Лидуню-то уже чуть ли не своей считали, а за этих подруг Герман ребят заставил объясниловку писать. О проникновении гангрен на закрытую территорию.

Да, неплохо нам тогда жилось. Квартира двухкомнатная, расходы не велики. Рубля по три в месяц за жилье, да по тридцатке за солдатское питание. Чего поприятнее захотим - сами купим и приготовим. Грибов насолили, картошка есть. Баллон газа мы, кажется, за полгода так и не извели. Но тянуло нас иногда на эксперименты. От недозагруженности мозгов, что ли.

Получила как-то Людмила, комбата жена и дивизионного ларька продавшица, на базе дрожжи. В полукилограммовых упаковках. Думала, верно, что деревенские разберут, если своим не понадобятся. А товар не пошел. Тут как раз я в ларек заглянул.

- Слушай, купи дрожжи!

- А зачем они нам? Блины у нас Юра на кефире делает, когда охота набредает.

- Самогонку будете гнать!

- Мысль интересная… Ну давай пачку.

Пришел, с Вовой замыслом поделился. Сахар в общежитии был.

Килограммов десять, доставленных Андреем из боевых трофеев подруги дней его суровых. Емкость тоже была, эмалированная, ведра на два с половиной. Так что, легко замутили мы с Вовчиком целый бак браги, руководствуясь песенным рецептом "сто грамм на килограмм и воды три литра". Часа через два микстура эта стала у бака крышку поднимать и наружу рваться. Лишнее мы на помойку слили, крышку на бок сдвинули.

Форточки открыли настежь, потому что дух крепчал.

Сутки так прошло. Перед заступлением в наряд отдыхал я с обеда.

Проснулся часа в четыре, гляжу - брага успокоилась. У Володьки неисправность была, он на кабине в это время возился. Я развод провел, к нему пошел.

- Слушай, хренотень эта замолкла. Готова что ли?

- Что-то рановато. Надо бы суток двое.

- Ну ладно. Я вечером зайду, разберемся.

В десять часов отбил этих гавриков, дождался, когда коловращение жизни замрет и в общежитие двинул. Вовка уже дегустацию провел - нормально, говорит, покрепче пива. Выпил я кружку солдатскую - ничего не чувствую. Потом еще пару. Опять без эффекта. Ну и пошел себе обратно, в дежурстве бдить.

Сижу в бытовке казармы, книжку читаю. Время к часу ночи. Я ночью караул всегда в час пятнадцать проверял. И мне спокойнее и служба вся на стреме, потому что ждет, время зная. Пора идти уже, вдруг обнаруживаю - встать с табуретки не могу. Голова ясная, а ноги - вата. Ишь ты, какой интересный приход, однако. Кое-как поднялся, собрался с силами, мимо дневального ровно прошел. На улицу выбрался, как меня швырнет на стену! Нет, думаю, какая уж тут проверка. Через плац переволокся, в штаб вошел. Сам с собой поговорил, чтобы дикцию проверить. Вроде нормально. Звоню в караул, оставьте мне, мол, просвет в ведомости. Потом приду, распишусь. Не до вас мне сейчас, кодограмму распаковываю. Часа еще два потом вестибулярный аппарат в норму возвращался. Но дело на том не кончилось.

Порешили мы с Вовой, что в те "c восьми до двенадцати", в которые дежурному отдыхать положено, я эту брагу перегоню. Технологический процесс должен быть доведен до планового завершения. Слил я половину браги в ведро, бак с оставшейся на конфорку поставил. Внутрь, на паре кирпичей стоймя завертикаленных, тарелку широкую. Вместо крышки таз с водой. Зазор хлебным мякишем залепил и начал процесс. Штук шесть тарелок продукта готового я в кастрюльку собрал, а дальше-то что делать? То ли продолжать, то ли из ведра долить? Решил я, не подумавши толком, для начала силы огня добавить. Ка-ак тут эта дрянь в баке вскипит, ка-ак хлебное уплотнение пар пробьет! И пошел конденсат уже на внешней стенке формироваться. Вниз потек и вдруг пыыхх! Бак пылает снаружи голубым огнем в режиме самоподогрева. Даже выключение газа не помогло. Да плюс вонища - спасу нет. Сначала-то я перепугался, хотел даже бушлатом накрыть, а потом успокоился. Огонь, вижу, ровный, жду, пока сам заглохнет. Только он сдох - оп-па! Не ждали и никогда здесь не видели! Входит в кухню Германа жена - председатель бабьего совета. Пришла меня охватить в части сбора средств на подарок. Колькина Капа третьего родила. Деньги я, конечно, выдал. О молчании, конечно, попросил. Учительница все ж по специальности, должна понятие иметь. Продукт мы потом, уже вечером, догнали из того исходника, что остался. Но разве же женский язык удержишь! Через два дня все "обчество" знало - двухгодичники в общежитии самогонку гонят.

- Ну скажите мне, оболтусы, - спросил на совещании аншеф, - вам что - мало денег платят? Да за то время, какое вы с этой хрней возились, десять раз можно было до магазина слетать.

Профессор, признавайся, это ты все затеял?

- Так точно, я. Очень захотелось, товарищ подполковник. Из любви к науке и освоению новых специальностей. Вдруг когда-нибудь понадобится? А тут и я уже с опытом.

Подготовленный спец.

А ППС лишь булькал что-то и, чувствовалось, боялся только того, чтобы история повыше не всплыла. Потому и обошлось все это нам с

Вовой устными кренделями.

Так служба и шла своим чередом. С дежурствами, готовностями, неисправностями, регламентными работами, происшествиями и со своими развлеченениями. "Только сон приблизит нас к увольнению в запас", как любили говаривать наши бойцы. Пришел момент и воинство обозреть.

"Личный состав" - название, придуманное для них взамен царского

"нижние чины".

Полсотни солдат-срочников. Полный интернационал. Казах и русский из Алма-Аты, казах и украинец из-под Гурьева. Пара молдаван. Литовец

Йонас из Каунаса. Поляк Миша из Вильнюса. Двое азербайджанцев и оба

Исламовы, хоть и из разных районов. Немец и русский из

Целиноградской области. Трое татар, трое грузинов, два осетина, по паре узбеков и таджиков. Еврей из Баку. Русские из разных мест СССРа нашего необъятного. Украинцы…

Землячеств не было. На верху, видимо, это как-то специально отрабатывалось. Потому что прислали к нам, было, сначала в один призыв пятерых азербайджанцев, а потом троих забрали, чтобы густо не стало. В общем, замес в мелкодисперсной фракции. Если бы Сталин, устраивая в свое время великое переселение малых народов последовательно руководствовался принципом, подобным примененному в формировании нашего дивизиона, то в акккурат к принятию брежневской

Конституции 1977 года мы бы и имели в СССР декларированную в ней

"новую нацию - советский народ".

Дедовщины, в ее теперешнем и даже тогдашнем понимании, в дивизионе тоже не было. Не потому, что с ней боролись, а потому, что практически все солдаты круглосуточно были на виду у офицеров. Не с чем было бороться, потому что не давали зародиться. Зародиться и стать традицией. Однажды, в дежурство, наблюдал сценку. Присланный к нам как раз в тот день молодой солдат, механик водитель, по привычке, внушенной в "учебке", прокричал в темноте после отбоя:

- Дедушкам до приказа осталось… дней! Дембель стал на день короче, старикам спокойной ночи!

- Ну, тебя там и задрочили! Совсем охрел! - ухмыльнулись дедушки.

Конечно, молодых гоняли больше. Чтобы они службу и работу понЯли, чтобы не спрашивали "где доски брать". Но издевательств, как таковых, не было, это уж точно.

Был у нас сержант-стартовик, Г-в. Таких мышц живота я не встречал ни у кого, хоть сам восемь лет классической борьбе отдал и кое что видывал. Он брал солдатскую табуретку, сжимал ее ногами в кирзачах и держал на перекладине "угол" в течение 30 секунд! Лично засекал. И еще один его номер, тоже уникальный. Парень рисовал на стене крест на уровне глаз, отходил метра на полтора-два и мог в эту мишень помочиться. Чемпион полка по подъему переворотом. Сто тридцать четыре раза, вдвое перекрыв прежний рекорд части. (Я в той спартакиаде тоже участвовал и с 38 разами в хромачах стал первым среди офицеров).

Так вот, этого Г-ва перевели в другой полк (!) за "неоднократное издевательство над молодыми солдатами". Издевательство заключалось в следующем. Будучи дежурным, он следил за молодым, натирающим паркет в спортзале. "Шваброй" состоящей из полуметрового отрезка толстого бревна, к которому были прибиты щетки и ручка. Забыл спецпрозвище этой штуковины. Мотоцикл, что ли. Когда тот был близок к завершению,

Г-в проходил мимо него, занятого, и прятал окурок среди вычищенного пространства, где-нибудь за плинтусом. Зеленый заканчивал работу, докладывал. Тут-то Г-в и указывал ему на "неубранный" бычок. И заставлял натирать по новой. Круче этого случая издевательство на точке не поднялось.

Приколы над молодыми да, случались. Раз такой прикол чуть к трагедии не привел.

Солдатик майского призыва, из гурьевских степей родом, был, за дремучестью своей, собаководом поставлен. Ну какие, казалось бы, при службе в этой должности могут быть неприятности? А на Валеру они посыпались. Собак было три. Кавказские овчарки. Начинается с

"часовой обязан бдительно охранять и стойко оборонять… ", а заканчивается "…услышав лай караульной собаки, установленным сигналом (или как шутили бойцы - без искажений) сообщить в караульное помещение." Это про них. Собаки сооружение 7А охраняли, то, где "ромашки". И вот одна из них удавилась. За чем-то или кем-то прыгнула через забор, вдоль проволоки бегая. Длины цепи не хватило, она за оградой земли и не достала. Повисла. Служебную собаку списать, это целая история. Мальчишка из непуганных краев, под объясниловки-оформления переволновался - жуть. Это остальным насмешечки, "собака от такой жизни и то повесилась".

Ладно, утряслось это дело. Но собаковод еще и за свинарник отвечал. Ветслужбы, считай, никакой. За два моих года я ветеринара только раза три и видел. И то один раз на то самое с псом происшествие. Поздней уже осенью опоросилась у Валеры свинья. Штук несколько из новорожденных поросят сразу и замерзло. Валера испугался, никому из старших не сказал. С солдатами поделился - что, мол, делать? А ветераны посмеялись:

- Ну, Валера, теперь уж тебе точно трибунал. Поросята это тебе не собака. Да и собаку тоже припомнят.

Вечером, на поверке Валеру не обнаружив, дежуривший Федор особо не взволновался. В свинарнике, наверное. Куда он, зеленый, денется. А утром хватились. Туда-сюда, выяснили, что воина еще с обеда никто не видел. В уголке свинарника поросятки сложены околевшие. Все восемь.

Бойца нет. Шинель его висит. И бушлат тоже. Готовность сыграли - не появился. В деревенском магазине расспросили. Был, говорят, солдат вчера. Купил папирос и бутылку водки. Из полка приказывают - искать.

Но помощи не обещают. Какими силами искать-то? И где? На территории покойника или в окрУге живого? Или еще как? Собрали солдат десяток, пошарили по лесам-лугам окрестным. Покричали… На окраине города, как раз по нашему шоссе был спортивный аэродром. Договорились с ними о вертолете. Герман (это еще до аншефа было) в облете участвовал.

Вернулся мрачный. Только и сказал, что маскировка у нас дерьмовая.

Надпись "НЕ КУРИТЬ" на "шестерке" в бинокль за пять верст видно.

К ночи Валера сам пришел. Сказал, что как увидел после обеда, что и уцелевшие, было, поросята тоже сдохли, так и убежал. В чем был, в одной плащ-накидке. За день до того получка была, ему, рядовому на ефрейторской должности - 4руб. 80 коп. Вот и решил он бутылку водки выпить, пачку "Беломора" выкурить и повеситься. Да пока в стогу пьяный ночевал, слава Богу, передумал. Утро вечера мудренее. День подрожал, а вечером и вернулся.

Дедам понавтыкали за глупости, а Валеру не наказывали. Даже пообещали в кочегары перевести, когда следующий призыв придет. Раз уж ему такой непер с животными. И действительно, перевели.

У воинов была какая-то и внутренняя меж собой организованность.

Офицерам не подчиненная. Боец хозбанды Казачок на воровстве попался.

Таком же безмозглом как и все его существо. Будучи банщиком в субботу, карманы солдатские почистил. У кого-то деньги, у кого-то значки. За крысятничество в армии наказывать принято строго. В автороте, к примеру, такого подонка из окна второго этажа выкинули.

Но наши бойцы поступили странно и для начальства неожиданно. Всем личным составом они объявили Казачку обструкцию. Недели две с ним абсолютно никто(!) не разговаривал. Проходили как мимо пустого места. Федя и Герман даже заволновались.

- А что его бить-то малохольного, товарищ подполковник!? - ответил на прямой вопрос аншефа вызванный на совещание дедуля

Петруччио. - Его раз стукни, он и помрет. Пусть лучше так прочувствует.

- Ну, тогда особо не сгущайте. И последите, как бы он с собой чего не наделал.

