"Михаил Кривич, Ольгерт Ольгин. Сладкие песни сирен" - читать интересную книгу автора

случае чего закрывают проходы туда, где посторонним делать нечего. Пока
барьеры тащили, в вагонном окне мелькнуло любопытное женское лицо, к стеклу
прижался изящный носик, а потом видение исчезло. Да на окно никто и не
смотрел. В дверях появились одна за другой три сирены и, взмахнув крыльями,
перепорхнули на свои временные насесты. Собравшиеся на перроне уставились
на них, разинув рты.
Одна из сирен была молоденькая, совсем девочка, лет восемнадцати.
Простое и милое, чуть не сказали русское, конечно же античное лицо: прямой
носик, чистый, без единой морщинки, лоб, редкой белизны кожа, легкий
румянец на щеках, золотистые, падающие на плечи волосы. "Елена, дочь
Ипполита", - представил ее сопровождающий. Елена улыбнулась так доверчиво,
что даже товарищ Н. ощутил под галстуком неожиданный приток тепла, словно
от горчичников. А сын его, непутевый Климентам, прошедший на церемонию в
качестве члена семьи, не мог оторвать взора от огромных серых глаз Елены,
от стройной ее шейки, от маленькой, прекрасно очерченной груди, на которой
спелыми ягодами алели соски.
Кстати, о грудях. Кроме голубой ленты в волосах, на Елене, так же, как
на ее спутницах, ничего не было. Да и есть ли надобность в одежде по
теплому времени года, если почти все тело покрыто нежным, но плотным пухом,
вроде гагачьего, а кое-где и нарядным светлым пером? Однако руки, однако
плечи, однако грудь...
Впрочем, если грудь Елены нельзя было не признать совершенной - на чем
позже, пусть и со скрипом, сошлись даже жены аппарата, - то у двух других
сирен, постарше, эти атрибуты женственности оказались вполне заурядными.
Дорида, дочь Вакха, и Гегемона, дочь Гефеста, оказались дамами в возрасте и
в условиях нездорового, жаркого климата Средиземноморья, а может, и по
каким-то другим причинам, не сумели сохранить свежесть и красоту грудей.
Впрочем, если разобраться, приехали они в город Н. дело делать, а не стати
свои показывать. Наша держава, в конце концов, тоже посылает за рубеж
прежде всего опытных и морально устойчивых специалистов, а какая там у них
грудь и все прочее, это никого не касается.
Представленные публике Елена, Дорида и Гегемона приветливо улыбались,
перебирая по насесту крепкими птичьими лапами. Елена кокетливо расправляла
крылья, а старшие сирены, чернявые и довольно носатые, изредка произносили
гортанные слова на непонятном языке. Не верилось, что с такими голосами они
могут петь не то что сладостно, как отмечено в первоисточнике, но и вообще
как бы то ни было.
- Молодуха вроде бы ничего, - сказал завотделом промышленности
директору завода ЖБИ.- Эх, чому я не сокил! А те, что постарше, на евреек
смахивают.
- Дурят нашего брата! - согласился директор.- А мы и берем что дают. -
Он имел веские основания так говорить, ибо последние годы получал такой
цемент, что рассказать - не поверите.
- Своих евреек не хватает, что ли? - продолжал завотделом.- Да зайди в
любую поликлинику... - Но тут на них зашикали: товарищ Н. прокашлялся и
начал читать приветственную речь.
Речь ему готовили Рейсмус и заведующий промышленным отделом - тот
самый, который усомнился в национальности Дориды и Гегемоны. Естественно,
первый уделил большое внимание гуманитарным проблемам, позволил себе
вкрапить в текст стихотворные строки, второй же налегал на текущие проблемы