"Виктория Крэйн. Последнее Рождество" - читать интересную книгу автора

и мы вместе бродили по городу и смеялись. С ним было легко и весело. Его
улыбка никогда не мешала анабиозу, в который я впала, не нарушала пустоту в
моей голове, ничем мне не угрожала. Я жила, гуляла, улыбалась. Всегда
улыбалась и надеялась, что так буду жить долго, очень долго, пока не устану
или пока мне не надоест...


* * *

Я не заметила, как задремала. Очнувшись, поняла, что мой солнечный
приятель куда-то исчез. Не знаю, совсем ли он ушел, или бродил по дому, мне
было все равно. Я зевнула и потянулась. Пора ложиться, завтра Рождество, в
городе будут фейерверки, и я не собиралась пропустить ни минуты праздника
только потому, что устану и захочу спать.
Я разделась и заползла под одеяло. Глаза мои слипались, еще чуть-чуть,
и я усну крепко-крепко, и меня не потревожит никакой сон. Я делала все,
чтобы каждую ночь вот так валиться в постель и отключаться.
- Сплошной океан, белые просторы, пустынные улицы, шпили церкви,
устремленные в небо, - вот все, что ты снимаешь. Никогда людей, почему? У
тебя есть фотография городской елки, но снята она ночью. Вот каток, который
так тебе нравится, но снова ночью, пустой. Всегда пустота и тишина. На днях
ты говорила мне, что звуки детского смеха согревают тебя, но нет ни единой
фотографии с детьми. Почему? - Он швырнул пачку фотографий мне на одеяло. -
Я знаю ответ на этот вопрос, и ты сама его знаешь.
- Не будь занудой, - фыркнула я беззлобно и рассмеялась. - Ты такой
грозный, так на меня набросился. Что с тобой случилось?
Я высунула нос из-под одеяла и взглянула на него. Казалось, его
пристальный взгляд сейчас прожжет меня насквозь. Я хмыкнула - на моего
солнечного друга вдруг нашла тучка, и он нахмурился словно небо в преддверии
ненастья.
Он молнией бросился на меня, одеяло отлетело в сторону, взгляд его
замер на моей длинной байковой ночной рубашке, и он завис надо мной как
грозное карающее божество, удивленное божество.
- Что это на тебе?
- Тепленькая ночнушка, никогда не видел такую? - Меня снова разбирал
смех, но спустя мгновение мне стало не до шуток.
Одним движением он разорвал на мне рубашку, навалился на меня, его
тяжелое сильное бедро грубо раздвинуло мои ноги, руки схватили мои, закинули
за голову. Он крепко держал меня, не давая шелохнуться, и тяжело дышал.
Глаза его были крепко зажмурены, тело натянуто, словно готовая лопнуть
струна.
Я спокойно лежала и ждала, что он сделает дальше, на губах моих играла
улыбка.
- Ну же, - прохрипел он, - давай, сопротивляйся, отталкивай меня!
Он отпустил мои руки, и я тут же откинула с его лба лезшие в глаза
кудри. Он свирепо зарычал, потом склонился ко мне и ухватил острыми зубами
сосок, сжал. Вторая рука - с длинными когтями - царапнула мой второй сосок.
- Я могу изнасиловать тебя, взять тебя, ты это знаешь! - Он открыл
глаза и тяжело уставился на меня. - Прекрати улыбаться! Господи, я ненавижу
твою улыбку!