Конечно, солдаты разные были. И по характеру и по способностям. Иду мимо беседки-курилки, а там ржачка.

- Вы что тут заливаетесь?

- Да вот, товарищ лейтненант, слушаем как Махсот с Йонасом меж собой по-русски разговаривают.

Это в июне было. А в ноябре Йонас, дежурной смены телефонист-планшетист, на русском говорил уже абсолютно чисто.

Примерно через год, имея к тому способности, мог доложить по телефону за любого офицера, включая командира, причем его голосом.

Даже аншеф этим его умением иногда пользовался.

Казах Махсот тоже попал в дежурную смену. Но дизелистом. С кем ему там особо разговаривать? С соляркой что ли? Или с мотор-генераторами? Так и дичал в "РВ" помаленьку. Любил он, летом, при ясного солнца закате, влезть на самую высшую точку станции. На верхний торец угломестной антенны широкого луча. Там как раз уместиться можно было, ноги поджав. Сядет и леса окрестные озирает.

Видимо, душа его степная по простору тосковала.

Дежурная смена - это пара в два бойца. Дизелист в "РВ" и телефонист-планшетист на коммутаторе. Пар таких две. График - через шесть по шесть. Часов, не суток. Но практически на все время службы.

Смены настолько в новый режим вживались, что возвращение к нормальному даже трудности вызывало. На первом сроке при смене на центре еще и оперативный находился, на сутки выставляемый. Если же дивизион не на боевом дежурстве, то смена функционировала самостоятельно.

"Два солдата из стройбата заменяют экскаватор. А солдат из ПВО заменяет хоть кого!" Планшетист заменял монитор компьютера. На ДКП находился огромный, где-то четыре на два с половиной метра экран из плексигласа, с нанесенными на нем квадратами - сеткой ПВО и отдельными объектами с "привязанной" географической карты.

Километров пятьсот покрывающей. Называлась эта штуковина - планшет воздушной обстановки. Само собой, планшет этот был развернут мордой к столам начальников (в ящике одного из них как раз та не слабо исполненная схема ГГС и пахала). А с обратной стороны плекса премещался воин-планшетист в наушниках и спецкарандашом в руке. Этим карандашом он по данным, получаемым с центров РТЦ дальней радиоразведки прокладывал трассы полета целей. Особая фишка состояла в том, что все подписи параметров цели под треками (время, высота, тип и т.п.) планшетист должен был выполнять в зеркальном отображении, чтобы командование видело их нормально. Да еще и

"протокол обмена монитора", т.е. система нумерации квадратов в сетке регулярно менялись. Раза примерно три-четыре в месяц. Я цели водить пробовал, больше четырех одновременно не получалось. Работенка та еще. Йонас же управлялся с двадцатью двумя. Ему из Каунаса даже дефицитные в то время карандаши-стеклографы присылали, чтобы было парню с чем Родину защищать. И любой текст он на спор писал в зеркальном виде с той же скоростью, что и в обычном. Натренировался сидя по ночам на коммутаторе. Ибо первая и основная должность в мирное время - телефонист. Телефонист в дивизионе - это не просто штеккер в нужное гнездо воткнуть. Это и сигналы по громкой принять-ответить-ретранслировать. Это еще и разыскать требуемого человека по различным возможным номерам и только потом соединить.

Тут и навык нужен и сообразительность. Не то в лужу попадешь или другого посадишь.

Был в дивизионе секретчик по фамилии, скажем, Вяхирев. Из московского ВУЗа с четвертого курса отчисленный. Вполне грамотный.

Рослый, плотный парень, спокойный - ну как замерзший пруд.

Перемещался только шагом и больше всего любил поспать. Его так и вызывали, в казарму звоня.

- Вяхирева разбудить и в секретную!

Стоял он как-то дневальным, а в дивизион Папа позвонил. Командира потребовал. На коммутаторе кто-то из молодых сидел, так там потом и не прижившийся. Стал он командира искать, из штаба ответили - в казарме. Зеленый вместо того, чтобы аншефа в казарме сначала к телефону вызвать, сразу напрямую Папу туда и соединил. Звонок как звонок. Один из сотни за сутки. Надоело уже дневальному отзываться

"Казарма!". Решил со скуки - отвечая, себя протитуловать.

Неторопливо, как все остальное делать привык.

- Временно исполняющий обязанности дежурного в его отсутствие, дневальный первой смены, старший писарь секретного делопроизводства, ефрейтор Вяхирев Владимир Петрович слушает вас внимательно!

- Трое суток ареста! - выдал ему Папа прямо в трубку.

Не помню, отсидел ли Петрович, но ошибка телефониста здесь очевидна. Дежурные воины самыми надежными были. Но и с ними бывали происшествия. Йонаса сменщик Никола из начинающих алкашей был. Из всех бойцов пьяными пойманных, наверное, больше всех попадался. Но на дежурстве - ни-ни. Кроме одного случая.

Где-то в половине второго ночи, оперативствуя, слышу по ГГС вызов: "Планшет, Парнику! Планшет? Планшее-ет!!?" Но Никола не отвечает, хотя это его обязанность. Ладно, отозвался я из кабины

"У", поговорил, а потом думаю - что с бойцом-то? Если в туалет вышел, так почему не доложил? Заглядываю в коммутаторную. Вижу картину маслом. Пьяный в лоскуты воин еле голову держит. Но службу несет, однако. Только вместо ДМШ отвечает в ватную рукавицу. Упорно так.

- Слушает Планшет! Планшет слушает!

Вот ведь, паразит! Ведь в ноль часов заступая, они мне докладывались

- трезвые были. И сейчас дизелист (я его вызвал для контроля) трезвый. Один, значит, этот голубь нажрался. Пришлось выгонять, подменять, аншефу докладывать… И так далее и тому подобное, по отработанной схеме.

Сразу замечу, потому что в этих установках своих я очень твердым был. Специально, ради искусства, я солдата на нарушениях никогда не ловил. Но если он мне попадался, то считал своим обязательным долгом его наказать. Или своей данной в тот момент властью или властью вышестоящего командира. Потому как, что означает "попался"? В первую очередь то, что этот прохвост не осознает в должной мере, что он совершил нарушение. Раз не принял мер к маскировке. Во вторых, попался он не кому-нибудь там, а лично м н е. Значит, это он от м е н я не маскируется. Неуважение лично мне проявляет. Наказать наглеца!

Ловить-то я не ловил, но приглядывать - приглядывал. Для того дежурный и поставлен. Чтобы не только боеготовность обеспечивать, но и происшествия минимизировать. Тут у меня иногда прямо что-то на уровне подсознания свербило, вроде Гласа Божьего.

Июль месяц. Сижу ночью в бытовке казармы, книжку почитываю, дежурную службу свою несу. Вот краем глаза заметил, как Петруччио, оператор СРЦ, на улицу вышел. В трусах и сапогах, в три часа ночи. В туалет, наверное. Минут через сорок что-то в мозгу зашуршало беспокойное. Спрашиваю дневального, возвратился ли боец? Отвечает - нет. В самоход в такое время, еще и в такой экипировке не ходят, да и парень надежный. К тому же Дедушка. Близ забора по деревне погулять мог бы и у меня отпроситься. Надо искать. Начинаю с туалета, выгребного, типа "сортир". Полсотни метров от казармы. Там же и нахожу. В яме, по горло в дерьме стоящим. Сбоку у туалета отмостка была совсем подгнившая. Воин до конца не проснулся, когда шел, вот и съехал в яму сквозь доски провалившись. Под ногами не твердо. Стоит, шаг вправо-влево сделать боится. Замерз, как бобик.

Поднял я наряд, вытащили. Дядя Коля Лехе кренделей напихал за отмостку. Ну, а если представить, что я бы не хватился? Жуть.

Перво-наперво, хрена бы мы его там нашли, в небетонированной яме кубов на пятнадцать. А если бы и нашли, какое потом письмо родителям писать? Погиб при исполнении, утонув в дерьме? Такой отличный парень. Да хоть бы и разгильдяй! Но, как говорится, Бог не допустил.

Поскольку все солдаты круглые почти сутки были на виду, быстро выяснялось, кто из них на что способен и от кого чего можно ждать.

Как положительного, так и безобразного. Потому очень скоро воин оказывался именно на той должности, в которой он мог принести максимум пользы или, на худой конец, минимум ущерба. Элитными были ребята в сменах операторов РС, два водителя - на хозмашину и командирскую и еще мальчики для ключевых мест во взводе управления.

И если у бойца голова варила, то ему многое доверяли. Тот же

Петруччио, мой, в какой-то мере, земляк (я в стройотряде на Целине был километрах в десяти от его родного поселка) сразу после школы целый год до армии учителем работал. Физики и математики в 6-х - 8-х классах. А в дивизионе почти полтора года в одиночку с СРЦ управлялся, за прапорщика-техника работая. И не один он таким был.

Человек шесть головастых срочников состояло в должностях техников, получая за это содержание в двадцать рублей.

К примеру, был у нас парень, Юра, призванный (как это тогда полагалось) на один год после окончания вечернего факультета ЛИАПа - института авиаприборостроения в Ленинграде. Сперва его, было, на коммутатор посадили, а потом решили - он же инженер, потянет и больше. И отдали в его распоряжение АУС. АУС - это абонентский узел радиорелейной связи. В принципе, все, что мы получали по проводу, в случае необходимости можно было гнать и по радио. Вот только АУС этот у Федора далеко не в начале приоритетной лестницы был. Потому и не жил толком, хоть и не помирал до конца. Юра же, кабину эту получив, неделю схемы поизучал, еще с недельку с ней повозился и заработала матчасть, как Золушка. На мачту ее двадцатиметровую потом только влезет, фишки почистит - и порядок. Зимой, конечно, удовольствие не большое, но не такое уж и частое. Кончилось же, однако, "по военному". Отломилось позже Юре его умение. Как и мне потом, между прочим. Обычно лучших бойцов увольняли первыми. Но тут хватились. "Помрет мужик, кто Россию кормить будет?" Замены-то Юре нет. И пришлось ему срочно себе преемника готовить из имевшегося

"подручного материала". Дембельнулся аж в двадцатых числах июня, а ведь мог бы еще до дня Победы.

Были ребята и не очень сообразительные. Но это еще не значит, что им применения не находилось. Дают мне в осенний призыв двух молодых на будку. Обоих из Оренбурга.

Первому, Казачку, двадцать уже. Призвался поздно из-за того, что положенного для призывника веса в 50 кг раньше не достигал. Закончил

8 классов и ПТУ по специальности "ремонт швейных машин". Недели через три выяснив, что этот недомерок ни соображать, ни даже отвертки в руках держать не умеет, сплавил я его в собаководы.

Второго спрашиваю:

- Сколько классов закончил?

- Восемь.

- А работал кем?

- Бондарем на нефтемаслозаводе.

- А долго ли работал-то?

- Пять месяцев.

- Что же ты до этого-то делал?

- В школе учился, восемь классов заканчивал.

- Ну ничего себе! - думаю. - Как же ты у меня тут разберешься-то?

Однако оказался отличным парнем. И не тупым вовсе. К тому же шустрым, причем без того, что тогда в армии называли "борзостью".

Конечно, обучить его радиотехнике было совершенно невозможно. Зато оказалась у Владимира Васильевича одуренная зрительная память.

Быстро обучился операторскому обеспечению контроля станции. Мои разные прибамбасы между делом тоже запоминал. От скандала меня спас как-то. Я, когда сильно подпирало, сигнал разрешения контроля (РК), отдающий управление будкой в мои руки, сам себе выдавал. Нештатно, минуя кабину "У". И однажды, забыв его снять, уехал философией заниматься. Меня нет, а тут боевую работу сыграли. Наводчик смотрит

- горит на пульте РК по будке "П" и сниматься не хочет. Как локатором управлять? Комбат на будку прибежал, разбираются с Юрашем на пару. Тут Владимир Васильевич и говорит (молодец, хоть и зеленый, но не постеснялся):

- А вот лейтенант иногда провод накидывает. Вон там. Синий такой провод, с зажимами. - И показал, где.

Среди белых жгутов синий сразу видно. Комбат зажимы скинул и все зауправлялось. Не то плакали бы мои занятия.

ВВ, когда я вернулся, нотацию мне прочел. Из серии "Ты это брось, дочка!". Но в таких делах горбатого могила исправит. Другой моей рацухой, позволяющей с помощью штатной аппаратуры наблюдать on-line на экране осциллографа полосы пропускания приемных трактов прямо при их настройке, даже технические службы корпуса заинтересовались. Еще бы. Это много удобнее, чем их по точкам карандашом на миллиметровке строить. Крутанул регулировку - рисуй. Еще крутанул - опять рисуй.

Так полосы сутки можно пронастраивать. А тут крутишь и сразу всю ее видишь. Видимо, инструкции были написаны и утверждены для каких-то более старых проверочных генераторов, режим качающейся частоты не поддерживающих. Но ладно, бог с ними, полосами.

Хорошим стал оператором Владимир Васильевич. На горке вокруг будки бетонная стенка была, чуть больше метра высотой. (Это ее верхний край, снежком припорошенный, виден в нижней части фотографии.) Черт его знает, с какой целью ее соорудили. Смысла в ней разумного не было. Весной смотрю, под стенкой этой хрен растет. Я воину и говорю:

- Убирать площадку будешь, овощ этот не трогай. Это будет мой овощ. Он к осени вырастет, я его в дело пущу.

Осенью стоим мы у входа в Центр, он как раз внутри горки находился, а оператор сверху и кричит:

- Товарищ лейтенант! Вы только посмотрите, хрен-то у вас какой здоровый вырос!

Вся РТБ возвеселилась.

А еще расторопный Володя стал чемпионом полка по одеванию. Всего, чего можно. "Подъем-45 секунд" делал меньше чем за тридцать. ОЗК химзащиты тоже чуть не вдвое быстрее положенного. ОЗК это для солдат. У офицеров был химкомплект Л-1. Однажды решили проверить на время, как мы и ОЗК надеваем. Ясное дело, взял я комплект своего оператора. Команда "ОЗК надеть. Газы!" Я, как всегда - очки в карман, противогаз на черепушку. Раскидываю комплект, начинаю влезать. А у Вовы там шнурков внутри всяких дополнительных понавешено - море. Рационализатор спецодежды нашелся. Ох и попутался я со слепу в этих его доработках! Под язвительные насмешки проверяющих…

Оператор же с кабины "А", азербайджанец, тот всем, не исключая аншефа, "ты" говорил. Никак не мог переучиться. Первый-то раз, в начале беседы, еще помнил, а чуть дальше разговор, все - опять сбивался. И еще постоянно напевал себе вполголоса. Днем как-то захожу в караульное, ведомость отметить. А там веселье.

- Что это тут у вас такое?

- Да вон, Гюльгасан. Уже второй час поет "А я в Россию, домой хочу!" и никак остановиться не может.

Аббревиатуру ПВО офицеры раскрывали как "Подожди Выполнять -

Отменят". Солдаты же как "Пока Воюем - Отдохнем". И действительно.

Прибежав по сирене и отработав начальный этап связанный с контролем, сбросом маскировки с "пушек" и т.п. значительная часть воинства падала отдыхать под гудение работающей аппаратуры. В повседневной же службе личный состав был занят по горло. Поддержание порядка на матчасти и территории, помощь офицерам при проведении регламентных работ. Внутренний наряд. Полковой караул, когда дивизион снят с первого срока. Но в первую очередь караул в дивизионе. День радиотехническая батарея, день стартовая. И так всю службу. "Через день на ремень". Большинство за два года и в увольнении ни разу не было. Провалились бы эти "ромашки ", охрана которых требовала постоянного поста. Потому выезд в город, если, конечно, это не в полковой караул, был для солдат как праздник.

Однажды Герману боец на разводе заявляет - зубы, мол, болят.

- Хорошо, поедешь в полк лечить. У кого еще зубы болят?

- У меня, товарищ майор!

- Тоже поедешь. У кого еще?

- У меня!

- У меня!

- Так. Набралось больше трех человек. Вызываем врача сюда.

Самая хохма, что врач в тот день действительно приехал. Не стоматолог воинский, Юры Д. жена, а просто полковой дохтур. С обычной плановой поездкой. Узнав, что личный состав на зубы жалуется, приказал доставать из санитарной машины АППАРАТ. Мои зубы не болели, но даже и мне при виде АППАРАТА как-то слегка поплохело.

Вешалки такие бывали, как сейчас выражаются, офисные. Внизу напольный стальной тяжеленный блин, из него труба в дюйм с четвертью, на верхушке трубы консоли с крючками. АППАРАТ был примерно таким же. Только вместо крючков из трубы выходил гибкий вал с цангой для крепления боров. А в полуметре от пола к той же трубе были пристроены велосипедные педали, с помощью которых эта бормашина и приводилась в действие. Военно-полевая стоматология! У всех воинов зубная боль сразу прошла без врачебного вмешательства. (Настоящего больного Леха на другой день все же отвез в стоматологию.)

Помнится, послали меня, как самого на точке спортивного офицера, на полковую спартакиаду команду от дивизиона везти. Десяток человек от парко-хозяйственного дня оторвать. Заодно и офицерскую "нишу" от дивизиона в соревнованиях своим телом закрыть. Отработали, домой едем. Суббота, часа два дня. И по городу афиши - фильм

"Великолепный" с Ж.-П. Бельмондо. Событие культуры, хрянцузский фильм. Воины и взмолились.

- Давайте посмотрим! Ну надоело нам то старье узкопленочное, что на выходные присылают. И выступили мы ведь хорошо.

- Да уж, посмотришь тут. О выезде машины из полка уже на

"Планшет" доложено. Как в дороге задержишься, да еще на два с лишним часа? Они там от беспокойства сами на уши станут и, не дай бог, еще и полк поднимут. (Эх, были бы тогда мобильники! )

Ну а те, которые в караул пойдут, как вы без отдыха?

- Да нормально, не первый раз!

- Ладно, беру все на себя, уговорили.

А в кассах очереди длиннющие и на ближайший сеанс, что минут через десять, уже все продано. Иду к директору. Объясняю ситуацию, красочно описываю режим службы воинов наших. Помогите защитникам неба в плане культурного отдыха. Молодец женщина. Не только остатки брони отдала, но даже и пропустить бесплатно велела. Те бойцы, кому мест не хватило, на ступеньках в зале сели. Обошлось и с задержкой.

Андрюха дежурил, он аншефу не спешил докладывать. А лишь только заволновался, если о нем так вообще можно сказать, как мы уже тут.

Развод, правда, задержали, потому что половине команды в наряд и караул было тем вечером. Еще и нарушение положения об обязательном отдыхе перед заступлением. Засни воин на посту, мог бы на меня вину спихнуть, не привез, мол, вовремя. Зато кино посмотрели.

Склонный к экстремальным обощениям комбат выражался так. "Солдаты делятся на две категории. Одни не умеют работать, другие умеют не работать." На самом деле, это верно лишь отчасти. Были такие, которые сначала не умели, а потом обучались и работали. Были и такие, которых и обучать-то не надо было. А были и полные разгильдяи, основной целью которых было от любой работы уклониться или выполнить ее минимально, лишь бы отвязались.

Был в РТБ один воин с маршальской фамилией. Ну, к примеру, Чуйков.

Тот еще суконец. Из ушлых пакостников. Осенним вечером прихожу я на ужин и слышу в штабе какой-то тарарам. Захожу, любопытства ради.

Аншеф, Герман, комбат, дежурный и в их компании какой-то пьяный мужик в телогрейке. Мужик твердит только одно - отобрали бутылку водки, вот вам сумка пустая. Оказывается поймали его на первом посту. Поймал часовой, оператор СВК Чуйков. Про водку какую-то знать ничего не знает. Мужика сдали вызванной милиции - с гражданскими нарушителями полагается ей разбираться. Чуйкову Папа отпуск объявил.

Но ВВ печенкой почуял, что что-то не так. Отпуск, не им объявленный, он не мог отменить, но стал за малейшие провинности объявлять Чуйку

"месяц неувольнения", значит, и задержки поездки. Вот тогда-то воин в отместку кабину "А" и раскрутил. Лишь потом, месяца через три, бойцы мне рассказали, как на самом деле все было.

Мужик из соседней деревни давно хотел у военных с грузовой машины бензонасос снять. Вот в тот вечер, крепко у магазина выпив, решил по дороге домой это дело и довести до реализации. Но от незнания расположения да с пьяных глаз все перепутал - вместо автопарка полез на "семерку". (Возле хранилища тоже три машины стояли. ЗИЛы-131 в специальном исполнении и на запрете повседневной эксплуатации. В любой мороз от ключа стартером заводились.) Чуйков его остановил, а чего не остановить-то в половине седьмого вечера. Скомандовал

"ложись". В те времена девяносто процентов мужского населения страны армию прошло и про "неприкосновенность часового заключается в

…праве применять оружие…" хорошо помнило. И возможные последствия понимало. Застрелит часовой со второй пульки, да в отпуск поедет. Мужик команду выполнил, Чуек начкара вызвал. Дальше события приняли нештатный оборот. Нарушитель бойцам о цели своего проникновения рассказал и, чтобы отпустили, бутылку водки предложил.

Она у него с собой была. Воины бутылку взяли, отпустили сперва дядю.

Метров на десять. Но тут Чуйков решил, что надо и отпуск тоже поиметь. Опять клиента в грязь положил, а начкар дежурного вызвал.

Вот потому в штабе пьяный дяденька от возмущения ни о чем, кроме как о бутылке и не говорил. Не мог поверить в такую беспредельную подлянку со стороны подрастающего поколения. Пузырь, спрятанный на территории поста бойцы после караула выпили, конечно. Даже не попались в тот раз.

Отпуск. Отпуск с "точки" это практически несбыточная солдатская мечта. Для того чтобы его получить, мало было служить безупречно.

Нужно было безупречно служить на достаточно заметном месте, причем в момент отпуска тебе на это место должна была найтись замена. Вот оно, диалектическое противоречие о единстве и борьбе. Так что, уж если выпала тебе с неба звезда, не делай глупостей. Будь готов ловить.

Рядом с будкой на горке размещался ПВН - пост визуального наблюдения. Этакий бетонный стакан с окошками, с размеченной внутри азимутальной шкалой. Вдруг станция цель вовремя не "увидит", так ей с этого поста сообщат. Если она рядом пролетит. Никакого серьезного отношения к этой штуковине не было. Редко, когда туда кого реально сажали. Солдатики пост не любили, все же в зоне излучения находишься. А когда там дежурили, то в основном дурака валяли.

Дремали или мечтали о дембеле.

По воскресеньям нас частенько округ тревожил. Обычно около семнадцати часов. Пустит контрольную цель по большому кругу и проверяет, как один за другим по ней полки разных корпусов работают.

Вот при такой работе сидел на ПВН старательный парень, взвода управления водитель рядовой Фарид Шайдулин. Татарин из-под Алма-Аты, только месяца три как призванный. И вместо того, чтобы мух считать, службу нес, за небом бдил. Видит - несется аэроплан над самой головой. Боец шустренько о нем в кабину "У" сообщил. Причем даже азимут успел засечь. Я направленцем сидел и дело это во всей красе наблюдал. Тезка, даже команды стреляющего не дождавшись кабину развернул и в догон цель повел. Тут аншеф команду выдал, пуск и привет. Доклад на КП полка.

- По данным поста визуального наблюдения, "Планшет" уничтожил стрельбой в догон низколетящую цель, азимут…, дальность…

- Планшет! - спрашивает спустя минут пять К-й, командир сменивший Папу. - Фотоконтроль сделать успели?

- Успели, только еще не проявили.

- Кто был на посту?

- Рядовой Шайдулин.

- Объявляю ему отпуск.

Операторы РС, дедушки, которые в синхронной пятнадцатисекундной работе с наводчиком эту цель обслужили, чуть со своих кресел железных не попадали. Вот, мол, пруха молодому! Оказалось, весь горьковский (нижегородский) корпус, работая с АСУРК, эту цель только тремя дивизионами обстрелять сумел. А в нашем корпусе, которому

АСУРК в этот день использовать не разрешили и отключили, вообще лишь

"Планшет" (ну и полк) единственный отличился. Благодаря тому, что зеленый Фарид хлеблом не щелкал. Ведь СРЦ низколетящую за горизонтом видеть не может. Потому на индикаторе кругового обзора цели нет.

Стреляющий не знает, что у него низколетящий рядом вот-вот появится и надо наводчику в этот сектор луч станции наведения направить. Не сразу, месяца через три, но в отпуск Шайдулин съездил.

Случались ли тогда в армии крупные происшествия? Случались. О них мы узнавали из приказов по корпусу или гарнизону, зачитываемых перед всем личным составом. Не из "свободной прессы". Вот пара из того, что вспомнил.

В городе боец железнодорожного полка ушел из расположения, прихватив автомат. Причина - письмо из дома: "брат получил восемь лет, отомсти". Вышел на Московское шоссе и открыл стрельбу. Двоих гражданских положил, еще скольких-то ранил. Был застрелен с вертолета.

В Ивановском (?) полку при реальной заправке на "шестерке" воины работали в противогазах со снятыми клапанами. Умники их всегда извлекают, чтобы по утрам на тренировке по "химдыму" легче бегать было. А вот почему они в тех же ПГ на заправку пошли, не знаю. Итог

- два трупа, троих спасли. Виноват офицер, руководивший работами.

Проверять надо.

Случались ли у нас в дивизионе происшествия? Не без того. Даже вернее скажу - случались регулярно. Я как-то вечером в штабе высказался, задумчиво полистав книгу дежурств.

- Ну вот. Осталось мне служить четыре месяца. Это значит, примерно двадцать два дежурства. Стало быть минимум одно ЧП - мое.

- С чего это ты взял? - поинтересовался Герман.

- А вы по журналу гляньте. У нас в среднем каждые три недели что-нибудь да случается. Три недели - это двадцать один день.

Что подряд, что в разбивку - разницы нет. Стало быть хоть раз да на одно из двадцати двух дежурств ЧП должно выпасть.

- Это ты все правильно говоришь. Только разве это ЧП? Это так

- обычные происшествия. Мелочь.

И в самом деле. Большая часть происшествий на чрезвычайные никак не тянула. Хотя и мотала нервы. Вот хотя бы из моей практики.

Самое простое происшествие - праздничный день. Дежурному офицеру праздник - что лошади масленица. Бегаешь, как последний пес, ждешь неприятностей. Сверху тебя травят: каждые четыре часа проверка личного состава с его построением, каждые два часа - докладывай, как там у тебя, все ли хорошо? Вымотаешься за сутки, как за пять дежурств.

Случайная стрельба. Иногда это случалось у смененного часового при контрольном спуске после разряжания карабина. Пока по постовому маршруту движется, передернет затвор ручонками шаловливыми, да и забудет. А потом - бах! Однажды меня этим здорово напугали. В пятом часу утра, темно еще, слышу вдруг, от караулки ОЧЕРЕДЬ! Где-то из трех пулек. Ничего себе! Откуда очередь? Ведь в дивизионе одни карабины. Нападение на караульное помещение? Нетушки, до выяснения я туда не побегу. Звоню им из казармы.

- Что у вас за пальба?

- Это при разряжании.

- А почему очередь?

- Не знаем!

Потом оказалось, что карабин был неисправен. Есть там такая фиговина, вроде храповика, шептало называется. Вот из-за этого сношенного шептала карабин и начал палить как автомат.

Заодно отмечу. "Взять" дивизион можно было почти голыми руками.

Хватило бы и троицы крепких решительных дядечек с кухонными ножами.

Без спецподготовки, но минимально знакомых с организацией службы.

Таких в стране полно - от одного только химкинского района на трехдневные сборы однажды нас 700 ЗРВ-шников собрали. Взять примерно по следующей схеме. КПП и при нем караульное помещение с пулеметом запросто обходится и оставляется в стороне. Тысяча шестьсот метров периметра, из них 90% неохраняемого и без сигнализации - перелезай на здоровье! Лучше всего между тремя и четырьмя часами утра. Самое сонливое время. Можно для страховки с коммутатора на Центре начать, безоружного телефониста там связав, чтобы соединить никого не смог, а можно и этим не утруждаться. Казарма не запирается, дежурный сержант отдыхает, дневальный заторможен, штык-нож его только спину чесать годен. Дежурный офицер в штабе, если даже и вроде меня, не спит, тоже пока не мешает. Нож под горло дневальному, тот тихо покажет койку дежурного. То же самое ему - и в руках ключи от ружейной комнаты. Все, дело сделано, никто не пикнул. Ракеты большие и никому не нужны, а все стрелковое, что не в складе НЗ под сигнализацией, можно теперь элементарно вывезти. Из автопарка хозмашину, солдатики погрузят, куда денутся, выезд - минуя КПП тараном заборного пролета. До свидания, мальчики! Слава богу, в советские времена такое и представить было невозможно. Зато сейчас, даже если подходы к периметру минировать, так останется опасность, что и мины украдут.

Были еще происшествия бытового плана. Вот самое обычное.

Где-нибудь часов около шести вечера, только ты дежурство принял, вырубают электричество. Ужин к этому моменту на плите, наполовину готов, но стоп процессу. Надо разводить дровяную плиту. Дров готовых, как водится, нет. Ищешь свободных бойцов, чтобы их напилить. Одни только заступили, другие только сменились, наищешься еще. В результате ужин задерживается аж до программы "Время". За полчаса до нее дают напряжение, а к моменту начала положенного просмотра заявляется шефуля в дурном духе. И ты, ничем "не виноватый" и такой старательный, получаешь пистон за нарушение установленного распорядка дня.

Или происшествия "за забором". Бойцов иногда, человек по пять-семь в клуб на танцы отпускали. А когда, как это теперь называют,

"группа" среди бойцов неплохая сложилась, то она даже в этом клубе выступала. Шефуля такие дела иногда поощрял в зависимости от настроения. Потому девушки знакомые у бойцов, конечно, в окрУге завелись. Да и до того не без того. Когда девицы по своим деревням после танцев или кино расходились, так мимо "точки" идя непременно песни горланили. И воины к ним гулять, ясное дело, бегали. Обычно даже не в самоволку, а просто по шоссе, плюс-минус полтораста метров от КПП. За особое нарушение это не считалась. Лишь Герман крикнет, увидев, "давай домой!". Или даже просто "смотри у меня!" Но была в этом деле одна опасность. Само шоссе было дурное. Кто-то говорил - на сто три километра сто семнадцать поворотов. И местные, да и дальние, часто по нему ездили в нетрезвом виде. Это еще мягко сказано. Раза четыре я своими глазами глазами видел валявшийся у дороги на боку трактор " Беларусь", по-моему один и тот же. За мои полтора года только по этой деревне при авариях семь трупов. Как раз за дивизионом был очень паршивый поворот. Сколько на нем кувыркнулось, даже сказать затрудняюсь.

Веду я воинов на пруд организованно купаться. Строй на дорогу вывел, видим катастрофу, случившуюся только что. Стоит ЗИЛ-157, кунг с подмосковным номером. Перед самым его капотом валяется мотоцикл

"Восход", у меня самого такой дома остался. А спиной к нам, в капот уткнувшись, человек. Согнулся и как будто что-то рассматривает.

Подошли ближе, глянули… У 157-го фары решетками защищены. Вот голова этого мотоциклиста на встречном курсе как раз и попала между правой решеткой и капотом. Треснула и застряла. Тут бы и шлем не помог, даже если бы и был. На голове разможженной клиент и висит. А чуть дальше, метрах в пяти, улетевший пассажир его, тоже уже не живой с разбитым вдрызг затылком. Зрелище жуткое на ярком солнце.

Это же надо до такой степени напиться, чтобы начать разъезжаться со встречным правыми бортами. В машине ошалевший водитель моих тогдашних лет. Ни жив, ни мертв. Заехал, землячок. Позвонил я с КПП в полк, в ГАИ чтобы сообщили. Однако предложение отложить купание бойцы все же отвергли. Пошли даже после такой невеселой картинки.

Но тот-то случай коснулся военных только как зрителей. А бывало и похуже. Сидим в штабе на ежевечерней случке у шефа. Входит начкар

Блошенко. Докладывает - на шоссе у того поворота машина сбила девчонок и вроде бы (о, формулировочка!) с ними был наш (забыл фамилию, помню лишь, что водитель тягача и из Калуги родом), скажем,

Царев. Побежали смотреть. Фарами ГАЗика место осветили. Осколки фар по снегу. Лежит девчонка сильно пострадавшая, но еще живая.

Сестренки ее нет, нашего бойца тоже. Девчонку быстро в Спасское для первой помощи, оттуда их санитарной машиной в город. Место вешками обозначили, на случай снегопада. Готовность сыграли - Царева нет. В полк доложили. Шефуля в машину упал, в больницу рванул. Хоть что-то узнать, если в та сознание придет. А тут и Царев пришел. Говорить почти не может, в той аварии от удара язык прикусил до полного распухания. И бедра ушиб сильнейший. Сказал, что его и вторую те двое в машине с собой забрали и отпускать не хотели. Когда километра два уже за деревню отъехали, сирену услышали и его выпустили. Шеф из города вернулся, сказал, что первая умерла на операционном столе.

Вторую милиция через день нашла, метрах в ста от дороги в снегу закопанной. Установили, что травмы были для жизни не опасные, умерла от того, что добили. Вот так. Две сестры-близняшки неполных восемнадцати лет. Барахляным солдатом был этот Царев, но до самого своего скорого весеннего дембеля стал тихий-тихий. Когда этих подонков судили, его свидетелем уже из дома вызывали.

С травмами происшествий при мне было два. Одно с нашим откомандированным водителем в полковом автопарке произошло. Чем-то его придавило до сложного перелома бедра. Подробностей не помню, а вот парень был хороший. Узбек из Ташкента, Гаибназаров по фамилии.

Второе происшествие, прямо скажу, случилось из-за моей халатности.

За два месяца до конца службы. В конце ноября сдавали мы станцию в очередную доработку. Мороз стоял уже градусов под двадцать пять, обледенело все. Это было мое последнее свертывание. Прислали из полка в помощь дополнительный АТС - артиллерийский тягач средний, гусеничный монстр в триста лошадиных сил. В отличие от нашего дивизионного траки на нем были обрезинены, чтобы асфальт не портить.

Владимир Васильевич в отпуске, который я ему пробил, Юраш на железнодорожной погрузочной в городе. Да тут и работы почти никакой.

Антенны уже демонтированы и в прицепы уложены, осталось саму будку с горки сдать. Стали мы ее АТСом цеплять. Раз водитель не смог правильно подъехать, другой… Особо не беспокоюсь, знаю, какие они, солдатики-водители. Сзади буксирное дышло кабины на фаркоп АТС надеть пытаюсь, а выделенный мне боец-стартовик Вася Джейранашвили водиле сигналит, на подножке стоя. Вот именно - на подножке. Хотя в крыше кабины АТС люк есть, предусмотренный для таких дел. Очередной подъезд задним ходом, легкий удар по дышлу, переключение передачи вперед и… И АТС покатился на своих обрезиненных гусеницах с обледеневшей горки, просто как санки. Совершенно не управляемо.

Дорога, что с горки вела, по откосам деревьями обсажена, аллейкой такой реденькой. Вот к одному из этих деревьев АТС с ходу и привалился, как раз той подножкой, где Вася стоял. Все это мгновенно произошло, секунды за две, не больше. Слышу стон. Выбегаю из-за тягача, вижу - Вася зажат практически во весь рост, между деревом и кабиной. Водитель тоже выскочил. И мы с ним вдвоем, в тягач ногами упершись, сумели дерево отжать! Откуда только силы взялись?! Тополь хоть и невысокий, подрезанный, но по толщине точно с солдатскую миску, позже сравнивали по спилу. Вася на снег вывалился, а АТС дальше сполз и опять в дерево уперся. Тут я на Центр вбежал, срочно фельдшера вызвал. Минуты через три примчались и он и врач, как раз к нам приехавший. Васе промедол, в санитарку и в госпиталь. Повезло.

Ни одного перелома, только сильное сдавление груди и бедер. Гематомы по всему телу. Через неделю выписали. Кстати, Вася Джейранашвили отличным солдатом был, спокойный такой, полный, рыжий грузин.

Прозванный ВВ Зорким Соколом, - если кто-то что-то терял на позиции, то находил именно он.

Тополь спилить пришлось, чтобы АТС вызволить. Кабину потом сдавали вниз двумя тягачами в режиме противовеса. Единственный положительный момент во всем случившемся. Если бы я тогда будку зацепить сумел, то улетели бы по льду ее двенадцать тонн под откос со всеми магнетронами, клистронами, электромашинными усилителями и вместе с тягачом.

Командир полка, не Папа, а уже другой, мне трое суток ареста объявил и совершенно, считаю, справедливо. Это я уже потом проанализировал. Вопиющее нарушение техники безопасности. Во-первых, втроем такие работы не делаются. Во-вторых, воин должен был сигналить из люка. В третьих, я инструктажа не провел. В четвертых, покрытие дороги шлаком или песком не обработал. Расслабился, "сами с усами" - одиннадцатое свертывание. От привычки человек наглеет и теряет чувство опасности. Счастье, что так обошлось.

Вообще-то меня тот случай здорово научил. Спустя девять лет послали от универа со студентами на картошку. Комбайнерами тоже студенты были, после недельной подготовки. Порвало у комбайна колесо. Тракторист фаркопом (он у "Беларуси" на гидравлике) комбайн поддел, вывесил и стали колесо менять. Я все это издали увидел, когда же ближе подошел… Метров за полтораста разглядел, комбайнер под рамой лежит и что-то у ступицы ключом придерживает. Бегом пришлось мчаться, кричать что было мочи, чтобы вылезал немедленно.

Вылез он, ко мне повернулся - типа, а что такого-то? Тут как раз пашня подалась под трактором, комбайн с подвески вниз и грохнулся.

Уж не знаю, кто из нас стал лицом зеленее - студент или я.

Объявленные трое суток мне тогда отсидеть не пришлось. Сначала технику на платформы грузили, потом ее в Ковылкино, это в Мордовии, промышленникам сдавали. Часть наших там оставили, надсмотрщиками.

Затем, воспользовавшись тем, что у нас готовности нет, полковой физкультурник сосватал меня в Вологду на первенство корпуса по самбо команду отвезти и самому выступить… Так месяц, установленный для исполнения взыскания и истек за делами.

Надо бы, конечно, было в части, воинству посвященной, с поваров начать, как самых для жизни дивизиона важных. Но в начало оно как-то не легло. Потому поварами закончу.

На "Певуне" готовили через день Иосиф и комбата Гордеича жена. В паре у них еще как-то более или менее терпимо получалось. Зато когда я на "Планшет" перебрался, почувствовал разницу.

Солдат-срочник Должков из тех же исходных продуктов варил гораздо вкуснее. Но был этот Должков болен чем-то типа лунатизма. Сам он это не афишировал, а призывная комиссия прохлопала. А может это дело на службе только и проявилось. Причем лунатизм этот у повара возникал не обязательно ночью, а в любое время суток. Явный не самоход косящего от службы. От чего Дедушке косить-то? Тут дела такие - у него щи на плите, а он пошел, ушел и пропал. Потом очнется где-нибудь на территории или в паре километров от дивизиона и сам не понимает, где он и как здесь оказался. И все чаще эти приступы у парня становились. Стали даже бояться, как бы он под машину где не влетел. Кончилось тем, что положили его в госпиталь.. Там он через пару месяцев и ДМБ свой встретил. Чтобы домой его надежно доставить дивизион даже сопровождающего выделял. Сержанта Колю Блошенко.

После Должкова Иосиф с "Певуна" прибывший, поваром заступил. На каждый день. Стала тут харчевня на пределе возможного. Ну не было у этого еврея из Баку к готовке способностей и старания не было. Но в армии же солдат службы не выбирает. И когда Юра его из поваров согнал, а аншеф утвердил, все вздохнули облегченно. Потому что повара хуже Иосифа найти было трудно. Вот стартовик из него неплохой получился. А перед дембелем Иосиф выкинул номер, у начальства и бойцов неоднозначную реакцию вызвавший. Признался он, что пока целое лето территорию демонтированного "Певуна" охранял, то не только бороду отрастил. Изловчился еще и триппер поймать. И с этим трепаком целых четыре месяца поварствовал, таблетками зуд зажимая. А теперь домой желает ехать полностью излеченным, о чем и заявляет. Такие вот дела. Никакого периодического медконтроля. Армия"c. Ладно, трепак - гусарский насморк, но если бы он что потяжелее зацепил?

Затем поваром стал таджик Аскаров. Из старта. У того даже в личном деле записано было - до армии работал в ресторане. Подсобным рабочим на кухне. Уж и не знаю, какая была санитарная обстановка в ресторане, но в дивизионе через пару месяцев бойцы сами попросили

Аскарова убрать. После того, как несколько раз видели его портянки просушивающимися в кухне в самых неподходящих для этого местах.

Повар в тапочках работает, а неиспользуемая амуниция сохнет рядышком. Надо отметить, что готовил он в общем-то неплохо. Из той же перловки-шрапнели с кусками сала плов у Аскарова получался очень даже ничего.

После таджика в дивизионе наконец появился настоящий повар.

Володя, сержант-сверхсрочник. Он имел за плечами кулинарное училище, службу в армии поваром и заочно учился в городе в пищевом техникуме.

Вот тут-то мы и узнали, что такое настоящая готовка. Из тех же харчей выдавался продукт на порядок более вкусный. Все просто диву давались Вовиному искусству. По другому не назовешь. Однако в поварах Вова пробыл недолго, месяца два. Оно и понятно. На кухне ему все время крутиться нужно было, а в город когда? Общага пожалуйста, но и домой иногда хочется. Потому Вова двинул на повышение - в дивизионные начпроды. А Кадыра перевели в начхозы.

И вернулось бы все в пищевую непонятку если бы не удача. Это в августе было, а еще в мае в дивизион призвался молодой солдат-грузин. С винной фамилией Циклаури. Этот боец тоже "из ресторана" был, вроде Аскарова. Но расклад тут лег другой. Дома их семья кафе держала. Государственное, конечно, но фактически семейное. Вот этот воин все по кухонной части умел, потому что там и вырос. Собирался после армии семейное дело отца-хозяина-повара продолжить. Из стартовиков сам вызвался в повара, на привычную работу. Хотя нагрузка на повара не из малых. В 4-30 подъем и пахота до вечера. Готовил Циклаури армейский продукт хоть и похуже Вовы, ту же рыбу, скажем, но много лучше всех своих предшественников. Да еще в сочетании с той зеленью, что шла из огорода… Нормально. Даже очень нормально.

В солдатской столовой была отдельная комнатка-закуток для приема пищи офицерами. Дежурный офицер обязан был пробу снять и в журнале расписаться, ну и поесть, если хотел, а общежитовские постоянно столовались. Оплата - рубль в день - удерживалась из денежного содержания. Пайка из того же солдатского котла. Норма та же. Никаких привилегий. Разве что за чистотой посуды получше следили. Но это уже вопрос внутренний. Мне, вскоре после прибытия на "Планшет" подали однажды кашу на липкой миске. Стандартной, "ляминьтьевой". Такое бывало, когда с горячей водой напряг, соды или горчицы мало, да еще и в наряде рабочим по кухне боец нерадивый. Что до Fairy, полагаю, в армии и сейчас этого средства нет. Так вот, беру я эту миску с кашей, выхожу из закутка в общий зал. Роста мне бог не додал чуток, зато мощью голосовых связок не обидел. В конном строю эскадрона топот перекрыл бы - так ВВ говорил.

- На мойке!? Кто там сегодня рабочим?

- Я! - боец в окошке показался.

- Ну-ка, голову убери! - и через весь зал шварк эту миску прямо в окно мойки.

Метров с шести-семи, но попал четко. По пути каша разлетелась, конечно. Маленько бойцов обедавших забрызгала. Зато после этого ни разу липкой посуды на моем столе не было.

Тут что надо отметить. Говорят, лошадь объезжают с одного раза. И другим вещам она быстро обучается. С людьми сложнее. Я вот примерно с пятого курса самонадеянно о себе полагал, что могу любого человека одними только словами обгадить с ног до головы вдоль и поперек, причем не применяя прямых оскорблений. В армии оказалось - это не совсем так. Реципиент должен быть подготовленным. Дозревшим, в смысле интеллекта. Потому с офицерами получалось, а с солдатами не всегда. Тем более с теми, что из Средней Азии. Приходилось опускаться до мата. Стройотрядовская тренировочка помогала, хотя до

Германа мне было очень далеко. Но иногда и матом дело не заканчивалось.

Простая процедура, подъем. В обычном режиме дивизиона дежурный офицер обязан на нем присутствовать. Для Дедушек Советской Армии по подъему мухой взлетать - снижение статуса. Небось не сирена воет, а дневальный кричит. Полежим, повыпендриваемся. Голову одеялом замотаем. Пусть зелень видит - деды свое отвскакивали, теперь имеют право не спешить. Но когда это надувание щек превосходило разумный предел в три минуты, приходилось вмешиваться. Сначала подходил и тряс дежурный сержант. Если он был из стариков, то тем дело и кончалось. Если же сержант был из молодых, только после учебки, те деды, что покруче, его игнорировали. Тут уже подходил я, голос на мат не тратя. Просто пинал сапогом снизу, через сетку кровати и матрац. И не больно, и сигнал доходчивый. После этого боец поднимался. Дедушки - воины послужившие, знали, что последует, если не встанешь. А следовало вот что. Я открывал его тумбочку, брал мыльницу, выкинув мыло, шел к умывальникам. Наполнял мыльницу водой, откидывал одеяло и выливал все бойцу в койку. Заправленная постель иногда и за день до конца не просыхала. Так что при отбое дедушке было о чем вспомнить. Но до такого у меня доходило всего раза три.

Обычно все ограничивалось первым этапом, по Василию Аксенову: "Один продемонстрировал начало приема, другой - начало контрприема. И они разошлись довольные собой и друг другом".

Скажу без балды и хвастовства. Воины меня уважали. Панибратства я не допускал, держал дистанцию. Но поговорить со мной можно было о чем угодно. Я тоже на два года призван, т.е. чем-то был такой же, как они. Тоже дембеля ждал. С другой стороны, по службе был ничем не слабее других офицеров. А по другим знаниям и бытовому умению много и поболе. Как кирпич класть, кто покажет? Профессор. А штукатурить как? Он же. Или шифер правильно стелить. Бредень двенадцатиметровый по ночам на дежурствах связал, чтобы было с чем на пруду развлечься.

Все нетронутые лимоны в ДОСах попрививал, только один не прижился.

По математике и физике тем, кто в ВУЗ готовился, помогал.

Фотографировал, проявлял и печатал. На баяне играл - когда требовалось, мы его в клубе заимствовали. Приемы борцовские иногда показывал. Еще стол тот, теннисный… Опять же, мои двадцать два подтягивания на перекладине никто перекрыть не мог. Даже Г-в делал только девятнадцать. Но, правда, он и потяжелее был килограммов на десять, ему труднее.

Нет, действительно, хорошо бойцы ко мне относились. Перед дембельским отъездом даже специально в общагу заходили попрощаться, если я в то утро с наряда отдыхал. Нож свой любимый, перочинный я раза четыре на позиции терял - всегда находили и возвращали. Хороший нож, шестипредметный, Павловского завода спецпартия. Только вот карманы он любил рвать. В последний раз вернули с переделанной рукоятью. Облицовку поменяли, новую заметной сделали, ярко красного цвета. И инкрустацию из латуни. На одной стороне ракета, на другой зеркала антенн от будки. Андрюхин земляк сваял, Джичоев. Дембельский вариант. Чтобы мне память осталась. Дизайн не так чтобы уж шибко хорош, но все же… Жаль, утопил я его лет через пять, на Истре рыбача. Двух дедков, по последнему льду рядом ухнувших, вытаскивал.

Своим бушлатом. Один рукав им, за другой тянул. Нож и нырнул через очередную дыру в камане. Но все равно - память и так осталась.

Когда срок перевалил экватор, я, упражняясь в армейских делах по принципу "на службу не рвись, от службы не бегай", вдруг начал ощущать свой в полку вес. Стали меня в разные технические комиссии включать по проверкам. Пару раз даже дивизионов других полков.

Занятие однажды приказали провести корпусное, в рамках сборов замов частей по вооружению. Майоров да подполковников. Хохмочка получилась чисто армейская, типичная, потому расскажу.

Занятие было по консервации будки на длительное хранение. Дали мне документус по этому процессу, поручили выучить, рассказать и продемонстрировать. Будку выкатили из НЗ, по счастью до антенн развертывать ее не требовалось. В полку на отдельной площадке установили. От дивизиона аншеф бойца в помощь выделил, того самого

Гюльгасана. Три дня дали на подготовку. Силикагелем в мешочках мы будку завесили, не хуже, чем Кадыр овощехранилище капустой. Швы прогерметизировали, выставку потребных смазок устроили, лейблами украсили. Какой-то там дряни не хватало, так я ее сам замикстурил, вспоминая Гашека:

"- Мне нужен елей, освященный епископом, - спросил

Швейк в скобяной лавке. - Он у вас есть?

- Ну конечно! - ответил старший приказчик, - Дайте ему конопляного масла номер семь."

Коронным номером занятия, его жирной завершающей точкой должна была стать проверка герметизации после окончательного задраивания кабины. Для этого Инструкция предлагала вставить в один из вентиляционных лючков фанерную заплату с двумя штуцерами. Одним для подачи сжатого воздуха, другим для присоединения водяного манометра.

Герметизация считалась нормальной, если поданное в кабину избыточное давление в 50 мм водяного столба падало вдвое не быстрее, чем за двадцать секунд. При первом прочтении докУмента у меня сразу возникло желание дать автору в морду. Сжатый воздух - без проблем,

МС-ку подгоним, что шар-баллоны ракет заправляет. В день занятия обещали выделить. А вот где я вам манометр такой возьму? Во всем полку нет ничего похожего. Но тут во мне взыграл выпускник физфака и я сваял девайс собственными руками. Нашел стеклянную трубку, пошел в автопарк и с помощью газового резака согнул ее в виде буквы U.

Стеклодувная мастерская, первый курс. Хорошо учили, однако. Закрасил воду чернилами, залил, линеечку проволокой примотал - готов прибор.

Пристроили к фанерке, все по-писаному. Как что получится, проверить не удалось - сжатый воздух только завтра, прямо на занятии. Хотя сомнения и были - при резком захлопывании двери воздух по ушам не бил, как ожидалось. Гюльгасана я к занятию настропалил-накачал.

Чтобы ко мне не обращался. А то начнет свое "ты" лепить, сраму не оберемся. Чтобы я ему:

- Ефрейтор Исламов!

- Я! - чтобы он громко так, бодро.

- Прогерметизировать дверь кабины!

- Есть! - и чтобы он быстро так, шустро. "С огоньком", блин, а не как в жпу раненый.

Вот и начало занятий. Все готово. Девять часов. Солнышко, июньская утренняя прохлада. Половина слушателей с глубокого послевчерашнего похмелА. Еще бы - второй день двухдневных сборов. Я все думал, как начинать-то? Ведь по правилам, старший группы должен доложить преподавателю о готовности к занятиям. Это лейтенанту-то будет подполковник докладывать? Не смешите мои портянки. Потому проявив инициативу сразу двинул вперед.

- Товарищи офицеры! Мне поручено провести с вами…

И все пошло своим чередом. Языком молочу, на схеме и в натуре показываю. Проникшийся задачей Гюльгасан действует с четкостью караула у Мавзолея. Спектакль идет на ура. Наконец, дошло до финала.

Подогнали МС-ку, дуем. Минут пять прошло, столбик в трубке шевелиться и не собирается. Триста атмосфер баллона вдули - даже не дрогнул.

- Ладно, лейтенант! - сказали мне полуполканы, - одним словом ты не кабину надул, а нас. Или, может, и тебя вместе с нами надули.

Посмеялись и похмеляться пошли. А я, так жидко обмаравшийся, все же решил разобраться, в чем дело. Полез под лафет будки, где низ вращающегося токосъемника, что-то там, уже сейчас не помню, вскрыл, аж заводское еще, что и трогать никогда не требовалось. И тут мне захотелось уже не просто набить морду автору, а расстрелять его из рогатки. Шариками от никелированных кроватей, какими мы в детстве пуляли. Не торопясь, с особым садизмом. Потому что там было отверстие, где-то в четверть квадратного метра, причем такой формы, что задраить его было практически невозможно. Разве что с помощью современной монтажной пены и то проармировав предварительно гнутыми сетками. Вот ведь скотина! И, наверное, сидит где-нибудь в управлении Главкома ПВО. С девяти до восемнадцати. Инструкции пописывает. На службу в метро ездит, гад! А я тут ошкверявился с его подачи. Манометр сделал, старался дурачишка… Одно утешение.

История эта продолжалась с четверга до вторника. Так что неучтенный начальством в выходные, я в столицу сгонял. С вечера пятницы до утра понедельника.

Однако фиаско с надуванием на мою репутацию не повлияло. Полоса такая пошла. В КПСС предложили вступить, но тут я уклонился - сказал, что надо над собой еще поработать, а то пока уж очень я горяч. Не то чтобы я против коммунистов был, нет. Пионерское детство и спортивная юность у меня в заднице лет до сорока играли, но несколько в другом плане. Если какая-то задача в принципе решаема, то почему это ее не решу именно я? Что значит - не умею? Вникну, разберусь, научусь и сделаю! И делал. Но вот с общественной работой еще в Универе у меня были сложные отношения. Какая могла быть общественная работа, если в день три с половиной часа на дорогу уходило, на принудительный досуг, используемый для пополнения эрудиции? А в перспективе и дальше будет уходить? Потому рассаматривал эту работу исключительно как раздражающий и отвлекающий от дела фактор. Так что подход был сугубо прагматический. Членство в КПСС - это, конечно, веревочка, по которой можно легче повыше выбраться. Но больше - это уздечка, за которую тебя дергать будут. Да и не лежала душа как-то.

Вскоре в газете окружной про наш дивизион полстраницы прописали, а нас сфотографировали. "Высокие соцобязательства взял расчет, которым командует лейтенант такой-то. На снимке. Лейтенант такой-то со своим расчетом". Я, Юраш и Владимир Васильевич с гаечным ключом на 32. Обычно эта "Стой, кто идет?" по всей ленкомнате валялась, но тут бойцы мигом разобрали для дембельских альбомов. У нас для общаги свой экземпляр выписывался, ППС уговорил. Полежала она у меня на подоконнике дня три, да и пропала. Убрать захотел - уже поздно.

Оказалось, Андрюха второпях ее обычным назначением использовал. В наших выгребных удобствах. Может, ее теперь в Сети поискать?

Потом экзамен на классность подошел. Второй я уже имел, а тут пошел сдавать на первый. В комиссию корпуса.

- Ты что, лейтенант? - сказал ее председатель или как там его.

- Не слишком ли высоко тянешься? У нас большинство кадровых через два года только второй класс имеет, да и то не все. А ты сколько прослужил? Распушился, двухгодичник!

- Ну что вы, товарищ подполковник! До двух лет мне еще пять месяцев. К тому времени я на "мастера" сдам. А сейчас пока вот только на первый. На него три системы надо знать. Я знаю пять.

Всю будку "П" и всю кабину "А". Неисправности устранять на всех приходилось. По трем системам месячный регламент делаю наизусть. Еще по двум в каждую инструкцию гляну не больше, чем два раза. Проверяйте!

Что-то они меня там поспрашивали, больше по верхушкам. А потом Ван

Ваныч Петченко, что по будке главным технарем корпуса значился, сказал.

- Да что его пытать? Знаю я его, видел, как работает. Вполне соответствует.

И вышел я оттедова перьвоклассным специалистом. На "мастера" я сдавать, конечно, не собирался. Учить те 102 страницы "Правил стрельбы" наизусть, да еще и практику набирать, зачем оно мне?

В начале сентября были соревнования молодых офицеров корпуса.

Заочно-очные. Очную часть на базе нашего полка проводили. От полка нас трое было из разных дивизионов. В основном соревновались по всякой общевойсковой дребедени. Физо, строевая и управление строем, организация связи, стрельба, партполит, хим-дым… Там мне и поперло. Даже из ПМ двадцать три очка выбил, единственный раз в жизни. По управлению строем, помню, красивое было упражнение. Надо было вести строй прямо на стену и скомандовать на ходу "кругооом… марш!". Оценивалось расстояние до стены. Кто ближе повернул, но чтобы стену не задели. Тут у меня тоже все удачно выпало. По партполиту выписку предъявил о сданном кандидатском по философии…

А в заочной части, вероятно, рейтинговая была система. Конкурс классностей, конкурс должностей… Не знаю точно. Я, конечно, не плох был, но все же кажется мне, что полк меня проталкивал. Видать, начальству хотелось нестандартно выпендриться - вот, мол, каких мы двухгадов выращиваем.

Через месяц вызвали в кадры корпуса. Вручили грамоту и часы

"Командирские". С гравировкой по окружности "От командующего", а в центре "МО ПВО". Вот они, передо мной сейчас.

- Ну что, Профессор, - сказал начкадрами подполковник Вяликов,

- Всех одолел?

- А что, разве всех?

- Нет, только второе место. Вот, в грамоте написано.

- Эх, товарищ подполковник! Все нормально, хватит и этого. Но это потому, что прав водительских у меня нет. А видели бы вы, как я подъезжаю!

- Да уж вижу, как ты подъезжаешь!

- Нет, как я к пусковой подъезжаю! - меня действительно Юрок и

Леха потренировали знатно.

- Да ты, небось, и правил движения-то не знаешь!

- Никак нет, знаю. Имею права на мотоцикл уже пятый год.

- Ну ладно. Приноси фотографии, подумаем над твоим вопросом.

- А фотографии у меня с собой. Недавно на замену комсомольского билета фотографировался, вот они и лежат в кармане.

- На все-то у тебя сразу ответ готов…

Пара недель - и выдали мне удостоверение водителя третьего класса, выписанное зенитно-ракетным училищем. Ну, конечно, литр коньяка и т.д…

Хороший был дядька, бывший фронтовик Вяликов. Это с его подачи я в наш ближний полк попал. В тот самый первый день, когда из округа в корпус прибыл для дальнейшего распределения, температура у меня прыгнула до 38 с лишкОм, еще в поезде. Вот Вяликов меня в местный полк и направил - начинай служить с укладки в санчасть, куда ты, такой, еще дальше поедешь? Обширен был корпус по дислокации, запросто мог я осесть где-нибудь возле Котласа. Или в Сусанинском районе, как раз там, куда Иван поляков завел. Где к "точкам" медведи заглядывали. Хотя, полагаю, и там бы не пропал. Мы хоть и из

Подмосковья, но люди сельские…

Часы оказались неудачными. С месяц только и проходили. В общей сложности года за три я на их ремонт потратил больше, чем хватило бы новые купить. По настоящему так и не заработали. Комбат не зря еще в самом начале смеялся:

- Надо бы было гравировку другую сделать. "Забери меня, мама, из противоаэропланных войск!"

Права потом на шабашках пригодились. У штатных водителей рабочий день восемь часов, мы же вкалывали по двенадцать-тринадцать. Вот я и ездил по маршруту "от растворного узла до растворного ящика" на вполне законном основании. В один сезон за мной самосвал даже закрепили, ГАЗ-51 плохонький. В 1985-м был обмен "корочек" и требовался для него документ о том, что ты "активный водитель".

Чтобы на мото обменять, это был техпаспорт мотоцикла. А на профи - документ о стаже, типа выписки из трудовой книжки. Словом, не обменяли. Лежат те права, как память, в той же коробке, что и часы.

На категорию B позже пришлось сдавать "с центра поля".

В декабре еще на соревнования съездил. На этот раз по самбо.

Телефонограмма из полка была - откомандировать в распоряжение начфиза меня и Казачка. Ну, у тебя и компания - насмехались ВВ и

Герман. Армия, что еще тут скажешь? Начфиз проиницировал, мне и приказали. Собрать команду, свозить ее в Вологду и выступить в первенстве корпуса. На подготовку неделя. Выделили бойцов человек пятнадцать, неизвестно, по какому принципу отобранных. Скольких-то и

Казачка (тоже мне, отыскали легковеса) я забраковал по полной непригодности. Двоих взял исключительно, чтобы только весовую категорию соответствующую закрыть. Остальные что-то умели, в пределах чуть выше дворовых. Более или менее на уровне были я и певец наш азербайджанский Гюльгасан Шириналы оглы Исламов. Это я его вызвал, знал, что у себя дома, в Шамахе, он немного тренировался.

Четыре дня на освежение приемов, давай, ребята - вперед.

Зимняя Вологда произвела на меня мрачное впечатление. Я во многих

"дырах" бывал, но лет пятнадцать потом был убежден, что областного центра хуже нее в Союзе не видел. Пока не попал в Джезказган.

Спортсменов своих в казарму к какой-то роте пристроил, а самому ночевать негде - полковая гостиница забита. Больно-то наплевать, иду к тем же бойцам. Но они-то на довольствии, я же нет. Обедать можно в офицерской столовой части. Ужинать - столовок не найдешь, только кабаки, без заказа выпивки (мне же на ковре выступать!) там морду воротят. Утром - вообще голяк, хоть на вокзал лети через весь город.

Советская действительность, обычное дело. Но все это вместе, в неустроенности не утрясшееся, очень не понравилось.

Целый день решали, как эти соревнования проводить. Как будто раньше нельзя было этого продумать спортдеятелям штаба корпуса.

Наконец, начали.

Глянул я своим взором опытным, команды все - не лучше нашей.

Борюсь - выигрываю, да к тому же чисто, еще борюсь - опять выигрываю, опять чисто. На болевых. И пошло-поехало… Хотя раньше по самбо мне только один раз в соревнованиях выступать доводилось.

Лет за пять до того. Ребятишки мои тоже ни шатко, ни валко. Выбывают потихоньку, но места вполне достойные. В пределах шестого-восьмого из борцов по пятнадцати-двадцати в весе. Гюльгасан четвертым стал. А я добираюсь до финала.

Стоп себе, думаю, мы так не договаривались. Полтора месяца до увольнения, забот неотложных дембельских море. Хотя бы с тем же рефератом по лазерной теме для допуска к вступительным в аспирантуру. Замечания шефа по нему учесть. Других дел тоже не меряно. Вот сейчас выиграешь, вдруг, первое место - оставят здесь на сборы, на первенство округа потом пошлют. Мне это надо? Спортивных сборов я и нормальных уже понавидался, только военной версии мне не хватало. Да и мало что в самбо светит "классику" с неактивным первым разрядом. В Москве ребята из спортрот, дважды в день тренированные.

С другой стороны сейчас, в финале, просто так под клиента лечь - тоже неприлично как-то. Не так воспитан. Что бы на это тренер мой,

Виталий Федорович, сказал?

Парня, что со мной в финале бороться должен был, я еще в первый день засек. Потому что выигрывал он с помощью тех же приемов классической борьбы. Той, которую сейчас греко-римской называют.

Куртка, там, на тебе или трико, это ерунда. Опытный борец такие штучки сразу отмечает. Хотя бы по наклону корпуса в стойке. Соперник был хороший, надо сразу сказать. Еще неизвестно, кто бы из нас выиграл, если бы честно за дело взялись. Но решился я на договорную встречу. Единственную во всей своей борцовской карьере. Подошел, поговорили. Солдатик второго года службы из Череповецкой бригады.

Родом из Молдавии, тренировался по классике с тринадцати лет. На сборы поедет с удовольствием - где бы ни служить, лишь бы не служить. Договорились сделать показуху. Два приема он, два я. По очереди и как можно больше. Кто какие умеет, из всех видов борьбы. В конце я проиграю ему по баллам от двух до четырех очков, если на классику оценки пересчитывать. Мы оба в самбистской системе учета слабо разбирались.

Да-а, устроили мы цирк без репетиции. Ох и накувыркались! Наш начфиз, все оргвопросы, паразит, на меня сбросивший, а в последний день приехавший, чтобы отметиться и в своей военно-физкультурной тусовке водки попить, говорил, что на двух других коврах даже следующие встречи не начинали - все на нас смотрели. Но без очков я этого не видел. Да и не до того было. Мы делали всю классику, из вольной подсечки и мельницу, из дзюдо бросок падением с упором стопой в живот… Причем все это в очень высоком темпе, насколько хватало дыхания. Соперник, а точнее сказать, теперь партнер, работал классно. Во время своего броска через спину с захватом одной руки он делал поддержку, я взлетал факелом и приземлялся на ноги, как кошка.

Кино. К концу встречи ни он, ни я не контролировали счета. Сбились.

Армия - судьи ничего не объявляли. Ни счет, ни начало последней минуты. Шепчу ему, в захвате сойдясь:

- Кто из нас ведет-то?

- Не знаю.

- Ну бросай подряд раза четыре.

Едва он это успел, как все и закончилось. Его победой, как и предполагалось. Руки пожали как положено, а сверх того я ему еще удачи пожелал. Это была моя последняя в жизни встреча в соревнованиях по борьбе. Разве я тогда мог знать? Сто семьдесят шестая по счету. Не честная, зато красивая. Так получилось.

И еще. Под эту поездку в Вологду я мотоцикл упустил, "Урал". Тогда в стране на них очередь была, да еще так не просто было в нее и влезть, а в полку возможность появилась. Военторг для плана получил перед Новым годом, как раз мой черед подошел. На "Планшет" позвонили, чтобы выкупал срочно - ан нет Профессора, ковер борцовский на выезде топчет. Так и отдали другому. Очень тогда было жалко. Однако "ИЖ-Ю3К", через месяц после дембеля вместо "Урала" купленный, до сих пор жив и бегает. Сейчас мой младший на него претендует.

Насыщенным случился тот декабрь. Наверное потому, что без станции мы оказались. Пока Вовка, Юраш и Володя-"минчанин" в Ковылкино за ее доработкой бдили, у меня в декабре еще одна поездочка случилась, чуть пораньше вологодской. Еще в ноябре отец ко мне на денек приезжал. Срочно надо было мой реферат шефуле в универ переправить, чтобы глянул. Отец мужик компанейский, посмотреть службу теперешнюю ему интересно, как ни как сам в связистах отползал-отбегал с октября

41-го по апрель 47-го… С аншефом ля-ля, выяснилось, что в войну папа как раз в тех местах Германии бывал, где дядя Коля потом службу нес. Ну, тут вообще - лучшие друзья. Дальше - больше. На Анискина в те времена как раз очередной бзик наехал. Кроликов развести. На этот раз у себя, рядом с закрепленным за ним в ДОС сараем. Поголовье на развод закупил, бойцы ему крольчатни выстроили. Заодно скажу. Это был единственный на моих глазах случай использования офицером или прапором солдат для личных нужд. Все остальные ограничивались лишь помощью в погрузке-разгрузке скарба при неизбежных для военных людей переездах. К действиям аншефа, нарушающим дивизионные традиции

(которые, как известно, в России сильнее законов) отнеслись осуждающе. Особенно женщины - те субординацией не ограничены. Вот в самый разгар дяди Колиного кроличьего зуда и заявился мой папа, знатный кроликовод-любитель. Грамота ВДНХ за производителя породы

"белый великан". Клетки осмотрел, советов надавал, самца породистого пообещал подарить. Под отсутствие боевой готовности аншеф про обещание и вспомнил.

- Ты у меня домой давно просился. Давай, езжай!

- Спасибо, товарищ подполковник! - не признАюсь же я ему, что совсем недавно не у госпитальных медсестренок, а там - уже побывал. Куй железо, пока горячо.

- Привезешь строчник для замены сгоревшего в телевизоре, который в казарме. В городе искали, нет их. В Москве найдешь.

И еще кролЯ, которого твой отец обещал.

- Ничего себе, спектр заявочек! - это я про себя. А вслух, -

Это надо на буднях. В воскресенье трансформатор не купишь, магазины закрыты.

- Ну, езжай на буднях. В четверг вечером исчезай, но чтобы в понедельник был.

Отлично получилось. В пятницу я хоть и не выспавшийся, но не привыкать, сразу на факультет сгонял. Формальности всякие провентилировал, с лабораторией пообщался. (Близкие люди - на физфаке так система руководства дипломниками была поставлена.

Приходишь третьекурсником, к четвертому уже ключи свои, на пятом дверь пинком открываешь, шестом праздники со всеми отмечаешь…) На

Комсомольском проспекте, в большом, но не бойком магазине искомый строчник купил. В один день управился. Да еще целых два дня дома.

- Что-то ты к нам зачастил! - сказал папа. - Не был-не был, а тут второй раз за две недели.

Самца он выделил отменного. Чуток староватого, лет полутора, но живым весом килограммов на семь. Впечатляющего самца. Видать, отец хотел аншефу нос утереть - вот какие бывают, не то что твои недоноски. Я в кроликах с детства разбираюсь, в иные годы у нас их до сотни штук было. Уже тогда и забивать их умел и шкуры выделывать.

Больше двух лет подряд одну и ту же шапку не носил. Даже для балансировки выводков слепых крольчат уже умел подкладывать от одной самки к другой так, чтобы та приняла. И нет, по моему убеждению, среди домашних четверногих животины более тупой и более хлипкой.

Сдохнуть может в течение получаса без всякой видимой причины.

Потому, когда вез, слегка волновался. Посадил его в дерматиновую торбу, с какой на тренировки хаживал, молнию до конца не застегнул.

Место специально нижнее боковое взял, где рундука нет. Всю ночь не спал, только подремывал. Полежу, руку опущу, пощупаю. Жив ли и как дышит? Если пореже моего пульса, то все нормально. А у самого дембельский нож наготове. Будет подыхать, вынесу в тамбур и прирежу.

Всего-то на три секунды визга. Не пропадать же такому мясу. Но ничего, добрались благополучно. Впечатленный шеф для отца бутылку коньяка просил передать. Вот ее не случилось довезти, пришлось потом от себя купить.

Новый год встречал в соседней деревне в семье Танечки, медсестры.

Она с Фединой женой вместе работала. Хорошая была девушка - еще бы полгода послужить и точно бы меня дивизионные тетки на ней женили. С дядей Саней, ее отцом, егерем охотничьего хозяйства очень мы друг другу понравились. А с первого на второе дежурным пошел. Как раз, чтобы в компании бойцов посмотреть премьеру показа "Иронии судьбы".

В январе началась круговерть дикая. По законам сохранения в компенсацию за декабрьский расслабон. В первых числах станция пришла, ребята приехали, разгрузка, транспортировка, развертывание.

В мой ДР едва пару часов выкроили, чтобы двадцатипятилетие ополоснуть. Морозы такие стояли, что водка, сдуру утром выставленная для охлаждения на веранду, к вечеру помутнела. Наутро все хрипели.

Потом технический облет был, спецсамолетом, отвечающим на запрос станции как ее родная ракета. Это чтобы синхронизацию в измерении дальностей съюстировать. Сделали все - сразу нас на первый срок.

Вперед, мальчики, за вас и так другие лишний месяц отдувались.

Быстро месяц пролетел, не успеешь "ой!" сказать.

Февраль уж близится, а дембеля все нет. Первая неделя к концу подходит, все готово, но в ответ тишина. Зам комполка по вооружению, подполковник Петров говорит, оставайся, служи дальше - ну разве у тебя на гражданке такая зарплата будет? Капитанскую должность сразу, майорскую чуть позже найдем, в службе вооружения. Аншеф туда же. ВВ то же самое повторяет, но более вяло, знает, что у меня другие планы. Я в ответ:

- Ну товарищ майор! Если бы я хотел стать военным, я бы в военное училище и пошел. Нет, не мое это дело. Вот представьте, сижу я на гражданке в выходной дома. Знаю, что никуда я не пойду и не поеду. Но чувство, что могу поехать куда угодно: захочу - на Волгу, захочу - на Иссык-Куль или даже в какое-то незнакомое место, греет это чувство меня как-то. А тут сиди на цепочке, как бобик. За грибами и то далеко не отойди. Нет, не хочу.

Бойцы в армии очень любят статистику. Помогает расцвечивать солдатскую жизнь. Сколько дней до приказа, сколько метров съедено и осталось съесть селедки, сколько килограммов сахара… Сколько до дома на большой ленкомнатной карте СССР подошв от сапог укладывается. Я тоже поддался. До дома-то своего я давно знал, даже карты не требовалось, достаточно было планшета воздушной обстановки: азимут 213, дальность 242. Наша не долетит, самоликвидируется.

Сколько на первом сроке простоял, тоже знал - 14 месяцев. Узнать бы, сколько раз я по готовности сбегал? Много, однако, но этого никак не подсчитаешь. Потому открыл книгу нарядов и посмотрел, сколько же раз я дежурным сходил. В сумме - оперативным и по дивизиону. Сколько на

"Певуне" точно сказать было уже нельзя, думаю, раз пятнадцать. Там все же штат практически полный был. На "Планшете" же по книге вышло

- девяносто девять. Мы люди не мелочные, за копейку не удавимся, но все же… Захожу к Герману.

- Товарищ майор! Поставьте меня в наряд!

- Ты что, Профессор!? Кто тут выступал, что с первого февраля его в наряд не ставить, потому что срок кончился? Я и не ставлю.

- Герман Владимирович, ровно сотое дежурство будет.

- А-аа… Ну тогда давай…

Развод проводил, обязанностей не опрашивая. Знал, что все они все знают. Я сам этих их обязанностей в уставах сроду не читал, но зато столько раз от них выслушал, что и до сих пор цитировать могу. А они чаще меня ходили. Выдал им последнеее наставление. Слова мои, творческая манера - Германа:

- Слушайте сюда, добры молодцы! У меня сегодня сотое и последнее дежурство. Если кто вздумает что учудить, пусть пеняет на себя. Я ему за обсрнный юбилей лично устрою козью жпу. Выбу, высушу и на плацу развешаю. Все поняли, глятеусы?

- Так точно, товарищ лейтенант! - весело ответили мне бойцы заступавшей в наряд родной первой батареи.

РС-ники: Миша Павловский, Коля Гонюков - лыжник-двоеборец из

Алма-Аты, его земляк Жалгас А-ев, через двадцать лет присевший в

Нью-Йорке за дела с наркотой, а пока лучший оператор корпуса, тоже с часами, к тому же исправными… Младший "дизелей сержант"

Огородников, землячок из Красногорска… Гюльгасан, Владимир

Васильевич… Сколько вместе набегались, сколько одинаковой перловки сожрали!

- Во-опросы? Вопросов нет. Караул, шты-ы-ык… откинуть! На рее-мень! Напра-а… ву! По караулам шаго-ом… марш!

К концу первой недели я начал раскаляться. Где приказ-то? На носу еще мутота со сдачей матчасти и обходным, а последний срок принятия заявлений в аспирантуру - девятнадцатое февраля. Звоню Борису, на нас с ним общий должен быть, но Боря в госпитале, то ли с воспалением, то ли еще с чем-то. Да ему и спешить некуда. На Вовку еще рано, у него срок по первое марта. Когда и в ожидаемый понедельник приказ не пришел, я сорвался. До девяти вечера протерпел, проразмышлял и рванул в столицу. Не впервой до города на попутках. Герману на столе в штабе оставил рапорт на имя аншефа с просьбой отпустить на два дня и к нему же на другом листе объясниловку, почему выехал не дожидаясь по рапорту решения. Первый срок все же у дивизиона, а по нарушениям правил боевого дежурства в

УК статья имеется.

К девяти часам утра я уже из метро "Добрынинская" выкатываюсь и к штабу округа движусь. Одежда гражданская, но чтоньть придумаем.

Главное, телефон окружных кадров раздобыть. Справочников, конечно, у внутренних телефонов возле проходных никаких нет. Крейсирую вдоль здания, вдруг глядь - редакция газеты "На боевом посту". Той самой, прозываемой "Стой, кто идет?". Вот это да - вход свободный. Вхожу в редакцию, вваливаюсь в первую попавшуюся дверь. Сидит какой-то подполковник, чай с утра пьет у стола бумагами заваленного.

Представляюсь, объясняю ситуацию. Тот как-то сразу в суть въезжает, звонит по одному телефону, другому… и соединяет меня прямо с нужным человеком! Кадровики - народ не простой, но и этот подполкан тоже сразу почему-то вник.

- Не вешай трубку! Сейчас найду. - и после паузы, - Есть приказ, есть! Ты уволен еще двадцать девятого января. С присвоением старшего лейтенанта. Поздравляю!

- Спасибо, товарищ подполковник! А номер приказа какой?

- 021 от двадцать девятого.

- Что же они его, на быках что ли везут?!!

- В корпусе попробуй узнать. Там у вас есть такой Вяликов…

Поблагодарил я горячо обоих подполковников еще раз и вылетел оттуда окрыленный. Теперь надо на факультет. Может они у меня хотя бы простое заявление примут? Ведь я все уже знаю! Надежно!

Но на этом пер мне закончился. Факультет окатил холодной водой. Ну и что, что ты наш, что ты отличник, что у тебя был тридцать седьмой рейтинг на курсе из почти пятисот человек, что у тебя рекомендация от кафедры?.. Мы же тебе не отказываем. Приноси все документы сразу, как положено, в установленном порядке. Тогда допустим к вступительным экзаменам…

Быстро заехал на Сходню, домой на пару часиков.

- Мама, дай поесть, с вечера в желудке только пара булочек, мне срочно обратно надо, дембель подталкивать!

В восемь утра уже представлялся аншефу.

- Товарищ подполковник! Старший лейтенант такой-то.

Представляюсь в связи с присвоения мне приказом?

021командующего округом ПВО очередного звания и увольнения меня в запас к помятой бабушке! Узнал в Москве, в округе.

- Поздравляю, Профессор! Ты вот что - не очень пока. Пока до нас приказ из полка не придет, служить должен. Давай, решай свои дела - я тебе зеленый свет даю, езди, куда тебе надо, разбирайся. Только не очень шуми пока. А рапорт твой я порвал, чего его светить…

В кадры корпуса не пробиться. Пропуск не выписывают. Вяликов болен, подчиненные его в телефон молчат, как рыбы. Как модно теперь выражаться "не подтверждают, но и не опровергают". На все вопросы: где приказ завис, хотя бы скажите, к вам-то он хоть поступал(?!), ответ один - жди в полку, все узнаешь. Тут гляжу - через проходную идет Ван Ваныч Петченко, главный по будкам в корпусе.

- Здравия желаю, товарищ подполковник!

- Во! Ты чего это тут делаешь?

- Да вот такие дела, никак концов не найду…

- А я слыхал, тебя вроде задержать собираются. На три дивизиона у вас один П-шник остается, а ведь еще и на полигон в апреле ехать…

- А что, имеют право задержать?

- Имеют. Месяцев до трех, что ли… Да ты позвони в кадры, узнай!

- Я уже назвонился… Спасибо, товарищ подполковник!

И помчался в полк.

Так, ситуация проясняется. "Перебрал очков", как когда-то наш одногодичник ЛИАП-овец Юра. Не остановился вовремя, теперь получай.

На "слабо" таких дураков, как ты и ловят. "Сидишь в дерьме - не чирикай". По-разному я себя, пока в атобусе ехал, проклинал. Однако что-то делать надо. Напрямую тут переть нельзя, а то найдет коса на камень. Иду к замполиту полка. Хоть и гвнюк он, но больше не к кому. Да и пугать его легче.

- Товарищ майор! До меня тут докатилось, будто меня задержать с увольнением собираются. Я что - плохо служил?

- Откуда ты это узнал? Нет, служил ты хорошо. Но вот представь, вашему дивизиону без П-шника на полигон ехать нельзя? Если, скажем, Валера с "Планшетом" на полигон поедет, то кто здесь, на месте, будет боевое дежурство обеспечивать?

Ты же сознательный комсомолец, взрослый человек…

- Товарищ майор! Вы же сами подтвердили - служил я хорошо и технику знаю. Если дивизион поедет на полигон со мной, то он ведь запросто может и не попасть, хотя все боевые параметры в допуске останутся по всем проверкам. Я даже заранее сказать могу, какой промах будет, с точностью метров до тридцати…

- Неужели ты на это пойдешь? Это же подсудное дело!

- Вот и я говорю - зачем вам такие хлопоты, с шорохом на все войска? Может пойду, может не пойду, я же заводной, вы знаете… Вы думаете, что эта задержка - в моей судьбе так себе, зигзаг. А на самом деле она для меня - поворот.

Нет, конечно, я бы этого не сделал. Кого бы я в первую очередь подвел своим "бобиком"? ВВ, тезку, Германа, Андрея, аншефа, наконец… Тех, с кем рядом, у кого эта служба - дело жизни и карьеры. Но грозить можно только тем, что в состоянии осуществить. А способ, придуманный мной в свое время из любви к искусству и чтобы на дежурстве голову занять, был красивым. Много позже, по роду своей работы занимаясь программированием стендов предполетных испытаний и в нутре зенитных ракет уже хорошо разбираясь, я его критически проанализировал. Изъянов не нашел. Установить, что за "бобик" со станции портит полет, можно было бы только при стрельбе очередью из двух, причем на второй вместо боевой части должен размещаться телеметрический блок.

Репутация в части разных технических штучек у меня в полку была сильная. Неслабые номера за мной числились. Например, секретную рабочую частоту станции, значение которой известно в полку было только двоим - командиру и его заму по вооружению, сумел определить.

Хотя все измерительные волномеры у нас были с безразмерными шкалами.

Физфак "c, не лыком шиты. Хорошо учили и хорошо учился. Однажды прямо на нас, без параметра, вертолет шлепал. Спортивный, наверное.

Я и попросил тезку мне скорость его выдать, а метку его на экране с помощью СДЦ скомпенсировать. Сам в кабину "А" через Центр перебежал, частоту биений компенсации по Лиссажу на осциллографе кинул обычным низкочастотником. Все - дело сделано, осталось только пересчитать. Я замповора Петрова потом пытал - сильно ли ошибся? Не сдался. Но когда в Ковыли станцию сдавали, довелось самому в формуляре на эту частоту глянуть и "чувство глубокого удовлетворения" испытать.

Вечером в дивизионе комбат спросил:

- Ну что, Профессор, попугал начальство? Петров звонил, интересовался.

- А вы что сказали?

- Я сказал - все может быть. Ну, и что ты там придумал?

Задержку ДГО-ДГЛ свернул бы?

- Нет, не ее. Ее - слишком примитивно, хотя и надежно. А я мальчик с фантазией, вы же знаете. Мне ведь надо так, чтобы ее потом в станции не нашли. Я пока промолчу, товарищ майор…

На следующий день, часов около одиннадцати позвонили, сказали - есть приказ, приезжай за обходным. Вряд ли они испугались, скорее, просто решили со мной не связываться. Поскольку прямого ответа мне никто не дал, даже в отношении собирались ли меня вообще задержать, могу только догадки строить.

Потом была беготня. Сдача ЗИПов, доставка и сдача в службу вооружения всеми забытого в секретной части сдохшего когда-то магнетрона… Получение невыплаченых командировочных и подъемных в размере двух окладов… Раздача барахла в подарки на память. Шинель и шапку Юрашу, полевую форму и парадный желтый ремень для дембельского прикида Владимиру Васильевичу… Любимую венгерскую авторучку Scripto Гюльгасану…

Отвальная. Ящик водки, вылитый в ведро и разливаемый по стаканам с помощью ковшика… Доставаемые из стакана звездочки… Дивизионная баня, в которую вдруг все решили пойти среди процесса, благо суббота… Похметология на другой день…

Понедельник я еще проваландался с остатками обходного, а во вторник, наконец, отбыл. Без багажа, чтобы не тянуть - его Юра Д и

Вовка мне потом в догон выслали. ДОСы обежал, с тетками попрощался.

Уже в гражданской одежде. Ребята хлопнули по стопке коньяку и вышли меня было к шоссе провожать. Коля, прапорщик-начхим, загнанный шефулей в качестве профилактики пьянки на этот день в начкары, тоже вышел. Андрюха из своего кармана вдруг снаряженную обойму извлек и все к Колькиному пистолету рвался - хотел салют устроить. Но тут сирена завыла. СкОренько мы друг другу руки пожали и побежали ребята воевать. А меня Евгений на аншефовском газике к вокзалу повез.

Налегке, с одним портфельчиком.

Семнадцатое февраля, пятнадцать ноль шесть. Все. Отслужил, Cлава тебе, Господи!

В аспирантуру я так и не попал. Тот поворот, о котором я толковал замполиту, в момент нашей беседы уже имел место быть свершившимся.

В комплекте предъявляемых документов мне не хватило паспорта. Это сейчас он вроде как на всю жизнь, а в те времена был срочным. При призыве на службу изымался и уничтожался, после демобилизации выписывался новый. На основании документов о постановке на воинский учет. Вот тут и была заковыка. Это солдата ставят на учет сразу. А офицера - только по получении его "Личного дела" из части, в которой он служил. "Дело" доставляется спецпочтой.

- Ты позванивай! За недельку, наверное, придет. Или за две. - сказали мне в военкомате.

Новый заведующий кафедрой меня и знать-то не знал, но по просьбе шефа к декану пошел. Попросить, чтобы у меня документы без паспорта приняли, в виде исключения. До самих экзаменов еще десять дней, глядишь, успеет, получит.

- Я бы вашу просьбу удовлетворил, Сергей Александрович, - сказал жестких правил человек, декан Василий Степанович

Фурсов, - но двоим, с тем же вопросом, я уже отказал. Надо быть последовательным. Ну, раз уж вы за него так хлопочете, берите его сразу на работу. Может и защитится потом…

Учиться на физфаке одно удовольствие, а вот работать - дело очень даже на любителя. Я это уже тогда понимал и к таковым себя не относил. Тем не менее, мгновенно согласился. Набранная кинетическая энергия не дала времени на раздумья.

Старший лаборант с начальным окладом 83 руб. 50 коп. в Москве.

После двухсот пятнадцати лейтенантских и казенной одежды на "точке".

Так началась для меня полоса хронического, порой унизительного безденежья длиной почти в десять лет. Пора самой продуктивной научной работы. Научные интересы и тема, лежащая в области физики лазерного оружия совпадали с оборонными интересами государства.

Шагал в ногу, так сказать. Через три года была готова, а через четыре защищена диссертация. По одиннадцати научным публикациям, одна из которых, самая большая - аж в Грете Британии, в международном журнале. Нет, Университет далеко не самое плохое место на свете, но стало мне после защиты совсем паршиво. Однако это - уже другая история…

Вот я сейчас все, что тут накалякал, перечитал. Ишь ты, какой я у себя получился "белый и пушистый"! Конечно, память такая штука, что плохое в ней со временем как-то смазывается. И это хорошо, потому что если все плохое помнить, так и свихнуться можно. Но с другой стороны, замечаю в себе и иную особенность. Почему-то те жизненные эпизоды, где я терпел неожиданное фиаско, "садился в лужу", "наступал на грабли" вспоминаются более ярко и даже с каким-то мазохистским удовольствием. Действительно - ну, работал, пахал, вкалывал, добился, получил - чего тут вспоминать-то? Шел-шел и дошел. А вот когда вдруг булькнул - о-о-о! Это как в лотерею выиграл, только знак результата другой. Но все равно, есть что вспомнить.

Нет, в армии со мной особых провалов не случалось. Неприятных моментов, оставшихся "за кадром" было полно, да.

Холодрыга общежития на "Певуне" и дикое количество клопов, выползавших при нагреве комнаты калорифером.

Кровать, поставленная ножками в консервные банки с водой и кровососы, десантирующиеся на нее с потолка

…

Сажа, сажа, сажа… Расчистка сгоревшего в день ленинского субботника цеха сырой резины на Шинном, куда были брошены все возможные войска, в том числе и мы с расформируемого "Певуна"

…

Карданный вал, который на двадцатипятиградусном морозе пришлось снимать с КРАЗа прямо на дороге.

Солдат-водитель в валенках, ватной экипировке и я в шинели и хромовых сапогах, потому что обратно ехать одному общественным транспортом, да еще бы и заскочить в библиотеку неплохо. Обогрев кабины не работает, выбравшись из-под машины пытаюсь согреть ноги под выхлопом глушителя, а потом уже и прямо на дизеле

…

Разъем в пятьдесят контактов, к которому пришлось распаивать, прямо на таком же морозе, напрочь оторванный автомобилем кабель. Владимир Васильевич, мечущийся между кабинами для обеспечения "прозвона"

- громкая связь оборвалась с тем же жгутом.

Профессор на лафете будки с замерзающим в пальцах пинцетом и паялом в другой руке

…

Труба в учебном корпусе, размороженная в мое дежурство, хлещущая из нее вода. Я, сначала объясняющий бойцам-кочегарам, как наложить на нее пластырь, а потом и сам лезущий в это мокрое дело

…

Профессор, взлетающий хоть и вне зоны лучей, но все же на работающие в эфир антенны, чтобы стукнуть по заевшему "концевику" системы угла места - придурок, не сознающий, что здоровье надо беречь, а не испытывать на прочность…

Хватит. Много чего было.

Дала ли мне что-нибудь армия? А как же. Все в жизни оставляет след.

Сперва была смешная мелочевка. На второй или третий день ошиваюсь в коридоре физфака в ожидании приема у одного из поддеканников. Тут проходит мимо меня заведующий кафедрой теорфизики профессор

Соколов. Выдающийся ученый, выдающегося телосложения. Совершенно непроизвольно кидаю руки по швам и принимаю положение "смирно!". Потом вдруг осознаЮ - чего это я?

…

Или еще. Субботник через пару месяцев. Кафедра прибирает мусор на стройке будущего корпуса нелинейной оптики. Через площадку идет трактор

"Беларусь" с ножом, останавливается. Сотрудники бросают инструменты, недоуменно отходят в сторону.

Бардак, режущий глаз. Тут во мне, опять-таки спонтанно, прорезается командный рык:

- Ну-ка, быстро лопаты подобрали! Дорогу освободили!

Доценты и ассистенты, СНСы и МНСы засуетились, забегали… Никто и не спросил - чего это он тут разорался? А я про себя хватился, одернул и подумал - ну и дела, хорошо, что хоть матом свое указание не усилил.

Но это наносное быстро ушло. Ушло и обретенное, было, умение врать сходу, не задумываясь.

Остались большие навыки в методике поиска и устранения поломок в радиоаппаратуре. Очень мне это помогло, давало немного и на жизнь подработать ремонтом.

Осталась усвоенная способность воспринимать жизнь и людей такими, какие они есть. Лучше в этом деле разбираться и меньше строить иллюзий.

Остались нехорошие привычки. Орать в телефон. Ходить из угла в угол в замкнутом пространстве. И еще закурил я в этой самой армии.

Месяцев за пять до конца срока. Надо же, почти в двадцать пять лет!

Добрые люди в эту пору уже бросают…

Наверное и еще что-то осталось - скрытое, неявное…